— Не хочу знать.
— Ну… ладно… Он… ты понимаешь, отсюда ушёл?
— Думаю, да.
— Я очень на это надеюсь. — Аманда содрогнулась. — Он был страшным человеком.
«А ведь ты ещё многого не знаешь», — подумала Лизи.
— Тогда, полагаю, нам пора ехать.
— Куда?
— В Лисбон-Фоллс, — ответила Аманда. — На старую ферму.
— Какого… — Лизи замолчала. Что-то в этом было.
— Я пришла в себя в «Гринлауне», как ты и сказала доктору Олбернессу, и ты отвезла меня домой, чтобы я могла переодеться. Потом у меня съехала крыша, и я начала говорить о старой ферме. Шевелись, Лизи, нам нужно уехать до того, как сюда кто-нибудь заявится. — И Аманда повела младшую сестру в темноту.
Лизи, озадаченная, не сопротивлялась. Старый дом Де-бушеров всё ещё стоял на пяти акрах земли в самом конце Саббатус-роуд в Лисбоне, примерно в шестидесяти милях от Касл-Вью. В соответствии с желаниями пяти женщин (и трёх мужей) ему предстояло стоять там в окружении сорняков и зарастающих бурьяном полей ещё долгие годы, если, конечно, земля резко не прибавила бы в цене, и тогда у них могли появиться какие-то новые идеи относительно принадлежащей им недвижимости. Доверительный фонд, учреждённый Скоттом Лэндоном в конце 1980-х годов, исправно платил налоги.
— А почему ты захотела поехать на старую ферму? — спросила Лизи, сев за руль «BMW». — Что-то я тебя не понимаю.
— Да ничего такого я не захотела, — ответила Аманда, когда Лизи развернула автомобиль и они поехали к шоссе. — Просто сказала, что соскользну в Сумеречную зону, если не попаду туда и не увижу наш старый дом, вот ты меня и повезла.
— Разумеется, повезла. — Она посмотрела по сторонам, увидела, что на шоссе автомобилей нет (а главное, нет патрульной машины управления шерифа), и повернула налево, к Меканик-Фоллс, Поланд-Спринг, Грею и Лисбону. — А почему мы отправили Дарлу и Канти в другую сторону?
— Я на этом настояла, — ответила Аманда. — Боялась, что они, если появятся, увезут меня в мой дом, или в твой, или даже в «Гринлаун», прежде чем у меня будет шанс побывать у мамы и папы и провести какое-то время в старом доме. — Поначалу Лизи не поняла, о чём говорит Анда (побывать у мамы и папы?). Потом до неё дошло. У Дебушеров был фамильный участок на кладбище «Саббатус-вейл». Там покоились и добрый мамик, и Дэнди, и дедушка, и бабушка Ди, и многие-многие другие.
— Но ты не боялась, что я отвезу тебя в «Гринлаун»? Аманда снисходительно глянула на неё.
— А чего мне тебя бояться? Ты же увезла меня оттуда.
— Может, решила отвезти, потому что ты повела себя странно, захотела побывать в старом доме, пустующем более тридцати лет?
— Перестань, — отмахнулась Аманда. — С тобой, Лизи, я всегда могу добиться своего… Канти и Дарла это знают.
— Можешь? Чёрта с два!
Аманда усмехнулась — в отсвете приборного щитка лицо у неё было зелёным, — но промолчала. Лизи уже открыла рот, чтобы продолжить спор, потом закрыла. Подумала, что такое объяснение могло показаться убедительным, потому что основывалось на двух очень даже понятных исходных положениях: Аманда вела себя как безумная (ничего нового, обычное дело), а Лизи пошла ей навстречу (понятно почему, учитывая обстоятельства). Да, на этом они могли выехать. Что же касалось револьвера в коробке из-под обуви… и бумажного пакета Дули…
— Нам придётся остановиться в Меканик-Фоллс, — предупредила она Аманду. — На мосту через реку Андрокоггин. Мне нужно кое от чего избавиться.
— Да, останавливайся. — Аманда сложила руки на коленях, откинулась на подголовник и закрыла глаза.
Лизи включила радио и не удивилась, услышав старину Хэнка, поющего «Хонки-Тонки». Стала тихонько подпевать. Знала каждое слово. Это тоже её не удивило. Некоторые вещи не забываются. Она вообще пришла к выводу, что самое эфемерное, что есть в окружающем её мире — скажем, песни, лунный свет, поцелуи, — задерживается в памяти дольше, чем что-либо другое. Они могли казаться нелепицами, но отказывались уйти в забвение. И это было хорошо.
Это было хорошо.
Часть 3. ИСТОРИЯ ЛИЗИ
Ты вопрос — а я ответ,
Ты желанье — а я исполненье,
Ты ночь — а я день.
Что ещё? Это прекрасно.
Это само совершенство, Ты и я, Что ещё?…
Странно, как мы страдаем, несмотря на это!Д.Г. Лоуренс, «Бей Хеннеф»
Глава 16. ЛИЗИ И ДЕРЕВО ИСТОРИЙ. (Скотт говорит своё слово)
1
Как только Лизи принялась освобождать рабочие апартаменты Скотта, работа пошла быстрее, чем она могла предположить. И она никогда бы не поверила, что помогать ей будут Дарла, Канти и, разумеется, Аманда. Канти какое-то время держалась в стороне и подозрительно поглядывала на них (Лизи казалось, что очень долгое время), но Амандаэтого словно и не замечала. Это всего лишь роль. Скоро она перестанет играть, и всё образуется. Дай ей время, Лизи. Сестринские узы очень сильные.
В конце концов так и вышло, хотя Лизи не покидало ощущение, что в глубине души Канти осталась при своём мнении: Аманда прикинулась больной, чтобы Привлечь Внимание, и они с Лизи Что-То Такое Провернули. У Дарлы столь скорое выздоровление Аманды и эта странная поездка на старую ферму в Лисбон тоже вызывали недоумение, но уж она покрайней мере не считала Аманду симулянткой.
Дарла, в конце концов, видела, в каком состоянии старшую сестру отправляли в «Гринлаун»…
Так или иначе, после Четвёртого июля сёстры за неделю прибрались и очистили от лишнего рабочие апартаменты Скотта над амбаром, наняв лишь пару крепких школьников старших классов для перетаскивания тяжестей. Самым тяжёлым оказался Большой Джумбо Думбо. Его даже пришлось разобрать (лежащие на полу составные части напомнили Лизи муляж человека, который они изучали на биологии в средней школе, только здесь, пожалуй, следовало вести речь о муляже стола), а потом спускать вниз с помощью арендованной лебёдки. Школьники радостными криками приветствовали каждую часть стола, которая благополучно добиралась до земли. Лизи стояла рядом с сёстрами и истово молилась, чтобы всеми этими тросами и шкивами кому-то из парней не оторвало большой или какой другой палец. Не оторвало, и к концу недели всё, что находилось в рабочих апартаментах Скотта, рассортировали, разложили и разметили, то ли для передачи в дар, то ли для отправки на длительное хранение, и Лизи оставалось только решить, что же ей со всем этим делать.
Разобрались со всем, кроме книгозмеи. Она осталась, по-прежнему дремала у стены в опустевших рабочих апартаментах, жарких и душных рабочих апартаментах, поскольку кондиционеры отключили и вынесли. В помещении было жарко даже при открытых люках на крыше и паре работающих вентиляторов, обеспечивающих хоть какую-то циркуляцию воздуха. И почему нет? Место это вновь превратилось в сеновал над амбаром, пусть и со славным литературным прошлым.
На ковре по-прежнему темнели отвратительные тёмно-бордовые пятна (белоснежный ковёр не представлялось возможным убрать до демонтажа книгозмеи). На вопрос Канти, откуда пятна, Лизи ответила, что случайно пролила жидкость для полировки мебели, но Аманда знала, откуда они взялись, да и Дарла, по мнению Лизи, что-то подозревала. Ковру предстояло покинуть рабочие апартаменты, но только вслед за книгозмеей, а Лизи пока не могла с ней расстаться. Почему, точно сказать тоже не могла. Возможно, причина состояла в том, что наверху о Скотте напоминала только эта книгозмея, ничего больше.
Вот Лизи и выжидала.
2
На третий день генеральной уборки, которую устроили в рабочих апартаментах Скотта четыре сестры Дебушер, позвонил помощник шерифа Боукмен, чтобы сообщить о найденном «ПТ Круизере» с номерными знаками штата Делавэр. Автомобиль обнаружили в гравийном карьере на Стэкпоул-Черч-роуд, в трёх милях от её дома. Не сможет ли Лизи подъехать в управление шерифа и взглянуть на него? «ПТ Круизер» поставили в глубь стоянки, рядом с задержанными автомашинами и несколькими наркомобилями (что бы это слово ни означало). Лизи поехала с Амандой. У Дарлы и Канти это предложение интереса не вызвало. Обе знали о каком-то психе, который досаждал Лизи, пытаясь добраться до бумаг Скотта. Психи появлялись в жизни их сестры и раньше. За годы, прожитые Скоттом в знаменитостях, психопаты слетались на него, как мотыльки — на зажжённый фонарь. Самым известным, само собой, был Коул. Ни Лизи, ни Аманда даже не намекнули Дарле и Канти, что этот псих проходил по тому же разряду, что и Коул. Понятное дело, осталась тайной и дохлая кошка в почтовом ящике. Лизи пришлось приложить определённые усилия, чтобы убедить помощников шерифа никому об этом не рассказывать.
«ПТ Круизер» занимал стояночное место семь. Бежевого цвета, ничем не примечательный, если не считать несколько вычурного кузова. Возможно, именно этот автомобиль и видела Лизи, когда ехала домой из «Гринлауна» в тот долгий, долгий четверг. А возможно, и другой, один из нескольких тысяч точно таких же автомобилей. Так она и сказала помощнику шерифа Боукмену, напомнив ему, что автомобиль выехал на неё прямо из лучей заходящего солнца. Боукмен печально кивнул. Но в глубине души Лизи точно знала, что видела именно этот автомобиль. Потому что от него шёл запах Дули. Она подумала: Я собираюсь причинить вам боль в местах, которые вы не позволяли трогать мальчикам на танцах, — и ей пришлось подавлять дрожь.
— Автомобиль краденый, не так ли? — спросила Аманда.
— Будьте уверены, — кивнул Боукмен.
Подошёл помощник шерифа, которого Лизи видела впервые. Высокий, за шесть с половиной футов. Похоже, в управлении шерифа вообще жаловали высоких. И широкоплечих. Он представился как помощник шерифа Энди Клаттербак и пожал Лизи руку.
— Ага, — кивнула она, — исполняющий обязанности шерифа.
Энди просиял.
— Уже нет, Норрис вернулся. Сейчас он в суде, но скоро подъедет. Так что я вновь всего лишь помощник шерифа Клаттербак.
— Поздравляю. Это моя сестра Аманда Дебушер. Клаттербак пожал руку Аманде.
— Рад познакомиться, мисс Дебушер, — потом добавил, обращаясь уже к обеим: — Машину украли со стоянки у торгового центра в Лореле, штат Мэриленд. — Он смотрел на автомобиль, засунув большие пальцы за ремень. — Вы знали, что во Франции «ПТ Круизер» называют le car Jimmy Cagney?[121]
На Аманду этот факт впечатления не произвёл.
— Отпечатки пальцев нашли?
— Ни одного, — ответил Клаттербак. — Всё стёрто. Плюс тот, кто сидел за рулём, снял стеклянный колпак с лампочки на потолке салона и разбил лампочку. Что вы об этомдумаете?
— Я думаю, что выглядит это слишком подозрительно, — ответила Аманда.
Клаттербак рассмеялся.
— Да. Но есть и вышедший на пенсию плотник из Делавэра, который будет очень рад возвращению украденного у него автомобиля, даже с разбитой лампочкой под потолком салона.
— Вы что-нибудь выяснили насчёт Джима Дули? — спросила Лизи.
— Скорее Джона Дулина, миссис Лэндон. Родился в Шутерс-Ноб, штат Теннесси. В пять лет с семьёй переехал в Нашвилл, потом жил у своих дяди и тёти в Маундсвилле, западная Виргиния, после того как его родители и сестра погибли при пожаре зимой 1974-го. Дулину тогда было девять. По официальной версии, причиной пожара стала неисправность электрогирлянды на рождественской ёлке, но я говорил с ушедшим в отставку детективом, который расследовал то дело. Он сказал, что, возможно, к пожару приложил руку мальчишка. Правда, доказательств не нашли.
Лизи не видела оснований внимательно слушать всё остальное, потому что, как бы на самом деле ни звали её мучителя, он уже не мог вернуться из того места, куда она егоотправила. Однако она услышала слова Клаттербака о том, что Дулин провёл много лет в закрытой психиатрической клинике в Теннесси, и ещё больше укрепилась в мысли, что он встречался там с Гердом Алленом Коулом и заразился навязчивой идеей последнего, (динг-донг ради фрезий) как вирусом. У Скотта была одна странная присказка, которую Лизи не понимала, пока не столкнулась с Маккулом/Дули/Дулином. «Некоторым вещам приходится быть правдой, — говорил Скотт, — потому что у них нет другого выбора».
— В любом случае вам нужно остерегаться этого типа, — сказал Клаттербак двум женщинам, — и если он всё ещё поблизости…
— Или решит отъехать, а потом вдруг вернётся, — вставил Боукмен.
Клаттербак кивнул.
— Да, есть и такой вариант. Если он объявится вновь, думаю, нам придётся устроить встречу со всеми вашими родственниками, миссис Лэндон… поставить их в известность. Вы согласны?
— Если он объявится вновь, мы обязательно это сделаем, — кивнула Лизи. Говорила она серьёзно, даже торжественно, но по пути из города они с Амандой покатывались отхохота — такую реакцию вызвало у них предположение о возможном возвращении Джима Дули.
3
Следующим утром, за час или два до рассвета, не продрав глаза, волоча ноги, Лизи пошла в ванную, думая лишь о том, чтобы облегчиться, а потом вернуться в постель, и вдруг ей показалось, что она уловила какое-то движение в спальне у себя за спиной. Этого хватило, чтобы она полностью проснулась и обернулась кругом. Никого и ничего. Она взяла полотенце с вешалки у раковины и закрыла им зеркало на аптечном шкафчике, в котором увидела это самое движение, прилаживала полотенце, пока оно не перестало падать, если убрать руки. И только тогда сделала то, за чем пришла в ванную.
Она не сомневалась, что Скотт бы её понял.
4
Лето продолжалось, и однажды в витринах нескольких магазинов на Главной улице Касл-Рока Лизи заметила таблички «ШКОЛЬНЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ». И почему нет? Половины августа уже как не бывало. Рабочие апартаменты Скотта (за исключением книгозмеи и белого ковра, на котором она дремала) ожидали следующего шага (если, конечно, Лизи действительно его сделала бы: пока она только начала рассматривать возможность продажи дома). Четырнадцатого августа Канти и Рич устроили ежегодную вечеринку «Грёзылетней ночи», и Лизи решила основательно надраться «Лонг-айлендским ледяным чаем» Рича, чего не позволяла себе после смерти Скотта. Для начала попросила Рича налить ей двойную порцию, а потом, даже не пригубив напитка, поставила стакан на один из столиков. Подумала, что увидела какое-то движение, то ли что-то отразилось от боковой поверхности самого стакана, то ли плавало в янтарных глубинах. Разумеется, это было полное берьмо, но желание надраться исчезло начисто. По правде говоря, не было у неё уверенности, что она посмеет напиться. Не было у неё уверенности, что она позволит спиртному пробить брешь в её оборонительных редутах. Потому что если она привлекала внимание длинного мальчика, если он время от времени поглядывал на неё… или даже думал о ней… тогда…
Какая-то её часть не сомневалась, что всё это полнейшая чушь.
Другая не сомневалась в обратном.
Когда август покатился к сентябрю и жара в Новой Англии била все температурные рекорды этого лета, проверяя на прочность сдержанность людей и надёжность энергетической системы Северо-Востока, у Лизи появились ещё более тревожные симптомы… хотя, за исключением чего-то странного, что она иной раз видела в некоторых отражающих поверхностях, не стоило утверждать наверняка, будто с ней что-то происходит.
Иногда она просыпалась по утрам на час или два раньше обычного, тяжело дыша, вся в поту, хотя кондиционер исправно работал, чувствуя себя точно так же, как в детстве,когда открывала глаза после кошмарного сна: она не сумела вырваться из лап чудища, которое гналось за ней, чудище это сейчас под её кроватью и в любой момент может ухватить её за лодыжку холодной бесформенной лапой, а то и за шею, прорвав подушку. При таких вот панических пробуждениях она, прежде чем открыть глаза, шарила руками по простыне, а потом поднимала их к изголовью, чтобы убедиться, абсолютно убедиться, что она… ну, в своей кровати, а не где-то ещё. Потому что, если ты однажды растянула эти сухожилия, — иной раз думала она, открывая глаза и с безмерным облегчением, которое не выразить словами, оглядывая свою спальню, — растянуть их в следующий раз будет гораздо проще. И она точно растянула некую группу сухожилий, не так ли? Да. Сначала выдернув Аманду, потом выдернув Дули. Очень даже растянула.
Ей показалось, что после полудюжины таких вот пробуждений, когда она убеждается, что находится там, где ей и положено — в спальне, которую когда-то делила со Скоттом и в которой теперь осталась одна, ситуация должна измениться к лучшему, но этого не произошло. Всё становилось только хуже. Она чувствовала себя расшатавшимся зубом в больной десне. А потом, в первый день небывалой жары (и Лизи, конечно же, отметила для себя тот факт, что теперь рекорды била плюсовая температура, совсем как десять лет назад — минусовая, словно уравновешивая друг друга, пусть это могло быть всего лишь совпадением), наконец-то случилось то, чего она боялась.
5
Она прилегла на диван в гостиной, только для того чтобы на несколько секунд закрыть глаза. Из чёртова ящика звучала, безусловно, идиотская, но иногда развлекающая песня Джерри Спрингера: «Моя мамка закадрила моего бойфренда, мой бойфренд закадрил мою мамку»… что-то в этом роде.
Лизи протянула руку к пульту дистанционного управления, чтобы прекратить это безобразие, а может, ей только пригрезилось, что она это сделала, потому что, открыв глаза посмотреть, где пульт, она увидела, что лежит не на диване, а на люпиновом холме в Мальчишечьей луне. Там стоял ясный день, ощущения опасности не было — и, уж конечно, не чувствовалось, что длинный мальчик Скотта (так она называла его и полагала, что будет называть всегда, хотя иной раз думала, что, по сути, он теперь уже стал длинным мальчиком Лизи) где-то поблизости, но её всё равно охватил ужас, да такой, что она едва не начала беспомощно скулить. Но вместо того чтобы поднять крик, Лизи закрыла глаза, визуализировала свою гостиную и тут же услышала «гостей» «Шоу Спрингера», кричащих друг на друга, ощутила продолговатый пульт дистанционного управленияв левой руке. Секундой позже она уже поднималась с дивана с широко распахнутыми глазами, а кожу так и кололо иголочками. Она даже смогла бы поверить, что всё это ей привиделось (и в это, пожалуй, стоило поверить, учитывая степень озабоченности, которую вызывали у неё мысли о Мальчишечьей луне и её обитателях), да только яркость и чёткость увиденного в те несколько секунд однозначно указывали, что она переносилась в другой мир, пусть обратное устроило бы её в куда большей степени. О том, что она всё-таки побывала в Мальчишечьей луне, говорило и пятно пурпурной пыльцы на тыльной стороне ладони, которая сжимала пульт дистанционного управления.
6
На следующий день Лизи позвонила в библиотеку Фоглера и поговорила с мистером Бертрамом Патриджем, возглавлявшим отдел частных коллекций. Волнение этого господина медленно, но верно возрастало по мере того, как Лизи описывала издания, которые ещё оставались в рабочих апартаментах Скотта. Он определил содержимое книгозмеи как «ассоциированные тома» и добавил, что отдел частных коллекций библиотеки Фоглера будет счастлив получить их и решить с ней «вопрос налогового кредита». Лизи ответила, что её это очень даже устраивает, как будто долгие годы безуспешно пыталась выяснить, а что это такое — вопрос налогового кредита? Мистер Патридж пообещал на следующий же день прислать «бригаду грузчиков», чтобы они уложили книгозмею в коробки и перевезли их за сто двадцать миль, в кампус университета Мэна в Ороно. Лизи напомнила ему, что погоду назавтра обещали очень жаркую, а рабочие апартаменты Скотта, откуда уже убрали кондиционеры, теперь ничем не отличались от любого амбарного сеновала. И предложила мистеру Патриджу прислать грузчиков, когда станет прохладнее.
— Пустяки, миссис Лэндон, — ответил мистер Патридж, добродушно рассмеявшись, и Лизи всё поняла: он боялся, что она может переменить принятое решение, если у неё будет слишком много времени для раздумий. — У меня есть на примете пара молодых парней, которые идеально подходят для этой работы. Вот увидите.
7
Менее чем через час после разговора с Бертрамом Патрид-жем зазвонил телефон. Лизи как раз готовила себе ужин: сандвич из ржаного хлеба с тунцом. Простонародная пища, но вот захотелось. За стенами дома жара накрыла землю, как одеяло. Небо словно полили отбеливателем. Оно сверкало белым от горизонта до горизонта. Смешивая тунца смайонезом и мелко порезанным луком, Лизи думала о том, как нашла Аманду на одной из каменных скамей, уставившуюся на «Холлихокс», и это было странно, потому что она вообще об этом больше не думала, случившее там казалось сном. Она вспомнила, как Аманда спросила, придётся ли ей пить этот (клопомор) говняный пунш, если она вернётся (пыталась тем самым выяснить, полагала Лизи, придётся ли ей и дальше оставаться в «Гринлауне»), и Лизи пообещала: никакого пунша, никакого «клопомора». Аманда согласилась вернуться, хотя не вызывало сомнений: возвращаться ей совершенно не хотелось, она бы с радостью сидела на скамье и смотрела на «Холли-хокс», пока, говоря словами доброго мамика, «вечность бы не уполовинилась». Она бы так и сидела среди замотанных в кисею фигур и молчаливых зачарованных, на одну или две скамьи выше женщины в халате с поясом. Той самой, что убила своего ребёнка.
Лизи, внезапно похолодев, положила сандвич на столик. Она не могла этого знать. Никак не могла.
Но знала.
«Помолчите, — сказала женщина. — Помолчите… немного… я… думаю… почему… это… сделала».
И тогда Аманда сказала что-то совершенно неожиданное, не так ли? Что-то о Скотте. Хотя ничего из сказанного тогда Амандой не могло быть важным теперь, когда Скотт умер, и Джим Дули тоже умер (или мечтал о смерти), но всё равно Лизи хотелось в точности вспомнить слова старшей сестры.
— Сказала, что она вернётся, — пробормотала Лизи. — Сказала, что она вернётся для того, чтобы не дать Дули причинить мне боль.
Да, и Аманда сдержала слово, благослови её Бог, но Лизи хотелось вспомнить другое, сказанное Амандой следом. «Хотя я не понимаю, как это может быть связано со Скоттом, — произнесла Аманда чуть отстранённым голосом. — Он уже два года как умер… впрочем… я думаю, он что-то говорил мне насчёт…»
И вот тут зазвонил телефон, разбив вдребезги хрупкий сосуд воспоминаний Лизи. А когда она снимала трубку, в голову пришла безумная мысль: звонит Дули. «Привет, миссас, — сейчас скажет Чёрный принц инкунков. — Я звоню из чрева чудовища. Чем сегодня занимаетесь?
— Алло? — Лизи знала, что очень уж крепко сжимает трубку, но ничего не могла с собой поделать.
Скачать книгу [0.29 МБ]
Пирамида