Джонас кивнул и вновь начал тасовать карты. Осмотр «Полосы К» – мероприятие рискованное, но особых трудностей он не ждал… особенно если пойдет один. В конце концов, они всего лишь мальчишки, да и уезжали обычно на целый день.
– Когда я могу получить полный отчет, сэй Джонас?
– Когда у меня будет что сказать. Подгонять меня не надо.
Раймер вскинул руки:
– Прошу меня извинить, сэй.
Джонас кивнул, удовлетворенный ответом Раймера. Вскрыл карту. Петр, канцлер-ключник. Он положил карту в верхний ряд и долго смотрел на нее, поглаживая пальцами длинные седые волосы. Когда же он перевел взгляд с лежащих на столе карт на Раймера, у того брови изумленно взлетели вверх:
– Ты улыбаешься.
– Да! – Джонас вновь начал тасовать карты. – Я счастлив! Все четыре канцлера вскрыты. Думаю, что из этой игры я выйду победителем.
5
Риа Охотничья Луна принесла только раздражение. Планы ее не осуществились, а благодаря прыжку шестилапой твари она так и не узнала, в чем причина. Этот молодой жеребчик, который скушал вишенку Сюзан Дельгадо, каким-то образом не позволил ей обрить голову. Но каким именно? И кто он на самом деле? Риа все чаще задумывалась об этом, и любопытство ее нарастало вместе с яростью. Риа с Кооса не привыкла к тому, чтобы ее оставляли с носом.
Она посмотрела на Масти. Кот лежал у противоположной стены и не сводил с нее глаз. Обычно он предпочитал камин (ему нравился холодный ветерок, которым тянуло из трубы), но после того как она подпалила ему шкуру, перебрался к ящику для дров. И, наверное, правильно сделал, учитывая настроение Риа.
– Тебе повезло, что ты еще жив, ворлок, – пробурчала старуха.
Она повернулась к хрустальному шару, начала водить над ним руками, но он лишь светился розовым – образы внутри не появлялись. Наконец Риа поднялась, подошла к двери, распахнула ее, посмотрела на ночное небо. Светилась уже большая часть луны, и на яркой поверхности четко проступала Охотница. Ей-то и достался поток ругательств, который Риа не рискнула выплеснуть на магический кристалл (кто знает, что таится у него внутри и как он отреагирует на такие слова). Дважды она ударила кулаком по двери, вывалив весь ругательный запас, не забыв даже те словечки, которыми обменивалась малышня, играя в дворовой пыли. Никогда еще ее не охватывала такая злость. Она отдала девушке приказ, а та, не важно, по каким причинам, не повиновалась. Пойдя против Риа с Кооса, эта сука заслужила смерть.
– Но не сейчас, – прошептала старуха. – Сначала ее вываляют в грязи, потом с головой искупают в моче, чтобы ею пропитались эти светлые волосы, которыми она так гордится. Унизят… оскорбят… оплюют…
Она вновь ударила кулаком об дверь, на этот раз с такой силой, что до крови ободрала костяшки пальцев. Злилась ведьма не только потому, что девушка не повиновалась приказу, полученному под гипнозом. Из-за этого Риа не находила себе места и в таком состоянии не могла использовать хрустальный шар на полную катушку. Он «включался» лишь на непродолжительные периоды времени. Пассы и заклинания не помогали. Она прекрасно знала, что слова и жесты – лишь способ концентрации воли. Именно на это реагировал магический кристалл – на сконцентрированную волю. А мысли об этой шлюхе и ее молодом любовнике отвлекали Риа, злили, не давали сосредоточиться на главном. Вот розовый туман внутри шара и не рассеивался. Злость мешала ей увидеть сокрытое туманом.
– Как я смогу заставить его открыться? – спросила Риа женщину на луне. – Скажи мне! Скажи!
Но Охотница ничего ей не сказала, и Риа ушла в хижину, посасывая кровоточащие костяшки пальцев.
Масти увидел ее и забился в зазор между трубой и ящиком для дров.
Глава вторая. ДЕВУШКА У ОКНА
1
Охотница начала «набивать живот», как говорили старожилы: даже в полдень луна виднелась в небе, поблескивая в ярком осеннем свете. Перед различными заведениями вроде «Приюта путников» и на открытых верандах хозяйских домов на больших ранчо вроде «Рокинг Б» Ленджилла или «Ленивой Сюзан» Ренфрю начали появляться одетые в лохмотья пугала с набитыми соломой головами. Обязательно в сомбреро и с корзиной, наполненной дарами нового урожая в руках. Каждое пугало смотрело на пустеющие поля белыми, вышитыми стежками глазами.
Телеги с кабачками забили дороги. Ярко-оранжевые тыквы и мешки с морковью перекочевали в сараи. На полях полным ходом убирали картофель. Деревянные фигуры Хранителей на крыльце продовольственного магазина в Хэмбри украсили «урожайные» амулеты.
По всему Меджису девушки шили праздничные наряды для ночи Жатвы (и плакали над ними, если что-то не получалось), мечтая о юношах, с которыми они будут танцевать в павильоне «Зеленого сердца». Их младшие братья с трудом засыпали, думая о тех играх, развлечениях и призах, которые сулил им карнавал. Даже родители иногда лежали без сна, несмотря на гудящие руки и ноющие от тяжелой работы спины, предвкушая радости ярмарки Жатвы.
Лето ушло, взмахнув напоследок зеленым подолом: пришла пора сбора урожая.
2
Риа плевать хотела на праздничные танцы и карнавальные игры, но спалось ей не лучше тех, кто никак не мог дождаться ярмарки Жатвы. Чуть ли не каждую ночь она до рассвета лежала без сна, голова ее гудела от ярости. Незадолго до той ночи, когда Джонас держал совет с канцлером Раймером, она решила напиться, дабы спиртное принесло желанное забытье. И настроение у нее отнюдь не улучшилось, когда она обнаружила, что бочонок с грэфом практически пуст: воздух вновь огласили ругательства.
Она уже собралась выдать новую порцию, когда ее осенила идея. Изумительная идея. Блестящая идея. Она хотела, чтобы Сюзан Дельгадо отрезала себе волосы. Не отрезала, хотя Риа по-прежнему не понимала, в чем причина. Зато она узнала о девушке кое-что интересное, не так ли? Кое-что интересное, нет, очень интересное, более чем.
Риа не собиралась идти с имеющимися у нее сведениями к мэру Торину: почему-то она надеялась, глупо, по-детски, что мэр забыл и о ее существовании, и о том, что вручил ей на хранение чудесный хрустальный шар. А вот насчет девушкиной тетки… Допустим, Корделия узнает, что ее племянница не только потеряла невинность, но и все более уподобляется шлюхе? Риа не думала, что Корделия помчится к мэру… женщина эта, конечно, ханжа, но далеко не дура… однако неплохо запустить кота в голубятню, не так ли?
– Мяу!
Масти, стоявший в полоске лунного света, словно понял, что хозяйка думает о кошках. Он смотрел на нее с надеждой и недоверием. Риа, отвратительно улыбаясь, раскрыла ему объятия:
– Иди ко мне, мой драгоценный! Иди ко мне, мой сладенький!
Масти, поняв, что все обиды забыты, поспешил на руки Риа, громко замурлыкав, когда Риа начала вылизывать его мордочку старым желтоватым языком. В ту ночь ведьма с Кооса впервые за неделю крепко спала, а когда утром взяла в руки магический кристалл, розовый туман сразу рассеялся. И весь день она не отрывала от него глаз, шпионя за людьми, которых ненавидела, ничего не ела, изредка прикладываясь к кружке с водой. А на закате Риа вышла из транса, вспомнив, что еще не приступила к реализации осенившей ее идеи. Впрочем, это ее не огорчило. Она уже знала, что надо делать… а теперь могла увидеть в хрустальном шаре результаты своих трудов! Все крики и упреки! И слезы Сюзан. Более всего ей хотелось увидеть слезы униженной Сюзан.
– У меня будет своя жатва, – сказала она Эрмоту, который взбирался по ноге Риа, подбираясь к тому местечку, где ей и хотелось его видеть. Мало кто из мужчин может ублажать тебя так, как Эрмот, подумала она, очень мало. И Риа радостно засмеялась.
3
– Помни о своем обещании, – нервно бросил Ален Катберту, когда они услышали приближающийся топор копыт. – Держи себя в руках.
– Я помню, – ответил Катберт, но сомнения его не рассеялись. И когда Роланд, обогнув бункер, въехал во двор, отбрасывая длинную тень в закатных лучах, нервно сжал кулаки. Потом велел пальцам разжаться, что они и сделали. А когда Роланд спешился, вновь сжались, впившись ногтями в ладони.
Еще одна стычка, подумал Катберт. О боги, как меня от них тошнит. Смертельно тошнит.
В прошлый вечер они схлестнулись из-за голубей… опять. Катберт хотел послать на запад сообщение о цистернах с нефтью, Роланд – нет. Они поспорили. Да только (и это раздражало Катберта ничуть не меньше постоянного ноющего шепота червоточины) Роланд не спорил. В эти дни Роланд ни с кем не спорил. Смотрел на них отсутствующим взглядом, будто в бункере находилось только его тело. А все остальное, разум, душа, ка, пребывали с Сюзан Дельгадо.
– Нет, – просто сказал он. – Сообщать об этом поздно.
– Откуда ты знаешь? – заспорил Катберт. – И даже если поздно ждать помощи из Гилеада, совсем не поздно получить оттуда совет. Неужели ты так слеп, что не видишь этого?
– Какой совет они могут нам дать? – Роланд, похоже, не замечал резких ноток в голосе Катберта. Его голос оставался ровным и спокойным. И совершенно неадекватным, помнению Катберта, сложившейся критической ситуации.
– Если б мы знали, нам не пришлось бы гадать об этом, не так ли, Роланд?
– Мы можем только ждать и остановить их, когда они перейдут к действиям. Ты ищешь покоя, Катберт, а не совета.
Ты готов ждать, пока можешь трахать ее сколько хочется и куда хочется, подумал Катберт. Снизу, сверху, сзади или спереди.
– По-моему, у тебя нет четкого представления о происходящем вокруг, – холодно бросил Катберт. Услышал, как ахнул Ален. Никогда раньше ни один из них не позволял себе сказать такое Роланду, но слово вылетело, и он ожидал взрыва. Которого не последовало.
– Есть, – ответил Роланд и прошел в бункер. И вот теперь, наблюдая, как Роланд снимает с Быстрого седло, Катберт подумал: нет, и ты это знаешь. Но тебе пора прочистить мозги. Клянусь богами, давно пора.
– Хайл, – приветствовал он Роланда, когда тот принес седло к крыльцу и положил на ступеньку. – Вторую половину дня провел в трудах и заботах? – Ален пнул его в щиколотку, но Катберт не отреагировал.
– Я виделся с Сюзан, – ответил Роланд, не считая необходимым что-то выдумывать.
На мгновение перед мысленным взором Катберта возникла четкая и ясная картинка: Роланд и Сюзан в какой-то хижине, лучи послеполуденного солнца проникают в дыры крыши и освещают их. Она наверху, оседлав его, как жеребца. Катберт видел ее колени, упирающиеся в старые, полусгнившие доски, напрягшиеся бедра. Видел, какие у нее загорелые руки, какой белый живот. Видел ладони Роланда, охватывающие чаши ее налитых грудей, сжимающие их, когда ее тело ходило взад-вперед, видел, как солнце зажигает золотым огнем ее волосы.
Почему ты всегда первый? – мысленно крикнул он Роланду. Почему именно ты? Пусть поберут тебя боги, Роланд! Пусть поберут!
– Мы провели день в порту, – продолжил Катберт. – Считали рыбацкое снаряжение и буи. Интересное занятие, не так ли, Ален?
– Вы хотите, чтобы я вам в этом помогал? – Роланд вернулся к Быстрому, снял потник. – Поэтому ты так зол?
– Если я злюсь, то лишь потому, что рыбаки смеются за нашими спинами. Мы приходим и проходим. Роланд, они думают, что мы дураки.
Роланд кивнул:
– Это хорошо.
– Возможно, – согласился Ален, – но Раймер не считает нас дураками… это видно по его глазам, когда мы проходим мимо него. Не считает и Джонас. А если для них мы не дураки, за кого они нас держат?
Роланд стоял на второй ступеньке, забыв о попоне, которую держал в руках. На мгновение мы удостоились его внимания, подумал Катберт. Видать, и в наше время есть место чудесам.
– Они думают, что мы избегаем Спуска, потому что уже знаем, что там найдем, – ответил Роланд. – А если еще так не думают, то скоро к этому придут.
– У Катберта есть план.
Взгляд Роланда, уже более осмысленный, заинтересованный, сместился на Катберта. Катберта-шута. Катберта-подмастерье, у которого не было ни единого шанса заслужить револьвер, с которым его отправили на восток на Внешнюю Дугу. Катберта-девственника и вечно второго. Боги, я не хочу его ненавидеть. Я не хочу, но как это легко.
– Завтра утром мы с тобой заглянем к шерифу Эвери. Обставим все как визит вежливости. Мы уже зарекомендовали себя учтивыми, хоть и слегка придурковатыми молодыми людьми, не так ли?
– Есть такое, – с улыбкой согласился Роланд. – Мы скажем, что наконец-то покончили с береговым сектором Хэмбри и теперь надеемся так же скрупулезно осмотреть каждую ферму и ранчо. Но мы не хотим доставлять лишних хлопот и путаться под ногами. В конце концов время сейчас самое жаркое как для ранчеров, так и для фермеров – уборка урожая, и это понимают даже такие городские олухи, как мы. Вот мы и хотим передать доброму шерифу список…
Глаза Роланда вспыхнули. От швырнул потник на перила, схватил Катберта за плечи, крепко обнял. Катберт уловил запах лилий на воротнике Роланда и ощутил безумное желание сдавить пальцами его шею и задушить. Вместо этого он лишь похлопал Роланда по спине.
Роланд отпрянул, губы его разошлись в широкой ухмылке.
– Список ранчо, которые мы хотим посетить, – воскликнул он. – Да! Чтобы они могли перегнать лошадей, которых нам видеть не следует, на соседние ранчо. Перенести лишнее продовольствие, упряжь… Великолепно, Катберт! Ты – гений!
– Отнюдь, – ответил Катберт. – Возможно, я уделил чуть больше времени проблеме, касающейся нас всех. Касающейся, возможно, всего Альянса. Думать нам надо. Ты согласен?
Алена передернуло. Но Роланд шпильки словно и не заметил. Он по-прежнему ухмылялся. Даже в четырнадцать лет его ухмылка вызывала тревогу. Ухмыляясь, Роланд чем-то смахивал на безумца.
– Знаешь, возможно, они даже соберут для нас какое-то количество мутантов, чтобы мы продолжали верить, что с чистотой породы у них большие трудности. – Он помолчал,вроде бы задумавшись, потом добавил: – Почему бы тебе не поехать к шерифу с Аленом, Берт? Я думаю, так будет лучше.
В этот момент Катберт едва не набросился на Роланда с кулаками. Из груди уже рвался крик: Действительно, почему? Тогда ты смог бы долбить ее не только во второй половине дня, но и утром! Ты идиот! Ошалевший от любви идиот! Спас его Эл… возможно, спас их всех.
– Не говори ерунды, – резко бросил он, и Роланд в удивлении повернулся к нему. От Алена он такого не ожидал. – Ты у нас главный, Роланд. Это признают и Торин, и Эвери, и горожане. Да и мы тоже.
– Никто меня не уполномочивал…
– Никто и не должен! – вмешался Катберт. – Ты заслужил револьверы! Местные едва ли в это поверят… я сам до сих пор верю с трудом… но ты стрелок! Ты должен идти! Это же ясно как божий день! Не важно, кто будет сопровождать тебя, но ты должен ехать! – Он мог бы сказать больше, много больше, но если бы сказал, к чему бы это привело? Илион хотел поставить жирную точку на их дружбе? Поэтому он крепко сцепил зубы, на этот раз даже без пинка Алена… и вновь стал ждать взрыва. Которого вновь не последовало.
– Хорошо. – И говорил Роланд иначе, не так, как раньше, когда Катберту хотелось укусить его, чтобы разбудить. – Завтра утром. Ты, Берт, и я. Восемь часов тебя устроит?
– Вполне. – Теперь, по завершении дискуссии, сердце его бешено билось, а ноги стали ватными. То же самое испытывал он и после стычки с Большими охотниками за гробами.
– Мы предстанем в лучшем виде, – продолжил Роланд. – Милые мальчики из Внутренних феодов, с наилучшими намерениями, но без избытка мозгов. Отлично. – И он прошел в бункер: ухмылка (к удовольствию Алена и Катберта) уступила место легкой улыбке.
Катберт и Ален переглянулись и шумно выдохнули. Катберт кивнул в сторону двора и спустился по ступенькам. Ален последовал за ним, и они вышли на середину прямоугольного расчищенного участка земли, встали спиной к бункеру. На востоке из-за облаков выплывала луна.
– Она его зачаровала, – прошептал Катберт. – Хочет она этого или нет, но в итоге она всех нас погубит. Скорее да, чем нет.
– Не следует такого говорить, даже в шутку.
– Ладно, возложит на нас корону Эльда, и мы будем жить вечно.
– Тебе надо перестать злиться на него, Берт. Надо.
Катберт повернулся к Алену:
– Не могу.
4
До сезона дождей оставался еще месяц, но следующее утро выдалось пасмурным. В воздухе висела морось. Роланд и Катберт закутались в пончо и поскакали в город, оставив Алена прибираться по дому. За пояс Роланд заткнул список ферм и ранчо, которые им хотелось осмотреть, начав с трех маленьких, принадлежащих феоду. Список они составили накануне вечером. Спешка не предусматривалась: график растянулся до Нового года и в точности соответствовал темпу, которого они придерживались при работе в порту.
По пути в город оба молчали, занятые своими мыслями. Когда они проезжали мимо домика Дельгадо, Роланд вскинул голову и увидел Сюзан, сидящую у окна, яркое пятно в сером утреннем свете. Сердце его подпрыгнуло, и хотя тогда он этого не знал, видение это осталось с ним навсегда: очаровательная Сюзан, девушка у окна. Так мы проскакиваем мимо призраков, которые потом всю жизнь преследуют нас. Они сидят у дороги, словно смиренные нищие, и мы видим их только уголком глаза, если вообще замечаем. Мысль о том, что они могут поджидать нас, даже не приходит в голову. Однако они ждут, а когда мы проносимся мимо, собирают свои пожитки и бросаются за нами, идя по нашему следу и мало-помалу настигая нас.
Роланд вскинул руку, приветствуя ее. Рука двинулась ко рту, чтобы послать воздушный поцелуй, но в последнее мгновение он опомнился. И рука проследовала мимо губ ко лбу, отдавая Сюзан честь.
Сюзан улыбнулась и помахала рукой в ответ. Никто из них не видел Корделию, которая вышла в дождь, чтобы собрать последние кабачки и морковь. Тетка Сюзан стояла в нахлобученном на голову сомбреро, наполовину скрытая пугалом, охраняющим грядку с тыквами. Она наблюдала, как мимо проехали Роланд и Катберт (Катберт ее нисколько не интересовал в отличие от его спутника), потом перевела взгляд на Сюзан, сидящую у окна, прекрасную, как райская птица в золоченой клетке.
И тут Корделию прямо в сердце кольнула игла подозрения. Очень уж резко изменилось поведение Сюзан: чередующиеся приступы печали и ярости уступили место смирению снеизбежным. А может, за смирение она принимала что-то иное?
– Ты сошла с ума, – прошептала Корделия себе под нос, но пальцы ее по-прежнему крепко сжимали мачете. Она опустилась на колени на мокрую землю и продолжила прерванное занятие: отрубала морковную ботву. – Между ними ничего нет, я бы знала. Подростки в таком возрасте ничего не могут скрыть… как… как пьяницы в «Приюте».
Но как они улыбались. Как они улыбались друг другу.
– Совершенно нормально, – ответила на свой же вопрос Корделия, продолжая рубить и отбрасывать ботву, рубить и отбрасывать. Шептать она начала недавно, поскольку сприближением праздника Жатвы общение с дочерью брата давалось ей все труднее. – Люди часто улыбаются друг другу, обычное дело.
То же самое относилось и к вскинутой в приветствии руке, и ответной реакции Сюзан. Симпатичный кавалер салютует красивой девушке. Девушка, довольная тем, что ее красота не осталась незамеченной, машет ему рукой. Все естественно. Однако… Его взгляд… и ее взгляд. Ерунда, конечно. Но… Но она заметила кое-что еще. Да, возможно. На мгновение ей показалось, что Роланд хотел послать Сюзан воздушный поцелуй… потом сообразил, чем это чревато, и в последний момент вскинул руку выше, отдав честь.
Даже если ей это не привиделось, не следует делать далеко идущих выводов. Юные кавалеры горазды на фривольности, особенно вырвавшись из-под надзора отцов. А за этойтроицей тянется шлейф прегрешений.
Однако все доводы не выдернули из сердца леденящую иглу подозрения.
5
На стук Роланда дверь открыл Джонас. На его груди красовалась звезда помощника шерифа, он окинул их бесстрастным взглядом:
– Добрый день. Заходите, на улице очень уж сыро.
Он отступил в сторону, давая им пройти. Его хромота в этот день особенно бросалась в глаза: Роланд решил, что причиной тому – погода.
Роланд и Катберт переступили порог. В углу горел газовый обогреватель, несомненно, наполненный от «свечки» в СИТГО, и большая комната, такая прохладная в жаркий день, встретила их приятным теплом. В трех камерах сидели пятеро забулдыг: четверо мужчин, по двое, и одна женщина в камере посередине. Женщина привалилась к стене, широко развалив ноги и демонстрируя красные панталоны. Роланд подумал, что если она чуть дальше засунет палец в нос, то уже не сможет его вытащить. Клей Рейнолдс подпирал плечом доску объявлений, ковыряя в зубах соломинкой. За столом сидел помощник шерифа Дейв, поглаживая подбородок и хмуро глядя сквозь монокль на доску. Роланда нисколько не удивило, что их появление прервало игру в «Замки».
– Посмотри, кто к нам пришел, Элдред! – подал голос Рейнолдс. – Это же мальчики из Привходящего мира! Ваши мамочки знают, что вы в такую погоду вышли из дома?
Скачать книгу [0.37 МБ]
Пирамида