рыдания
остановились, но она еще всхлипывала. Наташа
пристально
смотрела на свою фотографию, на карточке в алюминиевой
оправе
была она!
-- Но это же я и есть, мамочка, -- недоумевала девушка.
-- Бедная доченька, как ведь какое-то горе тебя
скрутило,
-- ответила женщина. И тут Наташа словно опомнилась.
-- Принесите мне зеркало, -- попросила она, -- у вас
есть
зеркало?
-- Да, конечно же, я сейчас, доченька, --
спохватилась
женщина и торопливо ушла в дом и так же торопливо вернулась
с
зеркалом в руке. -- Вот, пожалуйста, доченька, держи
зеркало, а
вот и платочек возьми, приведи себя в порядок, милая.
Наташа приняла зеркало из рук женщины и во
мгновение
взглянула в него.
-- Господи! -- воскликнула она и больше ничего не
смогла
проговорить.
Теперь Наташа шагала через площадь Лесного поселка,
даже,
скорее, беззаботно брела, все ее чувства остановились там,
у
зеркала.
Бессердечно шла Наташа, узнаваемый мир не узнавал ее.
Яркое сочное солнце отвесно жмурилось, оно
высвечивало
Наташу, высвечивало площадь, словно циферблат огромных
часов,
на которых означались две стрелки: Наташа и ее тень.
Никто теперь не мог узнать Наташу, потому, что от
ее
прежнего обличия только и осталось всего очертания фигуры
и
длинные вьющиеся волосы.
Там, в зеркале, она увидела совсем другое лицо, не
ее
лицо, точно позаимствованное у кого-то, оно было уродливым,
с
синяками под глазами, с мясистыми носом, губами, с
широкими
скулами, обтянутыми пористой кожей, приземистый лоб, а
эти
узкие некрасивые глаза, обвисший подбородок, словно это было
не
лицо, а маска! "Мои волосы и голос, когда я взглянула
поверх
калитки, обрадовали мамочку, -- уже почему-то
безболезненно,
бесчувственно думала Наташа, -- но это ужасное лицо
отвергло
нашу встречу".
Наташа поднялась по ступенькам кинотеатра,
остановилась
возле колонн.
-- Здравствуйте, -- медленно проговорила она в
сторону
уборщицы Лидии Ивановны, которая, нагнувшись у ведра с
грязной
водой, отжимала тряпку.
-- Здравствуйте, девушка, -- приподняв голову,
отозвалась
та и как-то вдумчиво посмотрела вслед поздоровавшемуся с
ней
человеку, будто что-то припоминая.
А Наташа не замедлила скрыться в прохладе
кинотеатра,
потому что новые слезы залили ее лицо.
Но тут, в малом фойе, Наташино сердце дрогнуло воистину
и
прежние чувства вернулись к ней: из директорского
кабинета
вышел с весьма озабоченным лицом, словно о чем-то
думающий
глубоко... вышел внезапно, и от неожиданности Наташа сразу
же
отвернулась... Сережа.
-- Сереженька, -- прошептали Наташины губы.
-- Наташа?! -- возник позади отвернувшейся девушки
голос
Истины. Незамедлительно Наташа обернулась, даже не
успев
подумать о том, что у нее нет своего лица.
-- Извините, я обознался, -- опечаленно проговорил
Сережа.
-- Сергей Александрович, -- обратилась к
директору
мужиковатая контролерша, только что вышедшая из большого
фойе,
она приблизилась к Истине.
-- Да, я слушаю вас, Клавдия Титовна.
-- Вот, я говорю, какие суки, -- произнося слово
"суки",
Пирамида