«Не болтай ерунды, – рассердилась Полли и перевернулась на спину. Каким образом там может помещаться живое существо? Предположим, оно может дышать сквозь эти крошечные отверстия, но чем она, во имя всего святого, питается?». «А может быть оно питается ТОБОЙ, Триша?».
– Полли, – пробормотала она, – меня зовут Полли.
Покалывание в подсознании стало гораздо ощутимее – и тревожнее – Полли даже труднее дышалось. Затем телефон зазвонил снова. Она глубоко вздохнула и села. Лицо ее носило следы бесконечной усталости. Гордость и тоска объявили войну друг другу.
«Поговори с ним, Триша, ну что тебе стоит. А лучше послушай его. Ты ведь не слишком часто это делала раньше, правда?».
«Не желаю я с ним разговаривать. После всего, что он натворил».
«Но ведь ты по-прежнему любишь его». «Да, это правда. Но теперь к любви примешалась еще и ненависть».
И снова голос тети Эвви яростно огрызнулся в сознании Полли.
«Хочешь всю оставшуюся жизнь быть привидением, Триша? Что с тобой, девочка?».
Жестом нерешительности Полли протянула руку к телефону. Ее рука конечность, полностью избавленная от боли, – застыла на полпути. А вдруг это не Алан? А вдруг это мистер Гонт? Может быть, он хочет сказать, что их сделка еще не совершена, что она еще не расплатилась.
Она снова протянула руку, на этот раз почти коснувшись трубки, но тут же отдернула. Правая рука схватила свою близняшку-левую, и обе, сцепив пальцы замком, улеглись на живот. Она боялась голоса мертвой тети Эвви, боялась того, что сделала сегодня днем, боялась, что Алан или мистер Гонт расскажут всему городу правду о ее крошечномумершем мальчике, боялась предположить, что мог означать этот бесконечный вой сирен за окном.
Но более всего остального она боялась самого Лилэнда Гонта. Ей казалось, что кто-то привязал ее к языку огромного медного колокола, который мгновенно оглушит ее, сведет с ума и раздавит в лепешку, если начнет звонить.
Телефон умолк.
Снова взвыла сирена и постепенно замерла где-то неподалеку от Тин Бридж, и в эту же самую минуту грянул гром. Гораздо ближе, чем раньше.
«Сними ее, – прошептал голос тети Эвви. – Сними, милая. Он властвует над желаниями, а не над волей. Сними ее. Разорви цепи, которыми он тебя опутал».
Но Полли смотрела на телефон и вспоминала ночь – неужели это было всего неделю назад? – когда она случайно зацепила азку пальцем и сорвала.
Она вспоминала боль, которая тут же вцепилась в ее руки острыми голодными крысиными зубами. Она не в силах к этому вернуться. Просто не в силах. Или в силах?
«Что-то страшное творится этой ночью в Касл Рок, – говорила тетя Эвви.
– Неужели ты хочешь проснуться завтра и узнать, насколько велика твоя доля вины в том, что происходит? Неужели ты готова заплатить такую цену, Триша?».
– Ты не понимаешь, – простонала Полли. – Я ведь разыграла не Алана, а Туза. Туза Мерилла. Он заслуживает и гораздо большего.
И тогда голос тети Эвви решительно произнес:
– В таком случае ты тоже этого заслуживаешь, дорогуша.
– 4 -
В тот вторник, в двадцать минут седьмого, когда молнии уже сверкали почти над самым городом, а ночная тьма упрямо вытесняла предвечерние сумерки, офицер полиции штата, сменивший в диспетчерской Шейлу Брайам, вышел в предбанник Конторы шерифа. Он отогнул по краю довольно обширную площадь, ограниченную клейкой лентой, похожую по очертаниям на обработанный алмаз и обозначенную как место преступления, и бросился к тому месту, где стоял Генри Пейтон.
Пейтон был явно в растрепанных чувствах. Предыдущие пять минут он провел в компании двух дам и джентльмена, представителей прессы, и теперь чувствовал себя так, как обычно после таких встреч: то есть как будто его облили медом, а потом заставили вываляться в испражнениях гиены, отравленных муравьиным ядом. Заявление его оказалось не столь подготовленным, вразумительным и авторитетным и в то же время недостаточно расплывчатым, как ему того хотелось: телевизионщики тянули его за язык. Онивожделели свежих подробностей для программы новостей, которая выходила в эфир в половине седьмого и, если бы он не подкинул им кость, набросились бы на него ко времени выхода следующей программы, то есть в одиннадцать часов ночи. Он почти признался, чего с ним не бывало за все годы работы в полиции, что никаких ниточек не вытянул, а, иными словами, с чего начал, на том и засел. В конце концов он не ушел с этой импровизированной прессконференции, а сбежал с нее.
Пейтон теперь жалел, что недостаточно внимательно выслушал Алана Пэнгборна. Приехав, он решил, что работа будет пустячная для его опытных ребят. У здешней полиции с контрольной службой плоховато, а уж они-то справятся. Но с тех пор произошло еще одно убийство, заставшее Пейтона врасплох. Убили женщину по имени Миртл Китон. Ее муж исчез, может быть сбежал в горы, подальше от содеянного, а вполне вероятно, носится вокруг этого ненормального городка в индейском танце победителя. Он ведь наверняка тронутый: убил свою жену молотком.
Вся беда в том, что Пейтон не знал этих людей. А Алан и Риджвик знали, но того и другого след простыл. Лапонт в больнице, вероятно молится, чтобы доктора вернули его нос в первоначальное положение. Он поискал Клаттербака и был не слишком удивлен, обнаружив, что того тоже в помине нет.
«Ты хочешь этого, Генри, – слышал он голос Алана. – Хочешь? Хорошо, бери. А поскольку подозреваемые исчезают один за другим, почему бы пока не воспользоваться телефонной книгой?».
– Лейтенант Пейтон! Лейтенант Пейтон! – Его звал офицер, дежуривший в диспетчерской.
– В чем дело? – рявкнул Генри.
– Доктор Ван Аллен на радиосвязи. Хочет поговорить с вами.
– О чем?
– Не сказал. Требует вас.
Генри Пейтон вошел в диспетчерскую с чувством ребенка, несущегося по склону холма на велосипеде без тормозов: с одной стороны обрыв, с другой каменная скала, а за спиной волчья стая с лицами репортеров. Он взял микрофон.
– Говорит Пейтон. Прием.
– Лейтенант Пейтон, говорит доктор Ван Аллен. Медэксперт округа. Голос доносился издалека и часто прерывался, по всей видимости по причине приближающейся грозы. «Вот только грозы мне сейчас не хватает», – подумал Генри.
– Да, – сказал он вслух. – Я вас знаю. Вы отвозили в Оксфорд мистера Бофорта. Как его самочувствие? Прием.
– Он… – Хр-фр-бр.
– Я вас не слышу, доктор Ван Аллен, – сказал Генри, стараясь сохранить терпение. – У нас здесь гроза собирается, каких давненько не было. Прошу вас, повторите. Прием.
– Умер, – успел выкрикнуть в перерывах между разрядами Ван Аллен. – Он умер в машине, по дороге в больницу, но я считаю, что причина смерти – не пулевые ранения. Выпонимаете? Мы не считаем, что этот пациент умер от пулевых ран. У него произошел отек мозга, а затем инсульт. Очень вероятно, что пуля была отравлена сильнейшим токсическим веществом, сразу попавшим в кровь. Это же вещество практически разнесло его сердце в клочья. Прием.
«О Господи», – подумал Генри. Он ослабил узел галстука, расстегнул воротник сорочки и только тогда нажал кнопку переговорника.
– Я принял ваше сообщение, доктор, но разрази меня гром, если я хоть что-то понял. Прием.
– Токсином была отравлена пуля, попавшая в тело Бофорта. Инфекция берет старт медленно, а потом начинает распространяться с ускорением. У нас есть две четких веерообразных раны – на щеке и на груди. Очень важно… Хр-фр-бр. -…это оружие. Десять-четыре.
– Повторите, доктор Ван Аллен. – Генри молился Богу, чтобы этот человек перезвонят по телефону. – Прошу вас, повторите. Прием.
– У кого это оружие? – завопил Ван Аллен. – Десять-четыре!
– У Дэвида Фридмэна. Эксперта по оружию. Он забрал его в Августу.
Прием.
– Он его разрядил предварительно? Десять-четыре.
– Да, так всегда делается. Прием.
– Это был револьвер или автоматический пистолет? Это теперь очень важно. Десять-четыре.
– Автоматический пистолет. Прием.
– А обойму он разрядил? Десять-четыре.
– Это он сделает в Августе. – Пейтон тяжело опустился в кресло. Он вдруг почувствовал, что вот-вот упадет. – Десять-четыре.
– Нет! Ни в коем случае! Этого делать нельзя! Вы записываете?
– Записываю, – сказал Генри. – Я оставлю ему записку в баллистической лаборатории, чтобы он не вынимал эти чертовы пули из этой чертовой обоймы, пока не найдется какой-нибудь чертов умелец и не оближет эту чертову отраву. Так? – Он чувствовал мальчишеское удовольствие от сознания, что вся его ругань идет в эфир… а потом вдруг вспомнил, что в этот момент его слушают все чертовы репортеры. – Послушайте, доктор Ван Аллен, об этом нельзя беседовать по радио. Прием.
– Плюньте на манеры, – огрызнулся Ван Аллен. – Речь идет о человеческой жизни, лейтенант Пейтон. Я пытался связаться с вами по телефону и не мог. Предупредите своего Фридмэна, чтобы внимательно осмотрел руки на предмет малейших царапин и даже заусенцев. Если обнаружит самую крошечную трещинку на коже, пусть немедленно отправляется в ближайшую больницу. Яд мог быть не только на пулях, но и на обойме. И с этим нельзя шутить. Яд смертельный. Десять-четыре.
– Я вас понял. – Генри будто со стороны услышал свои слова. Он хотел бы сейчас оказаться где-нибудь в другом месте, но поскольку он был здесь, то хорошо бы и Алану Пэнгборну объявиться. С тех пор как он приехал в Касл Рок, все равно как в ловушку попал. – Что это за яд? Прием.
– Пока не знаем. Не кураре, поскольку паралич наступил лишь в самом конце. К тому же кураре почти не вызывает боли, а мистер Бофорт очень мучился. Известно только, что поначалу яд действует медленно, а потом разгоняется как скорый поезд. Прием.
– Это все? Прием.
– О Господи, неужели недостаточно? Десять-четыре.
– Да, думаю, вполне. Прием.
– Буду рад… – Хр-фр-бр.
– Повторите, доктор. Повторите. Десять-четыре.
Через разрастающиеся хрипы он услышал голос Ван Аллена.
– Было бы неплохо положить оружие под замок, чтобы оно больше не натворило бед. Десять-четыре.
– Ты прав, приятель. Десять-четыре. Отбой.
– 5 -
Кора Раск свернула на Мейн Стрит и медленно пошла по направлению к Нужным Вещам. Она прошла мимо фургона марки «форд» с надписью на борту программа новостей 5 канала, но не заметила Дэнфорта Китона, сидевшего за рулем и провожавшего ее из окна немигающим взглядом. Она все равно не узнала бы его; Умник стал, образно говоря, иным человеком. А если бы даже заметила и узнала, это не произвело бы на Кору никакого впечатления. Она находилась под грузом собственных проблем и горестей. Из всех чувств, переполнявших ее, большая доля приходилась на злость. И все это вместе не имело никакого отношения к ее покойному сыну. Кора Раск держала в руке разбитые солнечные очки.
Казалось, поток вопросов, задаваемых полицейскими, никогда не иссякнет… или во всяком случае до тех пор, пока она не сойдет с ума.
«Убирайтесь! – хотелось закричать Коре. – Прекратите задавать дурацкие вопросы о Брайане. Арестуйте его, если он того заслуживает, а отец разберется, когда придет с работы. Разбираться – это единственное, на что он способен. Меня только оставьте в покое! У меня свидание с Королем и я не могу заставлять его ждать».
В какое-то мгновение допроса она заметила шерифа Алана Пэнгборна. Он стоял на пороге кухни, сложив на груди руки. Кора чуть было не сказала всего этого ему в надежде, что он поймет. Он не то, что эти, он сам из Касл Рок, он наверняка знает магазин Нужные Вещи, сам туда заходил и скорее всего приобрел что-нибудь. Он поймет.
Но тут же в сознании прозвучал голос мистера Гонта, спокойный и разумный как всегда. «Нет, Кора, не говори ему. Он не поймет. Он не такой, как ты, не настоящий покупатель. Скажи им, что ты должна пойти в больницу, проведать своего младшего сына. Это поможет тебе от них избавиться, хотя бы на время. А потом уже будет все равно».
Так она и сказала, и слова ее имели немедленный успех. Ей даже удалось выдавить пару слезинок, не имевших никакого отношения к Брайану. Просто она подумала, как грустно, верно, Элвису бродить теперь по Стране Чудес в одиночестве, без нее. Бедный Король.
Они ушли, все, кроме двоих-троих задержавшихся в гараже. Кора не знала, что они там делают и что им вообще там понадобилось, да ее это и не интересовало. Она схватила свои темные очки и поспешила наверх. Закрыв за собой дверь спальни, скинула халат, легла в постель и надела очки.
И тут же оказалась снова в Стране Чудес. Облегчение, ожидание и удивительный покой снизошли на нее.
Обнаженная, она поднималась по винтовой лестнице в зал, увитый лианами, делавшими его похожим на джунгли, и безмерно огромный. Утопая босыми ступнями в мягком пушистом ковре, она направилась к двустворчатым дверям. Распахнув створки, она оказалась в спальне Короля, выдержанной в черно-белых тонах. Черные стены, белый ковер, черные шторы на окнах, белая бахрома над черным пологом кровати. Только потолок отличался по цвету – он был мглисто-синим, усыпанным множеством электрических мерцающих лампочек. А потом Кора взглянула на постель, и ее охватил ужас. Король лежал в постели, но Король был не один. На нем сидела верхом и правила им, словно пони, Майра Иванс. Она повернула к Коре голову, когда открылись двери.
Король же только смотрел на Майру и сонно моргал своими восхитительнонебесно-голубыми глазами.
– Майра! – воскликнула Кора. – Что ты тут делаешь?
– Как что? – Майра издевательски хмыкнула. – Не полы же подметаю.
У Коры дыхание перехватило от такой наглости.
– Ну… ну… – задыхалась она. – Черт меня подери!
К этому моменту дыхание к ней вернулось, и возглас прокатился по спальне колокольным звоном.
– Вот пусть черт тебя и дерет! – посоветовала Майра и быстрее задвигала бедрами. – Только сними свои дурацкие очки, пока будешь этим заниматься. Проваливай отсюда. Возвращайся в Касл Рок. Мы заняты, правда, Эл?
– Сущая правда, конфетка моя, – пропел Король. – У нас дел по горло.
Ужас перерос в ярость и согнал с Коры паралич. Она бросилась на свою так называемую подружку с намерением выцарапать ей глаза. Но стоило ей навострить когти, целясьв лицо Майре, как та ловко полуобернулась, не пропустив при этом ни одного такта своей физиологической симфонии, и сорвала очки с Коры.
Кора удивленно заморгала… а проморгавшись, поняла, что лежит в своей собственной спальне, на своей собственной постели. Очки валялись на полу, и оба стекла оказались разбиты.
– Нет, – простонала Кора, скатившись с кровати. Она готова была завизжать, но внутренний голос, не ее собственный, конечно, подсказал, что делать этого не стоит, так как крик могут услышать полицейские в гараже и примчаться. – Нет, пожалуйста, нет, пожааа… неее.
Она пыталась впихнуть осколки разбитых стекол обратно в оправу, но это было невозможно. Очки разбиты. Разбиты ничтожной лживой потаскухой. Разбиты ее ПОДРУГОЙ Майрой Иванс. Подругой, которая исхитрилась самостоятельно найти дорогу в Страну Чудес, и теперь, пока Кора пыталась исцелить покалеченные драгоценные очки, по всей вероятности, продолжала заниматься любовью с Королем.
Кора подняла глаза к потолку, и они сощурились, превратившись в крошечные, горящие злобой угольки.
– Черт подери ТЕБЯ! И будь я проклята, если он тебя не отдерет!
– 6 -
Она задержалась ненадолго у Нужных Вещей, прочла объявление в витрине, подумала и свернула за угол, в переулок. Навстречу ей шла Фрэнсин Пеллетьер, укладывая что-тона ходу в сумочку. Кора даже не взглянула на нее.
Подходя к черному ходу магазина, она увидела мистера Гонта. Он стоял за деревянным столом, выставленным на пороге, словно баррикада.
– А, вот и вы, Кора, – приветствовал ее мистер Гонт. – Я уже начал удивляться, что вас так долго нет.
– Эта паразитка, – буркнула Кора. – Настоящая змея.
– Простите, дорогая, – вежливо заметил мистер Гонт. – Но кажется, вы забыли застегнуться. – Он указал длинным пальцем на полу ее платья.
Кора в спешке выхватила из шкафа первое попавшееся и застегнула только первую пуговицу. От нее и дальше, вниз, платье было распахнуто, выставляя напоказ пушистый холмик лобка. Рыхлый живот выпирал и колыхался от переизбытка съеденных во время демонстрации многочисленных серий «Санта-Барбары» и других телесериалов печений, вафель и конфет.
– Кому какое дело! – Кора презрительно поджала губы.
Скачать книгу [0.39 МБ]
Пирамида
