Потом, конечно, пришел тот, другой. Со временем почти полюбившийся Джейку.
"Но он позволил мне сорваться в пропасть. Он убил меня".
Лопатки и шею защекотал выступивший пот.Славься, славься, школа "Пайпер",Стяг твой высоко несем.Славься, наша alma mater!На щите иль со щитом!
"Господи, ну и дерьмо же песня", – подумал Джейк, и ему внезапно пришло в голову, что отцу она бы очень понравилась.
– 2 -
Первым уроком шла литературная композиция – единственный предмет, по курсу которого не сдавали устный экзамен. Вместо этого класс получил задание на дом: написать "итоговое эссе". "Итоговое эссе" должно было представлять собой отпечатанный на машинке текст объемом от полутора до четырех тысяч слов на заданную мисс Эйвери тему – "Мое понимание истины". Эссе засчитывалось как двадцать пять процентов оценки за семестр.
Джейк вошел и сел в третьем ряду. Класс насчитывал всего одиннадцать учеников. Джейку вспомнился прошлый сентябрь, день знакомства со школой – мистер Харли тогда сказал, что в школе "Пайпер" "самое высокое соотношение педагогов и учащихся по сравнению с любой хорошей частной средней школой на востоке страны". Дабы подчеркнутьсвою мысль, мистер Харли раз за разом с треском опускал кулак на кафедру, помещавшуюся в передней части рекреационного зала. Джейка полученная информация не потрясла, однако он довел ее до сведения отца, полагая, что уж на отца-то онанепременнодолжна произвести впечатление, и не ошибся.
Расстегнув молнию на сумке с книгами, Джейк бережно достал синюю папку, в которой лежало его "Итоговое эссе". Он положил папку на стол, собираясь в последний раз просмотреть сочинение, как вдруг ему на глаза попалась дверь в стене слева. Джейк знал, что дверь эта ведет в раздевалку и сегодня закрыта, поскольку в Нью-Йорке около двадцати двух градусов тепла и все пришли налегке. Там, за дверью, не было ничего, кроме длинного ряда латунных вешалок-крючков на стене и длинного резинового коврикадля обуви на полу. Дальний угол занимали коробки и ящики с запасом расходных материалов – мела, тетрадей и проч.
Ничего особенного.
Тем не менее Джейк поднялся с места и, оставив папку нераскрытой на парте, пошел к этой двери. Он слышал, как негромко переговариваются одноклассники и шуршат страницы "Итоговых эссе", просматриваемых в поисках того неверно согласованного определения, той неясной, расплывчатой фразы, что способны свести на нет все труды, – но эти звуки доносились словно бы откуда-то издалека.
Вниманием Джейка полностью завладела дверь.
Вот уже дней десять, как голоса у него в голове раздавались все громче и громче, а самого его все сильнее и сильнее притягивали двери – всевозможные двери. Дверь из своей спальни в коридор Джейк за последнюю неделю открывал, должно быть, раз пятьсот, а ту, что вела из спальни в ванную, – и всю тысячу. И всякий раз грудь ему теснилорадостное предвкушение, надежда, будто где-то за одной из этих дверей крылось решение всех его проблем, ответ на все вопросы, который он непременно найдет… с течением времени. Но за дверью всякий раз оказывался только коридор, или ванная, или дорожка перед домом, или что-нибудь еще.
В прошлый четверг, возвратясь из школы, Джейк бросился на кровать и уснул; сон, кажется, оставался для него единственным прибежищем. Однако, проснувшись сорок пять минут спустя, мальчик обнаружил, что стоит рядом с книжным шкафом, у стены, и рисует на обоях дверь. По счастью, карандашом, так что самые скверные следы удалось стереть.
Сейчас, приближаясь к дверям раздевалки, Джейк почувствовал, как в нем вспыхивает прежняя дурманящая надежда, расцветает кружащая голову уверенность, что дверь откроется не в полутемный чулан, хранящий лишь стойкие запахи зимы – сукна, резины, мокрого меха, – а в какой-то иной мир, где онсможет выздороветь.Что на пол класса ляжет ширящийся клин горячего слепящего света, и в блекло-голубомкакЕГОглазакак старые джинсы небе закружат птицы. Ветер пустыни дохнет ему в лицо, взъерошит волосы, осушит нервную испарину на лбу.
Он шагнет в эту дверь и исцелится.
Джейк повернул ручку и открыл дверь. За ней царила тьма, поблескивал ряд латунных крючков. В углу, возле аккуратных стопок чистых тетрадей, лежала давным-давно забытая кем-то лыжная перчатка.
Больше ничего.
Сердце у Джейка упало. Ему внезапно захотелось попросту забиться в эту темную каморку, хранящую горьковатый запах зимы и меловой пыли. Можно было бы отодвинуть перчатку и усесться в углу под вешалкой. На резиновый коврик, куда в зимнее время полагалось ставить сапоги. Сесть там, сунуть большой палец в рот, плотно подтянуть колени к груди, закрыть глаза и… и…
И сдаться.
Идея эта, сулившаяизбавление,казалась неимоверно привлекательной. Конец ужасу, смятению, неразберихе… От неразберихи Джейк почему-то страдал сильнее всего; мальчику чудилось, что вся его жизнь превратилась в зеркальные дебри комнаты смеха.
И все же в тайниках души Джейка Чэмберса пряталась сталь – он, бесспорно, был одного поля ягода с Эдди и Сюзанной. Сейчас эта потаенная сталь блеснула во мраке угрюмым синеватым огнем маяка. Никакой сдачи не будет. Пусть внутренний разлад в конце концов начисто лишит Джейка способности мыслить здраво, но пока никакой потачки ему не будет. Провалиться Джейку на этом самом месте.
"Никогда! – с жаром подумал мальчик. – Никогда! Ни…"
– Когда закончишь инвентаризацию школьного имущества в раздевалке, Джон, потрудись, пожалуйста, присоединиться к нам, – раздался у него за спиной суховатый интеллигентный голос мисс Эйвери.
Джейк обернулся. По классу прокатилась волна сдавленного хихиканья. Мисс Эйвери смотрела на него, стоя за своим столом: умное спокойное лицо; кончики длинных пальцев касаются промокашки; синий костюм (сегодня); волосы заколоты в узел на затылке (как обычно). Через плечо мисс Эйвери на Джейка, хмурясь, глядел Натаниель Готорн (Натаниель Готорн, 1804-1864, американский писатель-классик, автор романов "Алая буква", "Дом о семи фронтонах" и др.).
– Простите, – пробормотал Джейк и закрыл дверь. Едва он сделал это, его охватило сильнейшее желание открыть ее снова и перепроверить – вдругна этот разза ней окажется тот, другой, мир, где над бескрайней пустыней нещадно палит солнце.
Вместо этого он прошел на свое место. Поглядев на него веселыми глазами, в которых прыгали чертики, Петра Джессерлинг шепнула:
– В следующий раз возьми меня с собой. Воттогдатебе будет, на что посмотреть!
Джейк рассеянно улыбнулся и втиснулся за парту.
– Спасибо, Джон, – бесконечно спокойным голосом сказала мисс Эйвери. – А сейчас, прежде чем вы сдадите мне свои "Итоговые эссе", которые, без сомнения, все написаны прекрасно, очень тонко, очень по теме и оченьсамобытно,я хочу раздать "Краткий список литературы для летнего чтения", рекомендованный кафедрой английского языка. Книги великолепные. О некоторых мне придется кое-что сказать…
С этими словами она подала Дэвиду Суррею маленькую стопку размноженных на ксероксе листков. Дэвид принялся раздавать их, а Джейк раскрыл свою папку, чтобы напоследок взглянуть, что же написал о своем понимании истины. Его неподдельный интерес объяснялся тем, что он совершенно не помнил, чтобы писал сочинение, – так же, как не помнил, готовился ли к французскому.
Недоумевая, с нарастающим беспокойством он посмотрел на титульный лист. В центре красовалось аккуратно напечатанное "Джон Чэмберс. МОЕ ПОНИМАНИЕ ИСТИНЫ". Ничего странного или необычного в этом не было, но под заголовком он для чего-то наклеил две фотографии. На одной – дверь (возможно, дверь дома номер десять по Даунинг-стрит [в Лондоне, в доме номер 10 по Даунинг-стрит помещается Министерство иностранных дел Великобритании], мелькнуло у Джейка в голове), на второй – поезд компании "Амтрак".Снимки были цветные, явно вырезанные из какого-то журнала.
"Зачем я это сделал? Икогда?"
Джейк перевернул страницу и уставился на собственно "Итоговое эссе", не в силах ни поверить своим глазам, ни понять, что видит. Потом в тумане шока робко забрезжило прозрение: все-таки случилось. Он все-таки свихнулся до такой степени, что окружающие сумеют это понять.
– 3 -
Джон Чэмберс
МОЕ ПОНИМАНИЕ ИСТИНЫ
"Я покажу тебе ужас в пригоршне праха".
Т.С."Буч" Элиот
"Сперва я счел – он каждым словом лжет".
Роберт "Санданс" Браунинг
"Стрелок – истина.
Роланд – истина.
Невольник – истина.
Владычица Теней – истина.
Невольник и Владычица Теней поженились. Это истина.
Постоялый двор – истина.
Говорящий Демон – истина.
Мы сошли под горы, и это истина.
Под горами были чудовища. Это истина.
Один из них просовывал между ног наконечник от бензонасоса
"Амоко" и притворялся, будто это его член. Это истина.
Роланд позволил мне погибнуть. Это истина.
Я по-прежнему люблю его.
Вот истина."
– …ичрезвычайноважно, чтобывсевы прочли "Повелителя мух" ("Повелитель мух" – философский роман-притча английского писателя Уильяма Голдинга), – внятным, но каким-то бесцветным голосом говорила мисс Эйвери. – И, прочитав, задались определенными вопросами. Хороший роман нередко бывает схож с чередой загадок, где каждая отгадка представляет собой новую загадку… а "Повелитель мух" не просто хорошая, аоченьхорошая книга, одна из лучших, написанных во второй половине двадцатого столетия. Поэтому в первую очередь спросите себя, каково символическое значение витой раковины. Далее…
Далеко. В далеком далеке. Джейк дрожащей рукой перелистнул первую страницу своего "Итогового эссе", оставив на бумаге темное пятнышко пота, и обратился ко второй.
Что растворяется, но не исчезает? Дверь, и это истина.
Блейн – истина.
Блейн – истина.
Что сказала сыну тень отца Гамлета? В здоровом замке – здоровый дух, и это истина.
Блейн – истина.
За Блейном нужен глаз да глаз. Блейн – мучитель, и это истина.
Я совершенно уверен, что Блейн опасен, и это истина.
Когда часы опасны? Когда они бьют, и это истина.
Блейн – истина.
Я хочу вернуться, и это – истина.
Я должен вернуться, и это – истина.
Если я не вернусь, я сойду с ума, и это – истина.
Если я не найду камень розу дверь, домой возврата нет, и это истина.
Чух-чух, и это – истина.
Чух-чух. Чух-чух.
Чух-чух. Чух-чух. Чух-чух.
Чух-чух. Чух-чух. Чух-чух. Чух-чух.
Я боюсь. Это – истина.
Чух-чух.
Джейк медленно оторвал взгляд от листа. Сердце у него колотилось так сильно, что перед глазами плясал яркий свет – каждый отчаянный толчок в груди отзывался коротким слепящим сполохом, словно сетчатка Джейка запечатлела работу фотовспышки.
Воображение нарисовало ему мисс Эйвери, протягивающую его "Итоговое эссе" родителям. Рядом с мисс Эйвери стоял мистер Биссетт, серьезный и мрачный. Джейк услышал бесцветный внятный голос мисс Эйвери: "Ваш сын серьезно болен. Если нужны доказательства, вот его "Итоговое эссе" – взгляните".
"Уже около трех недель Джон сам не свой", – прибавил мистер Биссетт. – "По временам он кажется испуганным, и постоянно – как в тумане… где-то витает, если вы понимаете, о чем я. Je pense John est fou… comprenez-vous?" (Я думаю, Джон сошел с ума… понимаете? – фр.)
Снова мисс Эйвери: "Вы случайно не держите дома сильнодействующие психотропные средства? Джон не может иметь к ним доступ?"
Насчет психотропных средств Джейк был не в курсе, зато знал, что в нижнем ящике письменного стола у себя в кабинете отец держит несколько граммов кокаина. И непременно решит, что сын запустил туда руку.
– Теперь, с вашего позволения, несколько слов об "Уловке 22" ("Уловка 22", иначе "Поправка 22", – сатирический роман американского писателя Джозефа Хеллера), – обращаясь к классу, сказала от доски мисс Эйвери. – Для шестого и седьмого классов это оченьспорнаякнига, но раскройте душу ееособому очарованию,и она вас положительно околдует. Если угодно, можете думать об этом романе, как окомедии сюрреалий.
"Еще не хватало про эточитать,– подумал Джейк. – Да у меня всяжизнь– сплошные сюрреалии, и ничего смешного в этом нет".
Он вновь обратился к "Итоговому эссе". Последняя страница. Ни единого слова, взамен – еще одна картинка, вклеенная им в сочинение. Фотография пизанской Падающей башни, густо исчерканная черным восковым карандашом: темные, жирные, поблескивающие линии метались и петляли, свиваясь кольцами, выписывая безумные вензеля.
Джейк совершенно ничего не помнил об этом.
Совершенно ничего.
В ушах у него зазвучали слова отца, адресованные мистеру Биссетту: "Fou… (сумасшедший, здесь: не в своем уме – фр.). Да, он определенно fou. Мальчишка, просравший свой шанс в школе "Пайпер", НЕ МОЖЕТ не быть fou, вы согласны? Ну что ж… я сумею решить эту проблему. Решать проблемы моя специальность. Ответ – "Солнечная долина". Ему нужно некоторое время провести в "Солнечной долине". Будет плести корзинки, успокоится, соберется. Вы, ребята, за нашего парня не волнуйтесь; работать он умеет, не то что таиться".
Неужели, если станет известно, что у него не все дома, егодействительноупрячут в психушку? Джейк полагал, что ответ на этот вопрос – большое "будьте покойны!" Отец ни под каким видом не потерпит в своем доме сумасшедшего. Возможно, лечебница, куда поместят Джейка, будет называться не "Солнечная долина", а как-нибудь иначе, но от этого не исчезнут ни решетки с окон, ни неслышно рыскающие по коридорам молодые люди в белых халатах и мягких тапочках. Зоркие молодые люди с мощной мускулатурой. Молодые люди, имеющие доступ к шприцам и ампулам, полным искусственного сна.
"Всем расскажут, что я уехал, – подумал Джейк. Поднимающаяся волна паники временно заглушила голоса, спорившие у него в голове. – Скажут, что я проведу год у тетки, в Модесто… или в Швеции, по студенческому обмену… или в открытом космосе, на ремонте спутников… Мама будет против… но мама поплачет и согласится. У нее есть ее хахали, а потом, онавсегдас ним соглашается. Она… они… я…"
Джейк почувствовал, что к горлу подступает пронзительный крик, и крепко сжал губы, чтобы сдержаться. Вновь опустив взгляд к неразберихе диких черных каракулей, клубившихся поверх изображения Падающей башни, он подумал: "Надо выбраться отсюда. Надо уйти, сейчас же".
Он поднял руку.
– Да, Джон, в чем дело? – мисс Эйвери смотрела с легким раздражением, которое приберегала для учеников, перебивающих ее посреди лекции.
– Мне хотелось бы на минутку отлучиться, если можно, – сказал Джейк.
Очередной образчик "пайперизма". Пайперовцам не полагалось "сливать водичку", "ходить по-маленькому" или, Боже сохрани, "по-большому". По молчаливому соглашению ученики школы "Пайпер" считались слишком совершенными для того, чтобы в процессе своего бесшумного, как того требовал хороший вкус, скольжения по жизни производить шлаки. Изредка кто-нибудь испрашивал разрешения "на минутку отлучиться" – и все.
Мисс Эйвери вздохнула.
– Это обязательно, Джон?
– Да, мэм.
Скачать книгу [0.09 МБ]
Пирамида