– Том говорит, ты просил дать знать, если мы найдем клад. Так мы его нашли. Внизу, в рабочем кабинете, оружия полным полно. И винтовки, и пистолеты. Все опечатано, с наклейками охранной фирмы, поэтому нас теперь, наверное, арестуют… это шутка. Ты идешь?
– Через минуту, маленькая. Сюда не входи.
– Не волнуйся. И ты не задерживайся, а не то тебе станет дурно.
Да только дурно ему стать уже не могло, куда там, собственные ощущения забылись. На залитом кровью деревянном полу кухни Никерсонов лежали еще два предмета. Во-первых, скалка, и понятно почему. На островке в центре кухни стояла жестяная форма для пирога, миска, в каких замешивают тесто, и ярко-желтая банка с надписью «МУКА». Помимо скалки на полу, не так уж и далеко от рук Хейди, лежал сотовый телефон, какой мог нравиться только подростку, синий с переводными картинками, большими оранжевыми маргаритками, разбросанными по корпусу.
Клай уже видел, как все произошло, пусть он этого и не хотел. Бет Никерсон решила испечь пирог. Знала она о том, какой кошмар творится в Бостоне, в Америке, может, во всем мире? Об этом, возможно, говорили по телевизору. Если так, то крезиграмму она получила не по телевизору, Клай в этом не сомневался.
Ее получила дочь. Да, да. И Хейди атаковала мать. Пыталась Бет Никерсон урезонить дочь, прежде чем сшибла ее на пол ударом скалки или ударила сразу? Не из ярости, а от боли и страха? В любом случае, этого удара не хватило. И Бет была без брюк. В длинном свитере, но с голыми ногами.
Клай потянул на себя низ свитера женщины. Очень осторожно, прикрывая простенькие домашние трусики, которые она успела обделать перед смертью.
Хейди, не старше четырнадцати, а, скорее, только двенадцатилетняя, должно быть, рычала на том варварском, бессмысленном языке, который, похоже, они все выучили, получив полную дозу лишающей разума сыворотки, произносила что-то вроде «ар-р, иилах, каззалах-КАН»! Первый удар скалкой сшиб ее с ног, но не лишил чувств, и обезумевшая девочка набросилась на ноги матери. Не покусывала их, а рвала зубами, иной раз добираясь до кости. Клай видел следы не только от зубов, но и от корректирующих прикус пластинок. И тогда (вероятно, крича, безусловно, испытывая дикую боль, наверняка, не соображая, что делает) Бет Никерсон ударила снова, на этот раз гораздо сильнее. Клай буквально услышал приглушенной треск, когда у девочки сломалась шея. Любимая дочь лежала мертвой на полу модерновой кухни, с корректирующими пластинками на зубах имодерновым сотовым телефоном, выскользнувшим из вытянутой руки.
Успела ли ее мать осознать, что к чему, прежде чем выхватила оружие из настенного зажима между телевизором и электрической открывалкой для консервов, где оно, Бог знает сколько времени, ждало появления на этой чистенькой, днем залитой солнечным светом кухне грабителя или насильника? Клай подумал, что нет. Клай подумал, что паузы не было, она хотела догнать улетающую душу дочери, пока объяснение совершенного ею еще оставалось на губах.
Клай направился к видневшемуся из-за буфета стволу. Учитывая любовь Арни Никерсона к техническим новинкам, надеялся найти автоматический пистолет, может, даже с лазерным прицелом, но его ждал, незамысловатый, известный с давнишних времен револьвер «кольт» сорок пятого калибра. И Клай нашел такой выбор разумным. Жена Арни с таким оружием наверняка чувствовала себя спокойно и уверенно. Когда возникла бы необходимость пустить его в ход, не пришлось проверять, заряжено оно или нет (или, при втором варианте, искать обойму за баночками со специями), не пришлось передергивать затвор, чтобы убедиться, что патрон в патроннике. Нет, с этим старым боевым конем требовалось лишь откинуть барабан, что Клай с легкостью и сделал. Он нарисовал тысячи вариаций этого самого револьвера для своего «Темного скитальца». Как он и ожидал, из шести гнезд пустовало только одно. Потом вытряс из гнезда один из патронов, заранее зная, что он найдет. Свой револьвер сорок пятого калибра Бет Никерсон зарядила патронами с запрещенными законом пулями-убийцами. С полым наконечником. Не приходилось удивляться, что ей снесло верхнюю часть головы. Странно, что осталась нижняя. Он посмотрел на останки лежащей в углу женщины и заплакал.
– Клай? – на этот раз его позвал Том, поднявшийся по лестнице из подвала. – Слушай, у Арни есть все! Готов спорить, этого автоматического оружия хватило бы, чтобы получить приличный срок в Уолполе…[63]Клай? Ты в порядке?
– Уже иду, – Клай вытер глаза. Поставил револьвер на предохранитель и сунул за пояс. Потом достал нож и положил на разделочный столик Бет Никерсон. Словно они поменялись. – Дай мне еще пять минут.
– Заметано.
Клай услышал, как Том спускается в расположенный в подвале арсенал Арни Никерсона и улыбнулся, несмотря на слезы, которые еще катились по щекам. Да, об этом стоило помнить: запусти добропорядочного коротышку-гея из Молдена в комнату с оружием и дай поиграть с ним, так он начинает говорить «заметано», как Сильвестр Сталлоне.
Клай принялся выдвигать ящики. В третьем, под кухонными полотенцами, нашел тяжелую красную коробку с надписью: «ЗАЩИТНИК АМЕРИКИ» КАЛИБР N 45 «ЗАЩИТНИК АМЕРИКИ» 50 ПАТРОНОВ». Сунул коробку в карман и пошел к Тому и Алисе. Ему хотелось как можно быстрее убраться из этого дома. Оставалось только убедить их не брать с собой весь арсенал Арни Никерсона.
Уже в арке он остановился, оглянулся, высоко подняв лампу Коулмана. Стягивание свитера если и помогло, то чуть-чуть. Они все равно оставались трупами, с ранами такими же обнаженными, как и Ной, когда сын увидел его пьяным. Он мог найти что-нибудь и прикрыть их тела, но, однажды начав прикрывать тела, чем бы закончил? Кем? Телом Шарон? Его сына?
– Не дай Бог, – прошептал он, но сомневался, что Бог делает все, о чем Его ни попроси. Он опустил лампу и последовал вниз, к пляшущим лучам фонарей Алисы и Тома.
21
Оба перепоясались ремнями с автоматическими пистолетами большого калибра в кобурах. Том также перекинул через плечо нагрудный патронташ. Клай не знал, то ли ему смеяться, то ли вновь начинать плакать. И какая-то его часть хотела, чтобы он и плакал, и смеялся одновременно. Разумеется, если бы он так себя повел, они бы решили, что у него истерика. И, само собой, не ошиблись бы.
Плазменная панель на стене была большой, очень большой сестрой той, что висела на кухне. Еще один телевизор, только чуть меньше, оснастили мультибрендовой приставкой для видеоигр, с которой Клай, будь у него время, с удовольствием познакомился бы поближе. Чего там, исследовал бы досконально. Словно для контраста, в углу, рядом со столом Никерсонов для пинг-понга, стоял старинный музыкальный автомат «Сиберг»,[64]темный, обесточенный, не переливающийся всеми цветами радуги. И разумеется, в кабинете были шкафы с оружием, два, все еще запертые, но с разбитыми передними стеклянными панелями.
– Тут были предохранительные решетки, – пояснил Том, – но в гараже он держал ящик с инструментами. Алиса взяла монтировку и оторвала их.
– Они сами отлетели, – скромно сказала Алиса. – А вот это я нашла в гараже, за ящиком с инструментами, завернутое в одеяло. Это то, что я думаю? – она взяла предмет, лежащий на столе для пинг-понга, и осторожно держа за откидной приклад, принесла Клаю.
– Святое дерьмо, – выдохнул он. – Это же… – всмотрелся в выпуклые буквы над предохранительной скобой спускового крючка. – По-моему, буквы русские.
– Я в этом уверен, – сказал Том. – Ты думаешь, это «калашников»?
– Скорее всего. А есть подходящие патроны? В коробках с такими же буквами, как на этой штуковине?
– Полдюжины. Тяжелые коробки. Это пулемет, не так ли?
– Полагаю, можно назвать его и так, – Клай передвинул рычажок. – Я уверен, что в одном положении он стреляет одиночными патрона, а в другом – очередями.
– И сколько выстрелов в минуту? – спросила Алиса.
– Не знаю, – ответил Клай, – но думаю, тебе следовало спросить, сколько выстрелов в секунду.
– Правда? – у Алисы округлились глаза. – А ты сможешь разобраться, как из него стрелять?
– Алиса… Алиса, я уверен, из таких автоматов учат стрелять шестнадцатилетних деревенских пареньков. Да, разобраться я смогу. На это, возможно, уйдет коробка патронов, но я разберусь.
«Пожалуйста, господи, не дай ему взорваться у меня в руках», – подумал он.
– А в Массачусетсе разрешено такое оружие? – спросила она.
– Теперь да, Алиса, – ответил Том. – Пора идти?
– Да, – кивнула она, а потом, возможно, стесняясь, что решения приходится принимать ей, посмотрела на Клая.
– Да, – подтвердил он. – На север.[65]
– Меня это устраивает, – сказала Алиса.
– Меня тоже, – присоединился к ней Том. – На север. В путь.
Академия Гейтена
1
Когда занялась дождливая заря следующего дня, Клай, Алиса и Том стали лагерем в амбаре, примыкающем к брошенной ферме, где разводили лошадей, в Норт-Ридинге. Из двери они наблюдали, как начали появляться первые группы безумцев, которые брели на юго-запад по шоссе 62, в направлении Уилмингтона. В мокрой и грязной одежде. Некоторые босиком. К полудню они исчезли из виду. К четырем часам, когда солнце длинными косыми лучами прорвалось сквозь облака, они появились вновь, теперь, также группами, двигаясь в противоположном направлении. Многие на ходу что-то жевали. Некоторые помогали тем, кто сам шел с трудом. Если в этот день кого-то и убивали, то Клай, Том и Алиса этого не видели.
Где-то с полдюжины безумцев тащили большие предметы, которые показались Клаю знакомыми: Алиса достала такой же из стенного шкафа спальни для гостей в доме Тома. Они втроем еще стояли вокруг него, не решаясь включить.
– Клай? – спросила Алиса. – Почему некоторые из них несут бумбоксы?
– Не знаю, – ответил он.
– Мне это не нравится, – сказал Том. – Не нравится их стадное поведение, не нравится, что они помогают друг другу, а больше всего не нравится то, что они тащат с собой портативные стереопроигрыватели.
– Тащат-то лишь некоторые… – начал Клай.
– А ты вот посмотри на нее, прямо сейчас, – перебил его Том, указывая женщину средних лет, которая тащила радио/си-ди-плеер, размером с диванную подушку. Прижимала к груди, словно спящего ребенка. Провод выпал из предназначенной для его хранения ниши в корпусе, и тащился по асфальту. – Ты же не видишь, чтобы они несли настольные лампы или тостеры, так? А если они запрограммированы на то, чтобы брать радиоприемники на батарейках, включать их, а потом транслировать ту мелодию, импульс, подсознательное послание, как ни назови? Что, если они хотят добраться до тех, кого упустили в первый раз?
Они. Вечно популярное паранойяльное «они». Алиса откуда-то выудила маленькую кроссовку и уже сжимала в руке, но, когда заговорила, голос звучал спокойно.
– Я не думаю, что такое возможно.
– Почему нет? – спросил Том.
Она покачала головой.
– Сказать не могу. Просто такого не может быть.
– Женская интуиция, – он улыбался, но насмешки в голосе не чувствовалось.
– Возможно, – ответила она, – но, думаю, одно очевидно.
– Что именно, Алиса? – спросил Клай. Он представлял себе, что она может сказать, но хотел убедиться в собственной правоте.
– Они становятся умнее. Не сами по себе, а потому, что думают вместе. Возможно, это звучит, как бред, но, думаю, это более вероятно, чем предполагать, что они хотят собрать вместе целую гору этих работающих на батарейках эф-эм-чемоданов, чтобы, включив их одновременно и на полную мощность, отправить нас всех в Крезиленд.
– Телепатическое групповое мышление, – изрек Том и задумался. Алиса наблюдала за ним. Клай, который уже пришел к выводу, что она права, смотрел из двери амбара на уходящий день. Думал о том, что им нужно попасть в такое место, где можно найти атлас дорог.
Том кивнул.
– Действительно, почему нет? В конце концов, на этом, вероятно, и основывается поведение стаи – на телепатическом групповом мышлении.
– Ты действительно так думаешь или говоришь для того, чтобы выставить меня…
– Я действительно так думаю, – он потянулся и коснулся руки Алисы, которая сжимала и разжимала кулачок с маленькой кроссовкой. – Я действительно так думаю. И перестань терзать эту малышку, а?
Ее лицо осветила мимолетная, рассеянная улыбка. Клай увидел ее и вновь подумал, какая же Алиса красавица, настоящая красавица. И как близка к нервному срыву.
– Сено выглядит таким мягким, а я устала. Пожалуй, я лягу и посплю до самого вечера.
– Ложись вместе со своей плохой половиной, – сказал Клай.
2
Клаю снилось, что он, Шарон и Джонни-малыш устроили пикник за их маленьким домом в Кент-Понде. Шарон расстелила на траве большое тканое одеяло. Они ели сэндвичи и пили ледяной чай. Внезапно день потемнел. Шарон указала куда-то за плечо Клая: «Смотри! Телепаты!» Но, повернувшись, он увидел только стаю ворон, такую огромную, что она затмила солнце. Потом послышалось звяканье колокольчиков. Вроде бы такое же слышалось и рядом с «Мистером Софти», динамики которого транслировали мелодию программы «Улица Сезам», но он знал, что это рингтон, и тут же пришел в ужас. Повернулся, а Джонни-малыш исчез. Когда спросил Шарон, где он, уже испугавшись, уже зная ответ, она ответила, что Джонни залез под одеяло, чтобы ответить на телефонный звонок. У одеяла действительно появился горб. Клай нырнул под одеяло, во всепоглощающий запах свежего сена, крича Джонни не принимать звонок, не отвечать, потянулся к нему, но вместо сына нашел холодный изгиб стеклянного шара: пресс-папье, которое купил в магазине «Маленькие сокровища», то самое, с пушистым одуванчиком по центру, напоминающим крошечный клочок тумана.
А Том уже тряс его за плечо, говоря, что девять вечера, луна взошла, и, если они хотят трогаться в путь, то уже пора. Никогда раньше Клай так не радовался тому, что проснулся. Он предпочитал сны о павильоне «Бинго».
Алиса как-то странно смотрела на него.
– Что? – спросил Том, одновременно проверяя, что все их автоматическое оружие поставлено на предохранитель. У него это уже вошло в привычку.
– Ты говорил во сне. Повторял: «Не отвечай, не отвечай».
– Никто не должен был отвечать на эти звонки. И не звонить. Нам всем было бы гораздо лучше.
– Да кто может устоять перед звонящим телефоном? – спросил Том. – А потом пошло-поехало.
– Так говорил гребаный Заратустра! – провозгласил Клай, и Алиса смеялась, пока не заплакала.
3
Под луной, выпрыгивающей из-за облаков и прячущейся за ними («Как на иллюстрациях к детскому роману о пиратах и закопанных сокровищах», – подумал Клай), они оставили за спиной ферму, где разводили лошадей, и продолжили путь на север. В ту ночь они начали встречать таких же, как они.
«Потому что наступило наше время, – думал Клай, перекидывая автомат из одной руки в другую. С полным боезарядом он был очень тяжелым. – Мобилопсихам принадлежат дни. Со звездами появляемся мы. В этом нас не отличить от вампиров. Мы загнаны в ночь. Вблизи узнаем друг друга, потому что сохранили дар речи. На небольшом расстоянии тоже узнаем, по рюкзакам и походным мешкам, которые тащим на себе, и по оружию, которым обзаводимся во все большем количестве. А на большом расстоянии верный признак, что ты имеешь дело со своими – мельтешащий луч фонарика. Тремя днями раньше мы не только правили Землей, но нас отличало чувство вины выжившего перед теми видами флоры и фауны, которые мы стерли с лица Земли, карабкаясь к нирване круглосуточных кабельных новостей и приготовленного в микроволновке попкорна. Теперь мы – Люди фонарного луча».
Он посмотрел на Тома.
– Куда они уходят? Куда уходят эти безумцы после заката солнца?
Том повернулся к нему.
– На Северный полюс. Все эльфы померли от оленьего бешенства, и эти ребята помогают Санта-Клаусу, пока не подъедут новые эльфы.
– Господи, – вырвалось у Клая, – сегодня кто-то встал не с той стороны стога сена?
Но Том не улыбнулся.
– Я думаю о своем коте. Задаюсь вопросом, все ли с ним в порядке. Ты, несомненно, скажешь, что это глупо.
– Нет, – ответил Клай, хотя, поскольку ему приходилось тревожиться о жене и сыне, пожалуй, именно так и думал.
4
Атлас дорог они нашли в магазине «Карты и книги» в маленьком городке Баллардвейл. Они шли на север и радовались тому, что решили остаться в более-менее сельском треугольнике между автострадами 93 и 95. Другие путешественники, которых они встретили (в основном, направляющихся на запад, подальше от А-95), рассказывали об ужасных пробках и жутких авариях. Один из редких путников, идущих на восток, рассказал о бензовозе, который потерпел аварию на А-93 у съезда к Уэйквилду. Пожар вызвал череду взрывов, в результате которых на северной полосе на отрезке в милю сгорели все автомобили. Воняло, по его словам, как «от рыбы, жарящейся в аду».
Еще больше людей фонарного луча они встретили на северной окраине Андовера и услышали слух, который уже приобрел достоверность проверенного факта: граница с Нью-Хэмпширом закрыта. Полиция Нью-Хэмпшира и ее добровольные помощники сначала стреляли, а потом задавали вопросы. Для них не имело значения, безумен ты или в здравом уме.
– Это всего лишь новая версия их гребаного девиза, который они с начала веков пишут на своих гребаных номерных знаках, – говорил пожилой мужчина с мрачным лицом, который некоторое время шел вместе с ними. Поверх дорогого пальто он нес небольшой рюкзак, а в руке держал фонарь с длинной ручкой. Из кармана пальто торчала рукояткаревольвера. – Если вы в Нью-Хэмпшире, можете жить свободно. Если хотите войти в Нью-Хэмпшир, можете свободно умереть.
– Такого… в это трудно поверить, – высказала общее мнение Алиса.
– Верьте во что хотите, мисси, – ответил их временный попутчик. – Мне повстречались несколько человек, которые поначалу шли на север, как и вы, но потом они торопливо повернули назад, потому что увидели, как хладнокровно расстреливали людей, пытавшихся войти в Нью-Хэмпшир с севера у Данстэбла.
– Когда? – спросил Клай.
– Прошлой ночью.
В голове Клая вертелись еще несколько вопросом, но он придержал язык. В Андовере мужчина с мрачным лицом и большинство тех, кто шел с ними по забитой автомобилями, но проходимой дороге, повернули на шоссе 133, к Лоуэллу и на запад. Клай, Том и Алиса остались на главной улице Андовера, пустынной, если не считать нескольких фонарных лучей (их владельцам что-то требовалось в магазинах), чтобы принять решение.
– Ты в это веришь? – спросил Клай Алису.
– Нет, – ответила она и посмотрела на Тома.
Том покачал головой.
– Я тоже не верю. Определенно, миф следующего городского поколения. И все же, мы говорим о штате, который один мой друг любил называть Нью-Хомякшир. Поэтому я предлагаю пересечь границу в наиболее тихом месте.
– Цель определена, задача поставлена, – кивнула Алиса, и с этим они двинулись дальше, по тротуару, пока находились в городе, и пока был тротуар.
5
На окраине Андовера мужчина с двумя фонарями, чем-то закрепленными на висках, вышел из разбитой витрины супермаркета «ИГА». В дружелюбной манере покачивая фонарями, направился к ним, лавируя между тележками, на ходу бросая консервные банки в, как им показалось, сумку почтальона. Остановился рядом с лежащим на боку пикапом, представился как мистер Роскоу Хендт из Метуэна, и спросил, куда они идут. Когда Клай упомянул Мэн, Хендт покачал головой.
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида