был образ, принятый Сатаной в йезидской литургии - фазан. Поскольку из-за боязни
преследований имя Сатаны (Шайтан) не произносилось, оно было заменено другим -
Мелен Таус (Фазаний Царь), Столь велик был риск нападок со стороны, что были
запрещены даже слова, похожие по звучанию на имя Сатана. Остатки йезидской
культуры, дошедшие до наших дней, как и следует ожидать, встречены не только со
слезливым "пониманием", но, что хуже, попытками отбелить религию и отрицанием
того факта, что это было поклонение Дьяволу. После восьми веков, в течении
которых йезиды не нанесли никому вреда и занимались своими делами, храбро
отстаивая свои убеждения, несмотря на массовые побоища своих мужчин, женщин и
детей, устраивавшихся самопровозглашенными праведниками, йезиды наконец были
удостоены тошнотворно благотворительной формы признания со стороны теологов.
Сегодня снисходительно утверждается, что йезиды были "на самом деле благородными
людьми с высокими моральными стандартами" и поэтому не могли поклоняться
Дьяволу! Трудно выставить это утверждение чем-либо иным, кроме как самой
вопиющей формой избирательной невнимательности! Каждый раз, когда должен был
проводиться важный йезидский ритуал, бронзовая статуя фазана (называемая
саньйяк) извлекалась из потайного места жрецом и приносилась в храм. Она
помещалась на возвышении, омываемом ручьем, сбег севшим в маленький пруд, и
служила часовней и образом, на который было направлено поклонение. Вода
проистекала из подземного потока, петляющего по сети подземных пещер и
выходившего наружу под каждой из Башен Сатаны. Его источником считался волшебный
родник Ислама, известный как Замзам. Считалось, что сеть пещер заканчивается в
месте Властителей - Шамбалле (Каркосе).
Для того, чтобы представить более реалистичную перспективу, в дополнение к
верованиям йезидов касательно пещер и влияния Башен Сатаны, стоит упомянуть
догадки людей со стороны. С давних пор предполагалось, что география йезидов не
ограничивалась только этими башнями, а во всех концах света существовали
различные постройки, служившими наружными обозначениями входов, аллегорических
или реальных, в мир иной. Исходя из этих предположений, йезидские Башни и их
Сатанинское влияние стали микрокосмосом куда более зловещей сети управления.
"Кланы" йезидов составляли: шейканы - на горе Лалеш, синджары (орлиное гнездо) -
в Курдистане, халитьи - в Турции, маллийи - на Средиземноморье, сарадары - в
Грузин и южной части России, лепчи - в Индии и Тибете, и кочары, которые, как и
бедуины, кочевали с места на место.
Бог интерпретировался йезидами в соответствии с чистейшей Сатанинской традицией.
Занимавшая видное место в греческой философии идея о том, что бог есть
абсолютная и завершенная в самой себе, неизменная, существующая вне времени и
пространства сущность, не прижилась в йезидской теологии. Также была отвергнута
теократическая иудейская концепция Иеговы - абсолютного властителя, равно как и
бог Магомета. Чисто христианское представление о христоподобном боге также
отсутствовало у йезидов. Если персонифицированный бог и присутствовал в их
теологии, то он нашел свое воплощение в образе Сатаны, который поучал и
направлял йезидов к пониманию многогранных принципов Сотворения, что
перекликалось с идеей Платона, полагавшего, что Абсолютное само по себе статично
и трансцендентально. Такая концепция бога обычно принимается высоко развитыми
Сатанистами. Молитва у йезидов запрещалась в лучших Сатанинских традициях, Даже
ежедневные проявления веры назывались не иначе как "рециталами" или "беседами".
Немногим чужакам удалось проникнуть в святилища йезидов. Почти все исключения из
правил случились в течение прошлого столетия, когда, к несчастью, секта угасала
как организованное движение. Еще меньшему числу удалось увидеть священных
саньйяков или манускрипт Черной Книги, ибо они тщательно охранялись от потомков
Адама, заполнивших мир безмозглой глиной. Помимо оригинала существует только
четыре текста Черной Книги. Один - на арабском (называемый текстом Кашруни), два
- на сирийском (соответственно, с французским и итальянским переводами) и
последний принадлежит Церкви Сатаны. Он является переводом Исайи Джозефа
арабского манускрипта Дауда ас-Саига.
В начале 20-х годов нашего столетия писатель Уильям Сибрук побывал в пустыне и
совершил восхождение на гору Лалаеш, записав свое путешествие (Приключения в
Аравии) с объективностью, которая представляет его храбрым, однако сочуствующим
человеком. Во времена, когда в литературе было модно, невзирая на качества,
хулить Дьявола, влечение Сибрука к Сатане прослеживалось во всех его работах
столь явственно, словно он был Бирсом, Шоу, Твеном или Уэллсом, Он был одним из
немногих чужаков, который впервые в истории йезидов выказал симпатии к их
Дьяволу. К сегодняшнему дню йезиды в основном слились с миром "непосвященных",
но они все же оказали на него влияние. Это влияние явственно проявилось на
протяжении периода, когда Сатана был вынужден скрываться в подполье, в ритуалах
практически каждого тайного братства, начиная с Рыцарей Тамплиеров, и в
бесчисленных литературных трудах. Теперь же, после того, как зачастую трагичный
эпос йезидов стал историей, можно без опаски произносить Страшное Имя.
Метафизика Лавкрафта
Даже самые близкие люди тщетно пытались проникнуть в загадку Говарда Филиппа
Лавкрафта (1890 - 1937). Из-под пера этого гениального обитателя Новой Англии
вышло собрание самых убедительных и страшных работ мрачной беллетристики
сегодняшних дней. Его истории уникальным образом украшены тщательно
проработанной псевдо-документальностью и подробнейшими описаниями персонажей и
мест действия. Часто говорится, что, прочитав Лавкрафта, человек начинает с
презрением относится к усилиям его конкурентов. Это утверждение остается трудно
опровержимым. Как и следовало ожидать, Лавкрафт был растерзан и нещадно
имитировался большим числом писателей, чье воображение вспыхнуло от его
известных "мифов Ктулу" - термин, часто присваиваемый серии историй, основанных
на потустороннем пантеоне собственного изобретения Лавкрафта, Он был глубоко
убежден в том. что ссылка на классические мифологии разрушит атмосферу временной
и пространственной дезориентации, которую он стремился создать, Лавкрафт создал
своих собственных существ, чья доисторическая деятельность на Земле привела в
действие силы, двигавшие как человеческой цивилизацией и гением, так и ужасами
его просвещенного образования. Если Фрейд и Эйнштейн одолевали свои
соответствующие теории в изоляции академических специализаций, Лавкрафт описывал
поразительное влияние физических и геометрических законов на психику человека. В
то время как он не спешил объявлять себя мастером научного теоретизирования, он
заслужил это звание в не меньшей степени, нежели Азимов и Кларк. Что всегда
оставалось загадкой для поклонников Лавкрафта, так это его почти что обыденное
отношение к своему труду. Он постоянно относился к нему как одному из способов
зарабатывать деньги. Людям, которые подозревали личную веру в эти мифы, он
отвечал, что объективная отстраненность от материала необходима для
эффективности процесса написания. Он имел обыкновение упоминать о самых
кошмарных своих рассказах с легкомыслием, граничащим с насмешкой, словно не
считал их настоящими литературными произведениями. Как автор, Лавкрафт обладает
заслуженной репутацией, но что можно сказать о Лавкрафте - философе? Вероятно,
Пирамида