Лиз сказала:
– Мне все же кажется, что вы будете проверять наши метрики, ведь так, шериф?
Пэнборн ответил весьма флегматично:
– Основой полицейской процедуры служит проверка всех и всего. Но я уже знаю, что я найду, когда займусь этим. – Он поколебался, а затем продолжил: – Меня убедила нестолько вечеринка. Вы вели себя как человек, говорящий правду, мистер Бомонт. У меня есть в этой области некоторый опыт, чтобы ощущать разницу. Когда я еще служил в дорожной полиции, мне очень редко попадались талантливые лжецы. Они иногда встречаются еще в тех мистических романах, о которых вы говорили, но в жизни они чрезвычайно редки.
– И все же почему всюду эти отпечатки? – спросил Тад. – Вот что интересует меня. Может быть, это просто любитель-непрофессионал трудился над моими отпечатками? Я сомневаюсь в его квалификации. Не приходило ли вам в голову, что именно само качество отпечатков нужно проверить тщательнее всего? Он не говорил ни о каких серых участках. Я чуть-чуть тоже в этом разбираюсь, поскольку мне пришлось в это вникать для романов Старка, но не уверен, что там все столь просто и понятно, как то, что я привираю о дактилоскопии, сидя за машинкой. Было ли у них достаточно участков для сопоставления при идентификации этих отпечатков?
– У нас их шесть, – ответил Пэнборн. – Шесть превосходных снимков для сопоставления и идентификации.
– Но разве не правда, что в подавляющем большинстве случаев отпечатывается не вся поверхность пальца, а только ее половинка, или даже четверть, или вообще ничтожная полоска, всего с несколькими линиями и кольцами в них?
– Да. В реальной жизни преступника очень трудно засадить в тюрьму на основе только идентификации отпечатков его пальцев.
– Но вы здесь упомянули зеркало заднего обзора, которое было снабжено просто образцово четким оттиском пальца, словно те выполненные типографским способом оттиски после ретуши и всяких доводок, которые рассылаются по полицейским участкам для поимки преступника. И еще один оттиск, вдавленный пальцем в жевательную резинку. Кто-то действительно всячески хочет достать меня. Как будто он нарочно оставляет вам следы для того, чтобы вы отыскали именно меня.
– Именно это постоянно и приходит нам в голову. На самом деле, мы столкнулись с еще более странными вещами. И самый сложный аспект всего этого преступления связан с убийством Клоусона. Там все проделано как в классических боевиках ужасов: вырезан язык, половой член во рту жертвы, море крови, море боли и все же никто в здании ничего не слышал. Но если это работал профессионал, почему он всюду оставлял отпечатки пальцев Бомонта. Может ли что-нибудь, столь похожее на скелет, не быть скелетом? Не иначе, как кто-то орудует с заново выжженной пятерней. А между тем, старая максима по-прежнему учит Алана Пэнборна: если это ходит, как утка, крякает, как утка, и плавает, как утка, то это, скорее всего, и есть утка.
– Можно ли имитировать отпечатки пальцев? – спросил Тад.
– Вы читаете в головах столь же хорошо, как пишете книги, мистер Бомонт.
– Читаю мысли, пишу книги, но я не делаю вдов.
Рот Алана был полон пива, и смех был слишком неожиданным испытанием, шериф чуть было не забрызгал пивом паркет. Он, тем не менее, удержался от этого, хотя часть пива попала не в то горло, и Пэнборн начал кашлять. Лиз встала и несколько раз похлопала шерифа по спине. Это было, возможно, чуть-чуть странно, но не для нее: жизнь с двумя младенцами приучила ее смотреть на многие вещи проще, чем раньше.
По этой ли причине, но Алан стал смеяться еще громче.
Тад присоединился к нему. И продолжавшая постукивать по спине шерифа Лиз также искренне рассмеялась.
– Я о'кей, – заявил наконец Алан, все еще откашливаясь и смеясь. – В самом деле.
Лиз наградила его еще одним шлепком напоследок. В это время пиво поднялось до самого горлышка почти полной и открытой уже давно банки шерифа, после чего с шипением,как у гейзера, вылилось через край и расплескалось по брюкам Пэнборна.
– Вот так шерифское о'кей, – сказал Тад. – У нас есть пеленки.
Они все снова расхохотались, и за время между началом кашля Пэнборна и окончанием его смеха, все трое стали, по крайней мере, временно, настоящими друзьями.
– Насколько я знаю или сумел выяснить, отпечатки пальцев невозможно имитировать, – сказал Алан, возобновляя разговор, прерванный эпизодом с пивом. Теперь они ужевступили во второй раунд, и расплывшееся пятно на брюках начало подсыхать. Близнецы давно уснули в своем манеже, а Лиз ушла в ванную. – Конечно, мы все еще проверяем и перепроверяем, поскольку до сегодняшнего утра у нас не было оснований даже предполагать, что кто-то будет делать такие трюки с отпечатками пальцев. Я знаю, что вообще это уже пытались проделывать; много лет тому назад один похититель-вымогатель присвоил себе отпечатки пальцев своего бывшего сокамерника, тайком убив его и сняв кожу с подушек его пальцев, которую он – я думаю, что вы об этом слышали – вставил в очень тонкий пластик. Эти тонкие пластиковые пленки он надел на подушки своих собственных пальцев и стал смело оставлять дактилоскопические автографы с тем, чтобы убедить полицию, что тот парень все еще жив и орудует на свободе.
– И это срабатывало?
– Полицейские получили несколько любопытных дактилоскопических отпечатков, – сказал Алан. – Настоящего преступника. Натуральные жировые выделения на его пальцах слегка пропитывали камуфляжную пленку, а поскольку пластик был очень тонким и чувствительным к самым небольшим шероховатостям, он и передал отпечатки собственных пальцев преступника.
– Может быть, другой материал...
– Конечно, возможно. Это происходило в середине 50-х годов, и я понимаю, сколько сотен новых полимеров были изобретены с тех пор. Мы знаем на сегодня, что никто из экспертов и следователей ничего не слышал о таких попытках, и я думаю, что здесь пока нужно поставить точку.
Лиз вернулась в комнату и села, поджав под себя ноги, как кошка, укрывшись юбкой. Таду понравился этот поступок, который показался ему каким-то вневременным и очень грациозным.
– Между тем, есть и другие предположения, Тад.
Тад и Лиз обменялись быстрым взглядом при первом упоминании шерифом имени, а не фамилии Бомонта, но Алан не обратил на это особого внимания. Он извлек глухую записную книжку из своего верхнего кармана и рассматривал одну из ее страниц.
– Вы курите? – спросил он.
– Нет.
– Он бросил еще семь лет тому назад, – сказала Лиз. – Это было очень трудно, но он завязал с курением.
– Некоторые критики считают, что мир станет лучше, если я поскорее загнусь, но я предпочитаю, чтобы раньше меня на тот свет отправились они сами – сказал Тад. – Но почему вы спрашиваете?
– Вы все же курили.
– Да.
– "Пэлл-Мэлл"?
Тад собирался выпить стаканчик содовой. Он задержал его всего в шести дюймах ото рта:
– Как вы это узнали?
– Ваша кровь типа А, резус отрицательный?
– Я начинаю понимать, почему вы шли прямиком сюда, чтобы арестовать меня утром, – произнес Тад. – Если бы не столь надежное алиби, я бы уже сидел в тюрьме, верно?
– Точно угадано.
– Вы могли выяснить сведения о крови из записей в архивах Национальной системы вневойсковой подготовки офицеров резерва, – сказала Лиз. – Думаю, что и отпечаткипальцев Тада там тоже снял в первый раз за всю его жизнь.
– Но они не могли знать, что я курил сигареты «Пэлл-Мэлл» в течение пятнадцати лет, – заявил Тад. – Насколько мне известно, армия не хранит подобного рода информацию.
– Ее дал нам материал, обнаруженный сегодня утром, – объяснил им Алан. – Пепельница в кабине пикапа Гамаша была полным полна окурков сигарет «Пэлл-Мэлл». Старик курил только трубку, да и то очень редко. Также пара окурков «Пэлл-Мэлл» была обнаружена и в квартире Фредерика Клоусона, в пепельнице на столике. А он дома совсем не курил, может быть, лишь изредка за компанию. Так говорит его домовладелица. Мы определили там кровь преступника по анализу слюны на окурках. Отчет серологиста также дает много информации. Лучшей, чем отпечатки пальцев.
Тад более не улыбался.
– Я ничего не понимаю в этом. Я совсем ничего не могу понять.
– Есть одна вещь, которая никак не соответствует вам, – сказал шериф. – Светлые волосы. Мы обнаружили примерно дюжину волосков в машине Хомера, а также нашли аналогичные волосы на спинке кресла, на котором сидел убийца в комнате Клоусона. Ваши волосы черные. Я почему-то не верю, что вы носите парик.
– Нет, Тад не носит, но, может быть, это делает убийца, – слабо возразила Лиз.
– Может быть, – согласился шериф. – Если так, то он сделан из человеческих волос. И спрашивается, зачем же нужен парик, если вы стремитесь оставить свои отпечатки и окурки где только возможно? Либо малый необычайно туп, либо он желает выдать себя за вас. Светлые волосы в любом случае никак не подходят.
– Может быть, он просто не хочет быть узнанным – сказала Лиз. – Помните, материал о Таде оказался напечатанным в журнале «Пипл» две недели тому назад. А журнал распространяют от побережья до побережья, по всей Америке.
– Да, это вполне возможно. Хотя если это парень выглядит, как ваш муж, миссис Бомонт...
– Лиз.
– О'кей, Лиз. Если он смахивает на вашего мужа, он будет похож на Тада Бомонта со светлыми волосами, ведь так?
Лиз внимательно осмотрела Тада и затем начала смеяться.
– Что же здесь столь забавного? – спросила Тад.
– Я пытаюсь представить тебя блондином, – ответила она, все еще смеясь. – Я думаю, ты бы выглядел, как очень развращенный Дэвид Боуи.
– Разве это смешно? – спросил Тад Алана. – Я не думаю, что это смешно.
– Ну... – ответил, улыбаясь, Алан.
– Ладно. Парень мог носить солнцезащитные очки, накладные усы, а не только светлый парик, о котором мы делаем предположение.
– Нет, если убийца – тот самый парень, которого видела миссис Арсено забирающимся в пикап Хомера в четверть первого ночью на первое июня, – заявил шериф.
Тад подался вперед.
– Он действительно выглядел как я? – спросил он.
– Она не смогла рассказать нам что-нибудь определенное кроме того, что он носит костюм. Но что важно, я велел своему помощнику Норрису Риджуику показать ей сегодняваше фото. Она заявил, что не думает, что тот парень был похож на вас, хотя и не уверена полностью. Она сказала, что тот человек был крупнее ростом. Он сухо продолжал: – Эта та леди, которая верит в необходимость, прежде всего, предосторожности во всем.
– Она смогла определить разницу в росте по картинке? – в сомнении спросила Лиз.
– Она видала летом Тада за городом, – ответил Алан. – И она говорит, что не может быть уверена полностью в этом своем показании.
Лиз согласно кивнула.
– Конечно, она знает Тада. Она встречала нас обоих, и не раз. Мы часто покупали продукты в их овощной лавке. Я просто сглупила. Извините.
– Не за что извиняться, – сказал шериф. Он закончил пить пиво и проверил, как смотрятся его брюки. Сухие. Отлично. Правда, небольшое пятно осталось, но его сможет обязательно заметить только жена Алана, а остальные – вряд ли. – Как бы то ни было, мне пора перейти к последнему вопросу... или аспекту... или как только вам, черт возьми, это угодно будет называть. Я сомневаюсь, имеет ли это вообще какое-либо отношение к данному делу, но тем не менее всегда лучше все проверять досконально. Какой у вас размер обуви, мистер Бомонт?
Тад посмотрел на Лиз, а та пожала плечами.
– У меня довольно мелкие лапы для парня ростом 6 футов 1 дюйм, так я полагаю. Размер обуви – десять, но иногда лучше подходит десять с половиной...
– Нам сообщили об отпечатках подошв с явно большим размером обуви, – заявил Алан. – Я, вообще-то, не думаю, что это следы преступника, а если бы и так, то их можно легко подделать, надев чужую обувь. Подложите газету в обувь на два-три размера больше вашей – и все в порядке.
– Как выглядели эти отпечатки ног? – заинтересовался Тад.
– Какая разница, – ответил Алан, покачав головой. – Мы даже не стали их фотографировать. Я думаю, мы получили все улики со столика убитого, Тад. Ваши отпечатки пальцев, тип крови, марку сигарет...
– Но он не... – начала было Лиз.
Алан протянул успокаивающую руку.
– Бывшую марку сигарет. Я подозревал, что мог сильно сглупить, посвятив вас во все эти подробности, что-то внутри меня протестует против этой болтливости, но, тем не менее, мы уже зашли слишком далеко, а потому нет смысла не замечать леса, пока мы рассматриваем несколько деревьев. Вы завязаны также и в другом. Кастл Рок – ваше официальное местожительство, как и Ладлоу, поскольку вы платите налоги в обоих этих местах. Хомер Гамаш был ведь не просто вашим знакомым, он был... ведь он хорошо справлялся с работой здесь?
– Да, – ответила Лиз. – Он, правда, уже перестал работать сторожем на полную смену в тот год, когда мы купили этот дом – Дейв Филипс и Чарли Фортин стали его преемниками – но он любил поработать по уборке мусора и вообще по хозяйству.
– Если мы предположим, что тот голосовавший на дороге парень, которого видела миссис Арсено, убил Хомера – а это предположение, видимо, реально – возникает вопрос. Убили ли Хомера просто потому, что он подвернулся первым под руку и был достаточно глуп – или пьян – чтобы пускать к себе в кабину ночью незнакомца, или его убили потому, что это был Хомер Гамаш, знакомый Тада Бомонта?
– Но как он мог знать, что Хомер должен был ехать там в такое время? – спросила Лиз.
– Потому что это был вечер игры в боулинг, а игра в шары есть – была – заядлая привычка Хомера. Он был, как старая лошадь, Лиз: он всегда возвращался в конюшню тем жепутем, что и многие годы ранее.
– Ваше первое допущение, – заметил Тад, – было связано с тем, что Хомер остановился вовсе не потому, что был пьян, а из-за того, что узнал просящего его подвезти. Незнакомец, который хотел убить Хомера, вряд ли вообще попытался бы останавливать его машину или сделал бы это в качестве самого последнего средства. Ведь ему ничего не стоило застрелить Хомера издалека, было бы желание.
– Да.
– Тад, – сказала Лиз голосом, который прерывался от волнения. – Полиция считает, что он остановился, узнав тебя... ведь так?
– Да, – ответил Тад. Он пересек комнату и взял ее за руку. – Они полагают, что только некто, похожий на меня, некто, знавший и его, мог действовать именно таким образом. Я даже согласен со всеми этими предположениями насчет костюма. Как еще мог быть одет планирующий или совершающий убийство в час ночи преуспевающий писатель? В хороший твидовый костюм... с замшевыми нашивками на рукавах пиджака. Во всех британских детективных романах это является абсолютно необходимым атрибутом.
Он взглянул на шерифа.
– Все это чертовски странно, ведь так? Все это дело.
Алан кивнул.
– Странно необычайно. Миссис Арсено полагает, что он начал переходить дорогу или, по меньшей мере, собирался это сделать, когда Хомер появился на своем пикапе. Но случай с Клоусоном в Вашингтоне подтверждает предположение, что Хомера, очевидно, убили вовсе не случайно, из-за того, что он был пьян, а именно потому, что его выбралижертвой заранее. Поэтому давайте поговорим о Фредерике Клоусоне, Тад. Расскажите мне о нем.
Тад и Лиз переглянулись.
– Я думаю, что моя жена, – сказал Тад, – сделает это быстрее и точнее, чем я. Она, кстати, будет произносить и меньше ругательств по сравнению со мной.
– Ты действительно так считаешь? – задала Лиз вопрос мужу.
Тад кивнул. Лиз начала рассказывать, сперва медленно, потом все быстрее. Тад прерывал ее в начале, один или два раза, а затем уселся и внимательно слушал. За следующие полчаса он не проронил почти ни слова. Алан Пэнборн вытащил свою записную книжку и что-то черкал в ней. После первых нескольких вопросов шериф также прекратил попытки вмешиваться в рассказ Лиз.
9.ВТОРЖЕНИЕ ПРЕСМЫКАЮЩЕГОСЯ.
– Я называла его «пресмыкающимся», – начала Лиз. – Мне жаль, что он мертв... Но то, чем он был, трудно назвать другим словом. Я не знаю, становятся или рождаются людиподобными пресмыкающимися, но они как-то достигают этого состояния, поэтому не будем долго рассуждать по данному вопросу. Фредерик Клоусон оказался в Вашингтоне. Он прибыл в этот самый большой в мире змеюшник изучать юриспруденцию.
Она прервала рассказ и обратилась к мужу:
– Тад, дети шевелятся – ты не дашь им ночное питание? А мне еще пива, пожалуйста.
Он передал ей банку пива и отправился на кухню разогреть бутылки с детской смесью. Он оставил дверь на кухню открытой, чтобы было лучше слышно... и ударился об нее коленом. Это было то, что происходило с Тадом столь часто, что он едва ли обращал внимание на такие происшествия.
– "Воробьи летают снова", – подумал он и потер шрам на лбу одной рукой, в то время как другой он наполнил кастрюлю теплой водой и поставил ее на электропечь. – Еслибы я понимал, что означает эта дребедень.
– Мы в конце концов выудили большую часть этой информации из самого Клоусона, – продолжала Лиз, – но у него перспектива была немного перекошена, что вполне естественно (Тад не зря любит повторять, что все мы – герои своих жизней), и как считал сам Клоусон, он был куда ближе к Босуэллу> 1740-1795– писатель и биограф знаменитого английского писателя и лингвиста Сэмуэля Джонсона (1709-1784). Мемуары Босуэлла считаются непревзойденными по мастерству в англоязычной литературе>,чем к пресмыкающемуся... Но мы смогли получить о нем более объективное представление, добавив информацию от людей из «Дарвин пресс», где печатались романы Тада под именем Старка, а также те сведения, которыми располагал Рик Коули.
– Кто такой Рик Коули? – спросил шериф.
Скачать книгу [0.24 МБ]
Пирамида