Роланд кивнул.
– И почему не подошел?
– Потому что подумал, что она сможет меня убить, если я подойду ближе, а мне не удастся остановиться. Голоса притянут меня к ней. Так я подумал тогда, так думаю и теперь, даже сегодня.7
После обеда, для Сюзанны точно самого лучшего с того дня, как ее «выдернули» в другой мир, а возможно, самого лучшего в ее жизни, язва под губой вскрылась. Вина, в определенном смысле, лежала на Джо Коллинзе, но даже потом, когда у них возникли и другие претензии к единственному обитателю Одд'с-лейн, за это она на него не обиделась.Кто-кто, а уж он точно этого не хотел.
Он накормил их жареной курицей, особенно вкусной после всей этой оленины. Вместе с курицей на столе появилось картофельное пюре с подливой, клюквенное желе, порезанное на толстые красные кругляши, зеленый горошек («Консервированный, другого нет», – сказал он им). Приготовил он и яичный коктейль. Роланд и Сюзанна выпили его с детской жадностью, хотя оба не прокомментировали «капельку рома». Ыш получил свой обед… Джо положил на тарелку курицы и пюре и поставил ее на пол у плиты. Ыш быстренько очистил тарелку, а потом улегся в дверях между кухней и гостиной/столовой, сладко облизываясь, чтобы не оставить на усиках даже капельку подливы, и, с ушами торчком, наблюдал за челами.
– Десерт я съесть не смогу, даже не просите, – заявила Сюзанна после того, как ее тарелка опустела второй раз. Остатки подливы она подобрала корочкой хлеба. – Я неуверена, что мне удастся сползти с этого стула.
– Ну, хорошо, – на лице Джо отразилось разочарование. – Может, позже. У меня шоколадный пудинг и ириски.
Роланд поднес салфетку ко рту, чтобы заглушить отрыжку.
– Думая, я съел по чуть-чуть и того, и другого.
– Ну, если на то пошло, я бы тоже не отказалась, – признала Сюзанна. Сколько веков прошло с тех пор, как она в последний раз пробовала ириски?
Когда они покончили с пудингом, Сюзанна предложила помочь помыть посуду, Джо замахал руками, сказав, что просто поставит кастрюли и тарелки в посудомоечную машину,чтобы сполоснуть их, а настоящим мытьем займется позже. Когда он и Роланд относили грязную посуду на кухню, ей показалось, что их хозяин стал заметно шустрее и все реже опирался на палку. Сюзанна предположила, что причина тому «маленькая капелька» рома, может, и несколько капелек, в яичном коктейле, плюс большая капелька, которой они угостились в конце обеда.
Он налил кофе и все трое (четверо, считая Ыша), уселись в гостиной. Снаружи темнело, ветер завывал все громче. «Мордред где-то там, сидит в вырытой в снегу яме или в роще деревьев» – подумала Сюзанна и вновь подавила поднимающуюся жалость к нему. Ей было бы проще, если б она не знала, что он, убийца или нет, всего лишь ребенок.
– Расскажи нам, как ты попал сюда, Джо, – предложил Роланд.
Джо широко улыбнулся.
– Это одна из тех историй, от которых волосы встают дыбом, но, если вы действительно хотите услышать ее, я готов рассказать, – улыбка чуть ужалась. – Это так приятно, когда в доме у тебя люди, с которыми можно поговорить. Липпи слушать умеет, да только ничего не скажет в ответ.
Поначалу он пытался учительствовать, начал Джо, но быстро понял, что такая жизнь не для него. Ему нравились дети, чего там, он их просто любил, но терпеть не мог административное дерьмо и систему, которая стригла всех под одну гребенку. В школе он выдержал только три года, а потом подался в шоу-бизнес.
– Ты пел или танцевал? – полюбопытствовал Роланд.
– Не то и не другое, – ответил Джо. – Я с ними говорил.
– Говорил?
– Он хочет сказать, что был комиком, – пояснила Сюзанна. – Рассказывал зрителям шутки.
– Совершенно верно! – просиял Джо. – Некоторые, кстати, находили их забавными. Конечно же, они оставались в меньшинстве.
Он нашел себе агента, чья предыдущая антреприза, дискаунтный магазин мужской одежды, разорился. Одно вело к другому, рассказывал Джо, одно выступление – к следующему. Со временем он уже работал во второ– и третьеразрядных ночных клубах мотаясь на своем стареньком, но надежном «форде-пикапе» по всей стране, ехал, куда указывал Шанц, его агент. По уик-эндам практически не работал. На уик-энды даже третьеразрядные клубы приглашали рок-н-ролльные группы.
Происходило это в конце шестидесятых и начале семидесятых, и недостатка, как говорил Джо, в «материале текущих событий», он не испытывал: хиппи и яппи, сжигательницы бюстгальтеров и Черные пантеры, кинозвезды и, как всегда, политики… но он сказал, что больше ориентировался на традиционные шутки. Пусть Морт Сал и Джордж Карлин обыгрывают политику, если им того хочется, он же отдавал предпочтение тем шуткам, что начинались с фраз «Раз уж речь зашла о моей теще…» или «Говорят, наши польские друзья – тупицы, но позвольте рассказать о той ирландской девушке, с которой я недавно познакомился…»
Во время его рассказа произошла странная (и, для Сюзанны, по крайней мере, довольно пикантная) трансформация. Диалект Срединного мира Джо Коллинза, с ага и по праву и по крови, уступил место языку и выражениям, свойственным, по ее разумению, остряку-американцу. Она даже ожидала, что он заговорит интонациями Эдди, но только потому, что провела с последним много времени. Она подумала, что Джо Коллинз -один из прирожденных имитаторов, звуковой эквивалент «Силли Путти», который мгновенно подхватывает местный выговор. Так что, в бруклинском клубе он бы говорил, как уроженец Бруклина, в питтсбургском – Питтсбурга.
Чуть раньше Роланд остановил его, чтобы уточнить: комик – это придворный шут, и старик радостно рассмеялся.
– Вы все поняли правильно. Только представьте себе, что вместо короля и придворных в прокуренной комнате сидят обычные люди со стаканами в руках.
Роланд, улыбаясь, кивнул.
– У комика, разъезжающего по Среднему Западу и выступающего в любом городе не более одного раза, есть определенные преимущества. Если ты проваливаешься в каком-нибудь Дубьюке, это грозит тебе лишь тем, что твое выступление займет лишь двадцать минут вместо сорока пяти, а потом ты уже едешь в другой город. На Среднем Западе, скорее всего, до сих пор есть места, где тебе оторвут твою чертову голову, если ты пукнешь.
Тут Роланд расхохотался, а его смех до сих пор поражал Сюзанну (хотя она смеялась и сама).
– Ты говоришь правильно, Джо.
Летом 1972 года Джо выступал в клубе «У Джанго» в Кливленде, расположенном неподалеку от гетто. Тут Роланд опять прервал его, чтобы спросить, что такое гетто.
– Если говорить о Хоке, – ответила Сюзанна, – то это часть города, где жители, в основном, черные и бедные, а копы сначала машут дубинками, а потом задают вопросы.
– Точно! – воскликнул Джо и постучал костяшками пальцев по голове. – Не смог бы сказать лучше.
И вновь со стороны фасада послышался этот странный, детский крик, хотя на этот раз при стихнувшем ветре.
Сюзанна взглянула на Роланда, но стрелок, если и слышал крик, виду не подал.
«Это ветер, – сказала себе Сюзанна. – Что еще это может быть?»
«Мордред, – ответил внутренний голос. – Мордред, который под снегом, замерзает. Мордред, возможно, умирает, пока мы сидим здесь и пьем кофе».
Но она ничего не сказала.
Пару недель в Хоке продолжались волнения, вновь заговорил Джо, но он в тот день крепко выпил («Нализался, как надо», – так он сказал), и не заметил, что на его втором выступлении народу в пять раз меньше, чем на первом. «Мне шатало. Не знаю, как остальные, но я едва держался на ногах, так меня шатало».
А потом кто-то бросил бутылку с коктейлем Молотова в витрину клуба (что такое «Коктейль Молотова» Роланд знал), и прежде чем кто-нибудь успел сказать «Раз уж речь зашла о моей теще…», вспыхнул пожар. Джо ретировался через кулисы, дверь черного хода. И уже выскочил на улицу, когда его схватили трое мужчин («все черные и ростом с центровых НБА»). Двое его держали, третий бил кулаками. А потом замахнулся бутылкой. Бум-бум, и свет перед его глазами погас. Очнулся он на заросшем травой склоне холма около городка Стоунс-Варп, судя по табличкам на пустующих зданиях Главной улицы. Для Джо Коллинза городок этот выглядел как декорация на съемочной площадке фильма-вестерна после завершения рабочего дня.
К этому времени Сюзанна решила, что, по большей части, не верит истории, рассказанной сэем Коллинзом. Да, конечно, история получилась увлекательной и даже достаточно правдоподобной, если вспомнить, как Джейк первый раз попал в Срединный мир, после того, как по пути в школу погиб под колесами автомобиля. Но она все равно не верилаистории Коллинза. И вопрос заключался в одном: имеет ли это значение?
– Склон этот, конечно, не тянул на небеса, потому что не было ни облаков, ни хора ангелов, – продолжил Джо, – но я все равно решил, что это какая-то жизнь после жизни.
Он побродил по городу. Нашел еду, нашел лошадь (Липпи) и двинулся дальше. Повстречался со многими странствующими группами людей. Некоторые были дружелюбны, другие – нет, какие-то состояли из обычных людей, в каких-то преобладали мутанты. Потихоньку он выучил местные диалекты и узнал кое-что об истории
Срединного мира. Конечно же, узнал о Лучах и Башне. В какой-то момент попытался пересечь Плохие земли, но испугался и повернул назад, потому что кожа начала покрываться язвами и какими-то странными пятнами.
– У меня вскочил фурункул на заду, и это стало последней каплей. Это случилось шесть или восемь лет тому назад. Я и Липпи сказали, хватит мотаться по свету. Именно тогда я нашел это место, оно называлось Уэстринг, а потом Запинающийся Билл нашел меня. Он был еще и врачом, поэтому вскрыл фурункул на моем заду.
Роланду захотелось узнать, видел ли Джо Алого Короля, когда это безумное существо совершало последнее паломничество к Темной Башне. Джо ответил, что нет, рассказал, что шестью месяцами раньше в этих местах разразилась ужасная буря («настоящий ураган»), которая заставила его спрятаться в подпол. Пока он сидел там, электрические лампы погасли, с гении или без оного, и, сидя в темноте, он почувствовал близость какого-то жуткого существа, которое могло прикоснуться к го разуму и последовать за мыслями туда, где он прятался.
– И знаете, кем я в тот момент себя ощутил? – спросил он их.
Роланд и Сюзанна покачали головой. Ыш сделал то же самое, копируя стрелков.
– Закуской. Потенциальной закуской.
«Эта часть истории – правда, – подумала Сюзанна. – Он, возможно, что-то и поменял, но в главном все правда». А поверила она Джо Коллинзу по одной причине: очень уж это логично, Алый Король, путешествующий в личной, локальной буре.
– И что ты сделал? – спросил Роланд.
– Заснул, – ответил старик. – Такой уж у меня талант, с детства, как и умение перевоплощаться, хотя я никогда не копировал голоса знаменитостей, они не вяжутся с бытовыми шутками. Если, конечно, ты не Рич Литтл21. Странно, но это так. Я могу засыпать, если дам себе такую команду, вот я и заснул в подвале. Когда проснулся. Свет сновагорел, а… кто бы это ни был, ушел. Я, разумеется, знаю об Алом Короле, время от времени вижусь с людьми, в основном, такими же странниками, как вы трое, и они говорят о нем. Обычно выставляют два пальца, указательный и средний, растопыривают их, это знак от сглаза, и плюют между ними. Вы думаете, это был он, да? Вы думаете, Алый Король пронесся над Одд'с-лейн по пути к Башне, – и добавил, прежде чем кто-то из них успел ответить. – А почем нет? Тауэр-роуд начинается отсюда, в конце концов. И приводит к Башне.
«Ты знаешь, что это был он, – подумала Сюзанна. – Что за игру ты затеял, Джо?»
Снова раздался слабый крик, который определенно не имел никакого отношения к ветру. И она более не думала, что это Мордред. Склонялась к тому, что, возможно, доносится он из подвала, в котором Джо прятался от Алого Короля… или говорил, что прятался. И кто же там сейчас сидит? Прячется, как прятался Джо… или сидит взаперти, как пленник?
– Это была неплохая жизнь, – говорил Джо. – Не та, естественно, какую я ожидал, нет, конечно, но у меня есть теория: людей, у которых жизнь складывается, как они тогоожидают, гораздо больше, чем тех, кто обрывает свою жизнь пригоршней таблеток снотворного, или сунув в рот ствол пистолета и нажав на спусковой крючок.
Роланд, похоже, отстал от рассказа Джо, потому что спросил: «Ты был придворным шутом, а посетители в этих тавернах были твоим двором?»
Джо улыбнулся, продемонстрировав множество белых зубов. Сюзанна нахмурилась. Видела она его зубы раньше? Они много смеялись, и она должна была их видеть, но не могла вспомнить, что действительно видела. Разумеется, он не шамкал, как те, кто лишился практически всех зубов (такие люди частенько консультировались с ее отцом, в основном говорили об установке протезов). Если бы она задумалась об этом раньше, то сказала бы, что у него были зубы, но они практически стерлись, от них остались одни корешки и…
«Что с тобой, девочка? Он мог в чем-то соврать, но едва ли ему удалось бы отрастить новые зубы после того, как вы сели обедать. Ты позволила разыграться своему воображению».
Она позволила? Пожалуй, нельзя с ходу отвергать такой вариант. И, возможно, слабый крик, в конце концов, всего лишь вой ветра под карнизами дома.
– Я бы хотел услышать какие-нибудь из твоих шуток и историй, – сказал Роланд. – Как ты рассказывал их в тавернах.
Сюзанна пристально посмотрела на него, стараясь понять, нет ли у стрелка какого-то скрытого мотива, но ему, похоже, действительно хотелось послушать Джо Коллинза. Даже до того, как они увидели висящую на стене полароидную фотографию Темной Башни (пока Джо рассказывал о своей жизни, глаза стрелка то и дело возвращались к ней), в Роланда вселилось столь не свойственное ему веселье. Он был сам не свой, создавалось впечатление, будто сознание то ускользает, то вновь возвращается к нему.
Джо Коллинза, несомненно, удивила просьба стрелка, но определенно не огорчила.
– Господи, да я не выступал на сцене, должно быть, тысячу лет… с учетом того, как тянется здесь время, точно тысячу. Не уверен, что знаю, как начать.
И тут Сюзанна удивила себя, сказав: «А вы попробуйте».8
Джо обдумал ее предложение, потом встал, стряхнул с рубашки несколько крошек. Прохромал на середину гостиной, оставив палку у стула. Ыш смотрел на него снизу вверх, с привычной улыбкой, словно предчувствуя, что их ждет возможность поразвлечься. Какие-то мгновения на лице Джо отражалась неуверенность. Потом он глубоко вдохнул и улыбнулся.
– Обещайте не бросать в меня помидорами, если вам что-то не понравится. Помните, последний раз я выступал очень давно.
– В любом случае, у нас нет помидоров, – ответил Роланд, как всегда, принимающий все за чистую монету.
– Верно, верно. Хотя в кладовой консервированные есть… забудьте, что я сказал!
Сюзанна улыбнулась. Как и Роланд.
Приободренный, Джо продолжил: «Ладно, давайте вернемся в то сказочное место, которое называлось „У Джанго“, в тот сказочный город, который некоторые люди называютошибкой-на-озере. Другими словами, в Кливленд, штат Огайо. Второе представление. ТО самое, которое я не успел закончить, а мне хотелось, будьте уверены. Одну секундочку…
Он закрыл глаза. Похоже, внутренне собирался. Когда открыл их, словно помолодел лет на десять. Это было потрясающе. Теперь, как только он заговорил, в его голосе не только слышались американские интонации, он и выглядел, как американец. Сюзанна не могла объяснить это словами, но знала наверняка: перед ними Джо Коллинз,
– Привет, дамы и господа, добро пожаловать в «Джанго». Я – Джо Коллинз, а вы – нет.
Роланд хохотнул, Сюзанна улыбнулась, больше из вежливости: очень уж длинная борода у этой шутки.
– Управляющий просил напомнить вам, что в этот вечер два пива идут за один бакс. Поняли меня? Хорошо. Им движет прибыль, а мною – личный интерес. Потому что, чем больше вы пьете, тем более забавными становятся мои шутки.
Улыбка Сюзанны стала шире. Любой комедии необходим внутренний ритм, даже она это знала, хотя не смогла вы веселить шумную толпу, собравшуюся в клубе, больше пяти минут, пусть от этого зависела бы ее жизнь. И вот тут она почувствовала ритм, Джо очень быстро, пусть и не с первой фразы нащупал его. Он стоял, полузакрыв глаза, и она догадалась, что он видит световое многоцветье над сценой, весь спектр Колдовской радуги, так она характеризовала теперь это многоцветье, и вдыхает запах пятидесяти дымящихся сигарет. В одной руке – хромированный микрофон, вторая свободна, нужна для того, чтобы подчеркивать слова жестами. Джо Коллинз выступает в клубе «У Джанго»в пятницу вечером…
«Нет, не в пятницу. Он говорил, что по уик-эндам ночные клубы отдают предпочтение рок-н-ролльным группам».
– Все эти разговоры об ошибке-на-озере – ерунда. Кливленд – прекрасный город, – Джо набирал скорость. Начинал заводиться, как сказал бы Эдди. – Мои родители из Кливленда, но теперь им больше семидесяти и они переехали во Флориду. Они не хотели, но, сами знаете, таков закон. Флорида, и точка! – Джо постучал костяшками пальцев поголове и свел глаза к носу. Роланд засмеялся, хотя не имел ни малейшего понятия, где расположена Флорида да и что означает само это слово. Рот Сюзанны все растягивался и растягивался.
– Флорида – потрясающее место. Потрясающее. Родной дом для молодоженов и почти умерших. Мой дедушка после ухода на пенсию поселился во Флориде, упокой его душу, Господи. Я хочу уйти из этого мира так же тихо и спокойно, как мой дедушка Фред, во сне. Не кричать, как кричали пассажиры его автомобиля.
Роланд загоготал от этой шутки, Сюзанна последовала его примеру. Ыш, и тот широко улыбался.
– Моя бабушка, о ней тоже есть, что рассказать. Говорила, что научилась плавать, когда кто-то выбросил ее из лодки в реку Кайахогу. Я сказал бабушке: «Послушай, бабуля, они же не пытались научить тебя плавать».
Роланд хрюкнул, вытер нос, снова хрюкнул. Щеки у него покраснели. Смех резко ускорял обмен веществ, в организме все сгорало мгновенно, Сюзанна об этом где-то читала. Отсюда следовало, что и у нее кровь приливает к лицу, поскольку она тоже смеялась. И по всему выходило, что весь ужас и все печали выплескивались из нее, словно из открытой раны, выплескивались как…
Ну, как кровь.
Она услышала, как начал звенеть слабенький колокольчик тревоги, в глубинах сознания, но проигнорировала его. О чем, собственно, тревожиться? Они же смеялись, Боже ты мой! Отлично проводили время!
– Могу я быть серьезным хоть на минуту? Нет? Ладно, хрен с тобой и с клячей, на которой ты приехал сюда – завтра, проснувшись, я буду трезвым, а ты все равно останешься уродливым.
И лысым. (Роланд покатывался от хохота).
– Я собираюсь быть серьезным, понимаешь? Если тебе это не травится, засунь свое неудовольствие туда, где держишь кошелек с мелочью. Моя бабушка была великой женщиной. Женщины в большинстве своем великие, вы это знаете? Но у них есть свои недостатки, как и у мужчин. Если женщина поставлена перед выбором, ловить ей брошенный мяч или спасать ребенка, она спасет ребенка, независимо от того, сколько мужчин стоит на базе. Вот так! – он постучал костяшками пальцев по голове и выкатил глаза, отчего они засмеялись еще громче. Роланд попытался поставить на стол чашку с кофе и расплескал его. Он держался за живот. Слышать его столь громкий смех (он полностью, с потрохами, отдался смеху), само по себе было забавным, вот и Сюзанна захохотала.
– Мужчины – это одно, женщины – другое. Совмести, и получишь совершенно новый вкус. Как «Орео». Как чай с арахисовым маслом. Как пирог с изюмом под соусом из соплей.Покажите мне мужчину и женщину, и я покажу вам Удивительное социальное образование… нет, не рабство, называется оно семья. Но я повторяюсь. Ай-ай-ай! – Джо постучалсебя по голове. Выкатил глаза. Да так, что они наполовину вылезли из орбит
(как он это делает)
и Сюзанне пришлось схватиться за живот, который уже начал болеть, так она смеялась. И в висках начало стучать. Стучала боль, но хорошая боль.
– В семье необходимы муж и жена. Да! Сверьтесь со словарем Уэбстера! А вот если на одного мужа или жену больше, то это уже бигамия. Разумеется, есть еще и моногамия. Вот так!
Если бы Роланд смеялся еще сильнее, подумала Сюзанна, он бы сполз с дивана в лужицу разлитого кофе.
– Есть еще и развод, латинский термин, означающий «вырвать половые органы мужчины через его бумажник».
Но я говорил о Кливленде, помните? Вы знаете, с чего начался Кливленд. Горстка людей в Нью-Йорке сошлась на следующем: «Слушайте, преступность и бедность это хорошо, но здесь определенно не хватает холода. Пойдемте на запад».
Смех, как потом отметила Сюзанна, что ураган: достигнув определенного уровня, он выходит в режим самоподпитывания и самоподдерживания. Ты смеешься не потому, что шутки забавные, но потому, что забавным становится твое состояние. И Джо Коллинз перевел их в это состояние своей следующей репризой.
– Эй, помните начальную школу, где вам говорили, что в случае пожара вы должны выстроиться рядком, самые маленькие – впереди, самые высокие – сзади? И какая в этом логика? Неужто высокие люди горят медленнее?
Сюзанна завизжала от смеха и ладонью хлопнула себя по лицу. Удар этот вызвал такую резкую, сильную и неожиданную боль, что она мгновенно вышибла из Сюзанны весь смех. Болячка под нижней губой в последнее время только росла, надуваясь изнутри, но последние два или три дня не кровоточила. А тут ее рука, непроизвольно ударив по лицу, содрала черно-красную корочку, которая покрывала язву. И кровь из нее не просто потекла – хлынула потоком.
Поначалу Сюзанна даже не поняла, что произошло. Знала только одно: не столь уж сильную она ответила себе затрещину, чтобы вызвать такую боль. И Джо тоже, похоже, не заметил никаких изменений (глаза его практически закрылись), точно не заметил, потому что продолжал строчить, как пулемет: «Слушайте, а как насчет рыбного ресторана в„Морском мире“? Я уже съел половину фишбургера, когда задался вопросом, а не ем ли я плохого ученика? Вот так! Кстати о рыбе…»
Ыш тревожно гавкнул.
Сюзанна почувствовала влажное тепло, текущее по шее и на плечо.
– Остановись, Джо, – Роланд едва дышал. Ослабел донельзя. От смеха, предположила Сюзанна. Но как же болела половина лица и…
Скачать книгу [0.43 МБ]
Пирамида