поняли значение этих обрядов. Это значение связано с историей, но мы, к сожалению, не
можем получить ее удовлетворительного изложения, а должны по большей части опираться
на имеющееся распространение обычаев. Однако я надеюсь, что это рассмотрение, по
крайней мере, показывает, что в этих обрядах и в формах видений содержится больше, чем
лежит на поверхности. Они не являются просто плодами воображения. Аналогичным
образом для полного понимания знахаря нам следовало бы рассмотреть миф о змеерадуге,
верования, связанные с небесным миром, о которых шла речь в предыдущей главе, и
значение таких веществ, как кварц и радужная ракушка. Оттенки, отражаемые ими, могли
бы разъяснить их связь с радугой, и это могло оказаться достаточным. С другой стороны,
возможны и иные интерпретации исторического характера.
Кандыба Виктор Михайлович -«Магия» -Энциклопедия магии и колдовства
ТАЙНЫ ИНДЕЙСКИХ КОЛДУНОВ
Страх и слепая вера -главная опора всех колдунов. Чтобы создать эту веру у пациента,
колдуну необходимо прежде всего понять его внутренний мир, его настрой и говорить с ним
на знакомом ему языке. Но понятным должно быть далеко не все: «секреты фирмы»
ревностно охраняются. Чем больше непонятных действий и слов, тем внушительней
процедура. Но непонятные действия должны давать понятные результаты*.(* По
материалам Райта. (Прим. авт.)) Многообразие колдовских приемов велико, суть их почти
всегда одна и та же. В типичных случаях, не брезгуя никакими средствами, призывая на
помощь и мошенническую ловкость рук, и ложные обвинения, колдун выстраивает перед
пациентом своеобразную, но для него убедительную причинно-следственную «концепцию»
болезни. Затем он столь же убедительно инсценирует устранение причины, в которую тот
поверил. Одной болезнью он вытесняет другую, одним страхом -другой страх. Мне уже
приходилось слышать истории об исцелениях, совершаемых местными знахарями, которые
были выше моего понимания. Достаточно упомянуть хотя бы о примерах хирургического
искусства: трепанации черепа и кесаревом сечении. Западная медицина освоила эти
операции сравнительно недавно, а у индейцев Эквадора они существовали с незапамятных
времен. На следующий день после моего прибытия Пименто позвал меня в свою хижину, и
уже по тому, как он со мной поздоровался, было ясно, что он хочет показать мне что-то
весьма интересное. На циновке лежал индеец. Его лицо, раскрашенное белыми и желтыми
полосами, было искажено гримасой боли. Одна рука его судорожно и как-то неестественно
дергалась, и, когда я подошел поближе, чтобы внимательно осмотреть его, я увидел, что она
была чуть ли не полностью оторвана в предплечье. Кость была обнажена, и сухожилия
почти совсем разорваны.
-Тигр! -кратко сообщил Пименто, усаживаясь на корточки рядом с больным. Тщательно и
методически осматривал он поврежденную руку. Наконец, он ознакомился со всеми
повреждениями и подал лежащему небольшую чашку. В ней была зеленоватая жидкость,
которую страдалец выпил с большим трудом. Остаток допил Пименто. Больной лежал на
земле. Он крутил головой из стороны в сторону. Руки Пименто двигались так быстро, что за
ними трудно было уследить. Однако я заметил, как он вынул из маленького мешочка
заостренную палочку и сунул ее себе в рот. Затем он склонился над пациентом и сделал вид,
что отсасывает кровь из раны на плече. Я полагаю, что при этом он зажал деревянную иглу
зубами и воткнул ее в рану. Индеец затрясся от боли, но затем утих. Пименто поднял голову
и выплюнул несколько предметов. Среди них был обломок когтя ягуара и деревянная игла.
Я слышал, что индейцы употребляют подобные иглы для впрыскивания снадобий в вену
больных или жертв. Все это время Пименто что-то говорил короткими фразами на
гортанном местном диалекте. По нескольким известным мне словам я с трудом разобрал,
что он призывает дух человека вернуться назад в тело и занять свое место. Когда операция
закончилась, я заметил, что сам Пименто находится наполовину в невменяемом состоянии,
что было, вероятно, результатом действия проглоченного им снадобья. Обычай пить самому
то же, что дается пациенту, служит не только для того, чтобы убедить родственников,
присутствующих при лечении, в том, что врач не пытается отравить больного, но и для того,
чтобы сам лекарь мог прийти в необходимое для процедуры состояние транса. От ответа на
мой вопрос о рецепте снадобья, которое он давал пациенту и пил сам, Пименто уклонился.
«Лекарства белого человека полезны для белых, а не для индейцев, -сказал он, -индейские
лекарства тоже полезны только для индейцев, но не для белых». Когда я узнал Пименто
ближе, я понял, сколь он хитер. Пименто был далеко не стар. Ему, вероятно, еще не было и
сорока, но он занимался знахарством с детства. Во время одной из наших долгих бесед он
рассказал, как случилось, что он стал знахарем, или курандейро, и как он овладел своей
профессией. По его словам, в молодости он был плохо приспособлен к обычной жизни
своего племени. Товарищи по играм часто колотили его. Он видел странные сны, его
посещали видения, и
Тогда он беседовал с духами. Старый бруджо принял его под свое покровительство и обучил
основным приемам знахарства. За время учения, как рассказывал Пименто, ему не давали
есть ни мяса, ни рыбы и временами надолго лишали сна. Как только он засыпал, старый
бруджо будил его пощечиной, пускал ему в рот клубы табачного дыма и капал в нос
выжимку из листьев табака. Когда он все же впадал в полузабытье, то старый колдун снова
приводил его в сознание пощечиной, а затем вливал в рот солидную порцию табачного сока.
Пименто и так был слаб, а его вдобавок рвало до полного истощения. Как только он чуть-
чуть приходил в себя, все повторялось сначала. Позднее, встречая знахарей в разных частях
света, я понял, что подобная суровость обучения-явление повсеместное. Для примитивных
народов знахарь, или колдун, -это не только врачеватель тела, но жрец богов, властелин душ
и наставник во всем. Он дает советы, защищает от бед, заботится о своих соплеменниках, а
иногда, правда в очень редких случаях, он может, если сочтет необходимым, лишить их
жизни. Располагая такой властью и ответственностью, он не позволяет себе быть слабее тех,
кто верит в него. И даже если мучения, сопровождающие процесс подготовки знахаря,
помогают лишь отсеять непригодных, то и тогда они имеют смысл. Пименто обычно перед
началом своих лечебных обрядов приводил себя в желаемое состояние. Иногда он пил
отвратительный на вид настой из листьев, в других случаях ему служила пустая дыня со
срезанной макушкой: он вливал туда одно из своих снадобий, бросал несколько раскаленных
камней, затем, припав губами к отверстию, вдыхал дым до тех пор, пока не пропадала
зрачковая реакция и глаза переставали реагировать на свет. Набор его средств и
возможностей был удивительно широк. Он использовал лекарственные средства и меры
психологического воздействия с равным искусством для лечения язв, лечения бесплодия,
предсказания дождей и при родах (где он играл роль консультанта). Знахари обычно не
исполняют обязанностей акушерок. Однако при трудных родах их обычно зовут на
консультацию и просят использовать магические обряды. На сей раз роды явно протекали
очень тяжело. Роженица, крепкая черноглазая женщина, необычно долго для индианок
мучилась в своей хижине, куда я пришел с Пименто. Мне приходилось слышать о некоторых
странностях обрядов, которыми обставляется рождение ребенка у индейцев Центральной
Америки. Они зовут знахаря, который совершает долгий обряд в случаях, когда дух матери
явно готовится покинуть тело. Что-то похожее случилось и на этот раз. Молодая женщина в
периоды между схватками лежала тихо. Ее лицо отражало следы изнуряюще долгих часов
страданий. Я пощупал пульс. Он был очень слаб. В нашем родильном доме ей следовало бы
немедленно сделать переливание крови. Пименто присел на корточки около нее и разложил
на полу то, что принес с собой: палочки странной формы, кусок змеиной шкуры, несколько
листьев, которые он вынул из своей сумки, и погремушку из маленькой тыквы. Потом он
стал произносить нараспев фразы, в которых, как я мог понять, он объяснял женщине, что
один из духов покинул ее тело. Мне показалось, что состояние женщины было таково, что
Скачать книгу [2.95 МБ]
Пирамида