устраивается, я порою начинаю задыхаться без
одиночества,
которое необходимо в определенной дозировке каждому
нормальному
человеку, вокруг бурлят какие-то пустяки, за руки и за
ноги
держат меня, удерживают, не отпуская туда, куда я хочу,
они
заставляют меня бесцельно двигаться, говорить,
кричать,
раздражаться, озлобляться, но самое страшное, что я все
чаще
спотыкаюсь на ровном месте, и это становится злорадной
нормой
для окружающих! Порою мне уже кажется, что люди мне
делают
гадости специально, с каким-то тайным смыслом и
наслаждением!
Алкоголик
Я шел из кинопроката грустным, в кинотеатр ехать
не
хотелось, и я медленно пересекал осенний парк. Ярко-
желтые
листья вспыльчиво шуршали по асфальту аллеи, шарахались
прочь
от моих ног. Я пришел на закравшуюся под нависший
козырек
кустарника скамейку и, словно обняв ее за широкие
плечи,
раскинул руки в стороны. Всем телом облегченно откинулся я
на
деревянную спинку и зажмурился...
На улице еще было довольно тепло, но уже ощущался
едва
уловимый запах изморози. Чувствовалась и скрыто
переживалась
неотступность приближения зимы, как чувствовалась
и
переживалась неотступность приближения моей встречи
с
Наташей...
После того моего единственного посещения Наташи в
больнице
я больше ее не видел. Недавно через уборщицу я узнал,
что
Наташа выписалась домой. Но как мне теперь с ней свидеться?
Не
забыла ли она меня, да и нужен ли я ей?... Если бы не
этот
непредвиденный карантин в больнице! Сколько же я раз
хаживал
взад и вперед под окном ее палаты. А потом замотало меня.
Мир
вокруг, действительно, словно взбесился! Все мешает и
злит,
норовит вывести из себя, из духовного равновесия...
Однако я определенно сознаю, что Наташа, как и я,
тоже
полна ожидания встречи.
Вика все чаще приходила ко мне домой, и мы
проводили
утренние часы с нею в постели. Но все же я не забывал о
Наташе,
она неотступно присутствовала в моем сознании. И совесть
все
чаще заедала меня: я не хотел потерять Вику, но я не
мог и
забыть Наташу! Случалось, что я неожиданно ускользал от
Викиной
ласки, взамен говорил какую-то чепуху, ссылался на
плохое
настроение или на торопливость каких-нибудь
служебных
обстоятельств, требующих моего безотлагательного
присутствия.
Но как только я подобным обманом, а я человек
совестливый,
уходил от Вики, так совесть моя утяжелялась, и уже не одна,
а
две иконы неотступно преследовали мое настроение:
Наташа и
Вика...
Часто мне казалось, что я очень люблю Вику, а Наташа
--
это некий символ, который одухотворяет меня в моей любви.
Но
как я глубоко ошибался!..
Наташа, как ангел-хранитель, берегла меня, она печально
и
нежно заглядывала мне в глаза... А Вика осторожно
подозревала,
не докучала капризами, но озабоченно укоряла, поглядывая
на
меня с моей воображаемой иконы...
Ко мне на лавку подсел какой-то мужчина: на лице щетина
--
не брился дня три или четыре, небольшой черный дипломат
бережно
Пирамида