это уход в проявленный мир, отрицание пассивности,
ее
разноцветности протекания, утверждения только своего "Я".
Мы
целиком уходим в последующее развитие проявленного мира,
где
выявляется элемент созерцания: великолепие форм,
обманчивость
красоты их, и мы всем этим упиваемся, существуем в это
время
вне себя, сливаемся с феноменальными проявлениями,
срастаемся с
ними, существуем их существованием, а обратную сторону
сути
нашей мы направляем опытом, в свою основу и
фундаментируем в
неприкосновенность свое "Я". Иными словами, мы низвергаем
себя
и осуществляем!
Творчество! Таким великолепно и противоречиво, оно
и
происходит: мы осознаем свое несравненное величие и тут
же
ниспадаем до своей мизерности и незначительности. Но это
может
понять только тот, кто сам испытал магию творчества. И Воля
и
Вера едино принадлежат "чистому духу", связаны в одно целое
по
происхождению. Воля -- это утверждение Веры вовне, а
Вера,
наоборот, -- утверждение Воли внутри себя! Волю
невозможно
произвести без Веры, а Вера сопровождает всегда сам акт
воли!
"Короче говоря, -- прочь сомнения, и вперед!" -- это от
меня.
Ну вот и написана крохотная частица моего сюрприза...
Итак, жди в гости!
Твой друг Сергей Истина.
До свидания, Юра!
До свидания -- в Москве!
Первый выход из тела
-- Стой! -- крикнул покойник.
-- Я никуда... Саша! Я никуда не пойду! --
испуганно
сказал я и с невероятным трудом повернул прочь, но ноги!..
Мои ноги, будто ватные и тяжелые!
-- Нет! Ты пойдешь со мной, -- заорал, сотрясаясь
от
гнева, покойник.
-- Уйди прочь! -- оскалился я.
-- Идем! -- злобно и торжествующе прошипел Саша,
потянулся
ко мне, и схватил холодной рукою меня за руку, и сжал
ее
крепко, и начал тащить меня. Его пальцы, словно
когти,
впивались в мою кожу. Я метался взглядом по сторонам:
какой-то
двор, клочки двора, и в нем -- два низеньких деревянных
дома,
прилепленных друг к другу: один синий, а другой зеленый.
Боже
мой, это же его двор! Саша в нем жил до смерти! Вот на
этом
месте стоял в тот день его гроб. Я вырывался изо всех
сил и
неуклонно продолжал пятиться к калитке: "Может,
удастся
выскочить на улицу!.." -- думал я.
-- Нет... Нет! -- сопротивлялся я, но покойник был
силен.
-- Прочь, нечистая сила, прочь! -- орал я растерянно.
-- Идем! -- продолжал настаивать Саша. -- Я уведу тебя
в
лучший мир! -- И он впивался мне в глаза безжалостно
ледяным
взглядом и снова тащил меня за похолодевшую руку за собою.
Как
из трясины, с огромным трудом, я вырвал свою руку. Я поднес
ее,
обессиленно дрожащую, ко лбу своему и все же
перекрестился! Я
преодолевал сопротивление Саши, который, в буквальном
смысле,
повис на моей руке, пытался оторвать ее от лба, живота
моего,
одного плеча, другого! А я, в остывающих усилиях,
продолжал
невероятное притяжение своей руки к себе и молился, хотя
рука
пыталась вытянуться куда-то вперед и утащить меня. Я
молился,
шатаясь от напряжения, и читал громко вслух
молитву
Господнюю... и она помогла мне. И тогда я стал открывать
глаза,
Пирамида