Он дает ей три задымленных стеклышка в коробке, но сначала щипцы. Потому что он сделал эти стекла из осколков оконного стекла и не очень доверяет себе как стеклорезу. И теперь, когда она воскрешает этот день, ее разум вдруг спотыкается о сказанную им тогда фразу:
– Я вовсе не хочу, чтобы мама…
Глава 29
…вернувшись домой, нашла записку…
Глаза Джесси широко раскрылись, когда она произнесла эти слова, и первое, что она увидела, был пустой бокал Джералда, все еще стоящий на полке. Он располагался прямонад ее правым наручником.
– ..что я увез тебя на «скорой» в больницу, где тебе должны пришить пару отрезанных пальцев.
Только теперь Джесси поняла смысл этого воспоминания: поняла, что хотела ей напомнить девочка. Ответ не имел ничего общего со странным поведением отца и с пятном на ее старых хлопковых трусиках. Речь шла об осколках оконного стекла, которыми можно так порезать пальцы, что их придется потом пришивать. Она уронила крем, однако остается последний способ смазки, не так ли? Последний способ достичь Земли Обетованной. Это кровь. Пока не застынет, кровь так же масляниста, как крем.
«Это будет очень больно, Джесс».
Естественно, это будет чертовски больно. Где-то она читала, что в запястьях меньше нервных окончаний, чем во многих других жизненно важных частях тела: именно поэтому вскрытие вен, особенно в теплой воде, было самым распространенным способом самоубийства еще у патрициев Древнего Рима. Кроме того, ее руки наполовину атрофировались.
– У меня, кретинки, атрофировались мозги, когда я позволила ему заковать себя в эти кандалы, – прохрипела она.
«Если ты вскроешь вены слишком глубоко, то умрешь от кровотечения, как те римляне».
Да, такой риск есть; однако если вообще не резать, то наступит смерть от жажды.., если до тех пор не явится ее новый друг с коробкой костей и камней.
– Решено, – сказала она. Ее сердце колотилось, а сознание было ясным, как никогда. Время возобновило свой отсчет, как товарный поезд, который стоял на запасном, а теперь снова вышел на главный путь. – Будем резать.
«Слушай, – произнесли два голоса, и Джесси с изумлением узнала голоса Рут и Хорошей Жены… Давно она их не слышала. – Слушай внимательно, Джесс».
– Я слушаю, – произнесла она, не отводя глаз от бокала. Один из набора, который она купила на распродаже три или четыре года назад. Шесть или семь бокалов уже разбились. Скоро будет разбит еще один. Она сглотнула и скривилась от боли; это было похоже на глотание камня, завернутого во фланель. – Я внимательно слушаю.
«Учти, Джесс, ты больше не имеешь права на ошибку. Когда ты начнешь это, ты уже не сможешь остановиться. Все должно произойти быстро, иначе ты потеряешь сознание раньше, чем освободишь руку. Но помни: даже если все пойдет плохо…» -..Все будет хорошо, – прервала Джесси. К ней вернулись уверенность и спокойствие. Ситуация, с ее точки зрения, обрела изящную простоту. Разумеется, она не хотела умереть от потери крови – но это все же лучше, чем судороги и жажда. Лучше, чем он. Призрак или зловещий незнакомец.
Она облизала сухие губы шершавым языком и попыталась привести свои мысли в порядок, как это она сделала перед тем, как начать операцию с кремом, который теперь лежал без толку на полу около кровати. Она заметила, что думать стало труднее. Мешали отрывки из какого-то блюза, аромат лосьона отца… Потом послышался голос Джералда. Он, казалось, говорил с пола:
«Скоро он вернется, Джесси. Ты ничем не сможешь остановить его. И я не приду к тебе на помощь, моя гордая красотка!» Джесси взглянула на труп мужа, но тут же отвела глаза. Джералд, казалось, смотрел на нее со злорадной усмешкой. Она все свое внимание сосредоточила на бокале, и через несколько минут мысли пришли в порядок.
Десять минут она снова и снова обдумывала все операции плана. По правде говоря, их было немного. Тем не менее она мысленно проанализировала по несколько раз каждое движение, выискивая малейшую возможность ошибки, которая теперь, уже окончательно, могла стоить ей жизни. Вроде бы все получалось, только в конце она могла потерпеть фиаско: надо было действовать быстро и успеть до того момента, когда кровь начнет сворачиваться, и тогда или она быстро освободится, или потеряет сознание и умрет.
Она еще раз мысленно прорепетировала всю последовательность операций, не отбрасывая неприятные подробности, а исследуя их шаг за шагом, как она считала петли на шарфе, который когда-то вязала.
Пес, который грыз кость на лужайке у дома, насторожился, встал и побежал к лесу. Он снова уловил тот зловещий запах, который однажды уже заставил его в страхе убежать.
Глава 30
12– 12 – 12 – светилось на часах, и сколько бы ни было времени на самом деле, настал ее час.
«Еще одно, пока ты не начала. Ты сейчас в хорошей форме, но не сорвись. Это твой последний шанс. Если ты уронишь бокал на пол, то уже ничто тебе не поможет».
– Пес, вход воспрещен! – крикнула она громко себе и Принцу, не зная, что он уже убежал в лес. Она сосредоточилась, в мозгу ее прозвучала еще одна молитва, и теперь она решила, что окончательно готова.
Джесси потянулась к бокалу на полке правой рукой без прежней преувеличенной осторожности. Рут Нери подсказала ей, что теперь нужна не столько осторожность, сколько решимость взять молот и ударить, причем ударить сильно.
«Надо почувствовать себя самураем перед харакири», – подумала она и улыбнулась.
Джесси сомкнула пальцы на бокале, который доставала с таким трудом, посмотрела на него еще раз – так садовник смотрит на странное растение, выросшее в его саду, – и подняла его. Она присмотрелась, зажмурила глаза, чтобы обезопасить их от осколков, и резко ударила бокалом о полку. Раздался хорошо знакомый ей звук бьющегося стекла. Так разбиваются все бокалы и вазы в мире, падая со стола на пол; так они падали в ее детстве. Просто – дзынь! – и испуг, но ничего такого, что указывало бы на началооперации по спасению собственной жизни.
Один острый осколок упал ей на лоб, прямо над бровью, но другие ее не задели. Большой, судя по звуку, осколок со звоном упал на пол. Губы Джесси были болезненно сжаты и искривлены в предчувствии того, чего не избежать: порезанные пальцы. Так оно и случилось, хотя боль, которую она испытала, была сущей ерундой по сравнению с тем, чтобыло раньше. По руке даже разлилось тепло.
Вероятно, бокал разбился удачно. «Ну должна же и меня наконец посетить удача», – подумала Джесси.
Она открыла глаза, подняла руку и увидела, что бокал разбился не так уж удачно. Темные струйки крови текли по четырем пальцам, и только мизинец избежал ранения. Острые стеклянные занозы вонзились в большой и указательный, но из-за онемения ощутимой боли не было. Крупные капли крови упали на постель и растеклись темными кляксамина поверхности матраса.
Эти крошечные осколки торчали из пальцев, как иголки из кактуса, и тошнота теперь накатывала на нее безуспешно, потому что желудок был пуст.
«Ну ты и правда женщина-самурай», – усмехнулся неопознанный субъект в ее сознании.
– Но пальцы! – крикнула она. – Мне еще нужны будут пальцы!
Она остановила приближающуюся панику и вернулась к разбитому бокалу, который теперь держала в руке. Верхний край был острым и зигзагообразным, а у дна с противоположной стороны образовались две плавные арочные выбоины. Они переливались под лучами солнца и были по-своему совершенны. Очень удачно разбито.., по-видимому. Теперь нужно собрать все мужество. Этот острый край стекла стал для нее магическим оружием из сказки – тонкая победная сабля, которую держит фея, летя на битву.
«Ты невнимательна, дорогая, – сказала Хорошая Жена. – Ты не можешь успокоиться и сосредоточиться».
Джесси знала этот свой недостаток. Она положила большой осколок обратно на полку, так, чтобы могла без усилий достать его. Он сверкнул, отбросив солнечный блик. Джесси подумала, что он очень подходит для запланированной операции. Надо только надавить на него рукой.* * *
– Рассчитай движение, – сказала она, – и тогда не надо будет повторять. Просто представь себе, что ты готовишь бифштекс…
Но эта мысль была не настолько полезной, чтобы ее заканчивать, и Джесси попыталась отвлечься. Она подняла правую руку так, что цепочка натянулась, а запястье оказалось как раз над кромкой осколка. Ей захотелось вышвырнуть сам разбитый бокал, но, помня эксперимент с кремом, она удержалась. Ведь в случае неудачи с осколком ей понадобится сам бокал, который в данной ситуации играл роль дублера. Все эти ужасные приготовления мешали сохранить хладнокровие, но она была совершенно уверена в их необходимости. И раз уж она на это решилась, ей придется сейчас пролить собственную кровь…
«Сделай так, как ты решила, Джесси… И, главное, не пугайся».
«Я не боюсь», – согласилась Джесси. Она потрясла правой рукой, пытаясь освободиться от осколков в пальцах. В основном ей это удалось, и только острая стеклянная заноза в большом пальце, глубоко проникнув в мягкую плоть рядом с ногтем, осталась. Она решила не тратить на нее время и приступить к основному.
«То, что ты собираешься сделать теперь, – совершенное безумие, – вступил какой-то нервный голос. Джесси узнала его – голос матери. – Я не удивлена – нет, это типичная реакция Джесси в детстве, ты делала нечто подобное тысячу раз! Подумай, Джесси: зачем вскрывать себе вены и потом истекать кровью, пока не умрешь? Все равно рано или поздно кто-то придет и спасет тебя – иначе и быть не может! Люди не умирают без еды и воды много дней. Поднимись хоть раз над своей эгоистичной натурой, ведь мир не рушится! Не делай этого!» Это была, несомненно, ее мать, Джесси хорошо ее знала. Свою ненависть к дочери она умело маскировала, и слова заставляли верить, что она была вся любовь и здравый смысл. Но Джесси помнила тот день, когда она маршевым шагом вошла в ее комнату и швырнула в нее пару туфель на высоких каблуках, не сказав ни слова ни тогда, ни после.
Кроме того, все, что твердил сейчас ее голос, была ложь. Трусливая ложь.
– Нет. – сказала она. – Я не стану тебя слушать. Никто не придет., может, кроме того ночного парня с коробкой. Порезать вены не страшно!
С этими словами Джесси опустила свою правую руку к сверкающей кромке осколка.
Глава 31
Было важно видеть и осознавать, что делаешь, потому что она почти ничего не чувствовала; она могла слишком глубоко порезать руку, и тогда смерть будет неизбежна. Джесси облегченно вздохнула, убедившись, что с обзором нет проблем: вся операция с разбиванием бокала происходила в пределах движений ее руки, и теперь осколок лежал очень удачно («Наконец, удача!» – саркастически отметила она) – был доступен и хорошо виден.
Положив руку на осколок, Джесси надавила на него нижней частью ладони – той ее частью, которую гадалки называют браслетом судьбы. Стиснув зубы, она смотрела, как стекло взрезает кожу, погружается в ладонь. Она продолжала надавливать, и стекло погружалось все глубже.
Первой ее реакцией было разочарование. Порез не создал того обилия крови, на которое она рассчитывала. Но тут острие нашло наконец голубую жилку сосуда, и кровь стала прибывать. Она прибывала равномерной струйкой, как вода из прикрытого крана. Следующий порез увеличил поток, и кровь потекла обильнее. Теперь она устремилась вниз по запястью. Именно это ей и было нужно.
«Выдергивай теперь! – снова раздался крик матери. – Больше не нужно, иначе умрешь! Достаточно, попробуй теперь освободить руку!» «Соблазнительная идея». – подумала Джесси, однако она полагала, что сделала еще не все. Путь к свободе ей может помешать пройти не только недостаток крови.* * *
Она медленно и аккуратно повернула запястье так, чтобы кровь смочила и внешнюю поверхность руки. Теперь она ощущала в ладони легкие удары, как будто ожили нервные пучки, которые были мертвы. Средний и безымянный пальцы вывалились из ряда, как убитые. Большой и указательный начали резко дергаться. Несмотря на то, что Джесси почти ничего не чувствовала, она испытывала какой-то ужас от того, что наносит себе вред. И эти поникшие два пальца, как двое расстрелянных, были хуже всей пролитой ею крови.
Но тут и ужас, и растущее ощущение тепла и давления в раненой руке утонули в очередной судороге, которая впилась в бок острыми зубами невыносимой боли. Судорога сдавила ее тело, пытаясь распластать его, прижать к кровати, и у Джесси потемнело в глазах. Ах, как не вовремя! Она не могла сейчас двинуться. А ей именно сейчас было совершенно необходимо владеть собой.
– Нет… – цедила она сквозь плотно стиснутые зубы, – нет, не возьмешь!
Она нечеловеческим усилием воли держала тело прямо, стараясь избежать излишнего давления на осколок и в то же время удерживая его запястьем, потому что он оказался незаменимым инструментом. Но судорога продвигалась к правой руке, и если боль станет сильнее…
– Нет, – простонала она, – ты уйдешь, уйдешь… Ты должна оставить меня в покое!
Она, оцепенев, ждала, зная, что нельзя терять ни минуты, но сейчас она не могла ничего изменить. Она ждала и слышала падение капель крови на пол – капель жизни с поднятой вверх руки. Она видела, как струйки крови сбегали по руке и спинке кровати вниз, останавливаясь перед мелкими осколками. Она истекала кровью и не могла ничего поделать.
«Больше нельзя ждать, Джесс! – закричала Рут. – Больше нет времени!» «Чего у меня действительно нет – так это удачи, и никогда не было, вот проклятие». – ответила Джесси.
В этот момент то ли судорога действительно отпустила ее, то ли она убедила себя, что это так. Джесси повернула руку в кольце, кривясь от боли, и потянула ее на себя, пытаясь заставить работать сведенное судорогой предплечье. Мышцы постепенно начинали действовать, и теперь ее больше интересовала тыльная сторона запястья. С внутренней стороной все было в порядке: Джесси с изумлением посмотрела на полураскрытые сосуды, алый от крови браслет судьбы, который словно смеялся над ней своим темно-красным ртом. Она надавила на стекло так сильно, как могла, тыльной стороной запястья, одновременно пытаясь успокоить судорогу в боку, а потом отвела руку к себе, оросив каплями крови щеки, лоб и нос. Вэтот момент осколок бокала, которым она произвела эту грубую хирургическую операцию, полетел на пол и разбился там с торжествующим звоном. Но Джесси уже не думала о нем: он сделал свое дело. Ей предстояло сделать следующий шаг: проверить, будет ли наручник держать ее запястье так же цепко или все-таки истощение плоти и кровянаясмазка помогут освободить руку.
Судорога в боку предприняла последнюю атаку и стала слабеть. Но Джесси почти не заметила этого, как и падения своего скальпеля. Сейчас она сконцентрировала все силы и внимание – казалось, ее мозг разрывается от напряжения – на правой руке. Она вытянула руку, исследуя ее, как врач пациента. На пальцах были скопления крови. Рука до локтя была влажно-алой. Кровь накапливалась перед наручником и перетекала через него, как река через плотину, и Джесси поняла, что лучшего и пожелать нельзя. Она напрягла руку и начала движение на себя, как уже делала. Кольцо скользнуло.., остановилось.., еще скользнуло… И встало. Оно было остановлено тем же суставом большого пальца.
– Нет! – приказала она и потянула сильнее. – Я не умру так! Я отказываюсь так умирать!
Кольцо вдавилось глубже, и на миг Джесси показалось, что оно больше не сдвинется ни на миллиметр, и в следующий раз уже какой-нибудь коп с сигаретой в зубах склонится над ее трупом и разомкнет кольцо ключом.
Однако она продолжала изо всех сил тянуть руку.
Тут Джесси почувствовала легкое жжение на тыльной стороне кисти, и кольцо слегка дернулось. Остановилось, потом подвинулось еще немного. Горячая волна боли пошла по руке, обжигая огненным браслетом, словно рой обозленных ос вонзился в кожу.
Кольцо двигалось, потому что надорвалась и двигалась кожа под ним, – так, двигая шкаф, стоящий на ковре, вы начинаете двигать и ковер. Почти круговой порез на запястье, который она сделала, расширился, обнажая кровавую плоть. Кожа на тыльной стороне руки начала собираться складками перед кольцом наручника…
«Я спускаю шкуру с руки, – подумала она. – О Боже, наверное, так разделывают зарезанную свинью?» – Пусти! – крикнула она наручнику, вдруг ощутив безумный гнев. В этот момент он был для нее живым существом, хищником, сомкнувшим челюсти с рядами острых зубов на ее запястье. – Ты отпустишь меня наконец?!
Кольцо подвинулось гораздо дальше, чем в предыдущих попытках, однако все еще не желало отдавать тот последний сантиметр – или уже полсантиметра, меньше? – и стальной обруч, снова застыл на руке, оставив за собой сухожилия и плоть цвета спелой сливы. Тыльная сторона запястья напоминала лопнувший барабан. Полуослепнув от боли, она тянула руку, и усилие все больше расширяло кровавую впадину. Мелькнула мысль, что в этой отчаянной попытке освободиться она может оторвать кисть. И тут наручник,который хоть и немного, но подвигался, остановился как вкопанный.
«Он же изогнулся, – сказала Чудо-Юдо. – Если бы ты отвела руку…» Джесси немного отвела руку, чтобы изменить угол натяжения цепочки, а затем, прежде чем судорога могла остановить ее, она снова и резко потянула на себя со всей оставшейся у нее силой. Волна боли захлестнула руку, когда кольцо снова врезалось в мясо на запястье. Снятая кожа собралась в складки около большого пальца и задерживала наручник. Джесси рванула руку, и он со скрежетом продвинулся по кости, но снова остановился.
«Ну, вот и все, – подумала она, – зря мучилась».
И в этот момент, когда она чуть повернула руку, пытаясь хотя бы ослабить боль, кольцо, найдя наилучший угол, скользнуло по суставу большого пальца, который так долгоего удерживал, пропустило окровавленную ладонь и стукнулось об изголовье кровати. Это произошло так быстро, что Джесси не успела понять, что же случилось. Ее рука теперь почти не напоминала обычную женскую руку, однако она была свободна.
Свободна…
Джесси перевела взгляд с вымазанного кровью кольца на руку, и ее лицо озарила страдальческая улыбка. «Это напоминает перепелку, которая попала в соломорезку и вывалилась с другого конца», – подумала она. Однако кольцо болталось на спинке кровати. Оно больше не на руке.
– Невероятно, – простонала она. – Это чудо. «Перестань, Джесси, удивляться! Ты должна спешить!» Она вздрогнула, как человек, толчком пробужденный от сна. Спешить? Да. Она не знала, как много крови потеряла – может, стакана два, судя по мокрому матрасу и струйкам, бегущим по изголовью кровати, – но если она потеряет еще больше, то путешествие из голодного обморока к смерти от потери крови будет очень коротким.
– Этому не бывать, – прозвучал уверенный голос. На сей раз это был ее собственный голос, что наполнило Джесси радостью. Не для того она прошла через весь этот кошмар, чтобы, освободившись, сдохнуть на полу. Это уж было бы совсем глупо.
Только ноги…
Да, Джесси знала об этом. Она не вставала на ноги уже более суток и хотя время от времени ими двигала, было бы грубой ошибкой не проверить, на что они сейчас способны.Их могла свести судорога, они могли подломиться либо то и другое разом. Предупрежден – значит, вооружен.., или как там звучит эта пословица? За свою жизнь она получила массу подобных советов, однако ничто из прочитанного в «Ридерс дайджест» не готовило ее к тому, что она только что прошла. Итак, она вся внимание и осторожность. Однако самое трудное позади, подумала Джесси.
Она перевернулась на левый бок, бережно перенося правую руку; боль она чувствовала пока только в тыльной стороне руки, где были обнажены мышцы и сухожилия. Кисть горела, как в пламени костра, и это было ужасно, однако боль утонула в волне триумфа и надежды. Это было несравнимо ни с чем: перевернуться на другой бок, не ощутив при этом сдерживающего кольца на правой руке. Спазмы теперь охватили низ живота, однако это уже мелочи. Ощущение чудом обретенной свободы разом опьянило ее. Радость? О нет, гораздо сильнее: это экстаз.
«Джесси! Не упади с кровати!» Но несмотря на все судорожные движения, ее тело продолжало сползать вниз, и Джесси успела лишь повернуть запястье левой руки в кольце наручника, прежде чем оказалась на краю, а затем вообще скатилась на пол. Нижнюю часть ее тела пронзила боль, и она испустила крик; но этот крик выражал не столько страдание, сколько счастье: ее ноги снова были на полу, а рука свободна.
Падение с кровати завершилось тем, что теперь ее левую руку тянула к себе цепочка, а окровавленная правая была зажата между телом и матрасом. Джесси чувствовала, как теплая кровь струится по груди и животу.
Новая сильная судорога парализовала ее спину от шеи до последнего позвонка, и Джесси застыла в изогнутой позе. Матрас, к которому была прижата правая рука, скоро стал насквозь мокрым от крови.
«Мне надо встать, – подумала она, – надо поскорее встать, пока из меня не вытекла вся кровь».
Судорога на спине отпустила, и наконец она смогла встать на ноги. Слабости в ногах, которой она так опасалась, не было; это снова наполнило ее радостью. Джесси сделала шажок, и верхнее кольцо передвинулось по планке до максимальной высоты: теперь она стояла на обеих ногах рядом с кроватью, которая была ее тюрьмой.., почти гробом.* * *
Чувство огромной благодарности охватило ее, но она прогнала это чувство с той же решимостью, с какой раньше гнала отчаяние. Придет время для благодарности, но сейчас нужно было освободиться от этой кошмарной кровати, а времени на освобождение оставалось не так много. Да, пока она не чувствовала приближения обморока от потери крови, однако это не могло ее обмануть. Ведь если обморок придет, это произойдет быстро: миг – и свет погаснет.
И тем не менее стоять – просто стоять со свободной рукой на своих ногах, и ничего больше, – было блаженством.
– Не-а, – прохрипела она, – еще не все.
Плотно прижав раненую руку внутренней стороной к левой груди, Джесси повернулась, вплотную приблизившись к левой стойке кровати. Она глубоко вздохнула и попросила Всевышнего дать немного сил ее раненой правой руке.
Преодолевая боль, она протянула руку и ухватилась за полку над кроватью. Средний и безымянный пальцы все еще не слушались ее, но сил оказалось достаточно, чтобы приподнять полку и сбросить ее на матрас. Она упала как раз на то место, где отпечаталась ее спина.
Джесси перевела глаза от матраса и полки на свою изуродованную правую руку. Подняла ее ко рту и зубами осторожно вытащила осколок из большого пальца. Однако он повернулся в зубах и вонзился в нежную плоть десны. Джесси почувствовала во рту сладко-соленый вкус крови, густой, как вишневый сироп, который она пила в детстве. Она не обратила внимания на эту новую рану и равнодушно выплюнула осколок вместе с кровью на кровать.
– Все путем, – прошептала она и начала протискиваться между стеной и кроватью.
Кровать отодвинулась от стены гораздо легче, чем она ожидала, и теперь ее нужно было толкать по натертому полу. Ножки скользили направо, потому что она могла толкать только с одного угла, однако Джесси учла это и была вполне удовлетворена результатом.
«Удача пришла, и когда она изменит тебе, – думала Джесси, – сразу поймешь. Ты порезала десну, ну и черт с ней, зато не распорола ногу осколком. Так что толкай эту кровать, душечка, и считай кро…» Ее нога споткнулась обо что-то. Она опустила глаза и увидела, что задела правое плечо Джералда. Кровь застыла на его лице и шее. Капля крови попала и в раскрытый левый глаз. Джесси не чувствовала жалости; она не испытывала к нему ни гнева, ни любви. Она ощущала скорее разочарование оттого, что все ее чувства, которые культивируются вернисажами, «мыльными операми», ток-шоу и радиопрограммами, оказались ничтожными в сравнении с инстинктом самосохранения, который проявился у нее так прямолинейно и мощно, как.., бульдозер. Наверное, и большинство людей современной городской цивилизации, окажись они в такой же ситуации, поступили бы, как она.
– А ну-ка, пропусти меня, Джералд, – попросила она и не без удовлетворения поддала ногой труп, однако Джералд отказался подвинуться. Его тело окоченело и словно приросло к полу. Потревоженные мухи роем поднялись над ним, и это было все.
– Ну и черт с тобой, – сказала Джесси. Она перешагнула через тело правой ногой, и снова стала толкать кровать. Однако ее левая нога очутилась прямо на его животе. Под давлением ноги воздух со свистом вырвался из его легкого через рот подобием вздоха.
– Сам виноват, Джералд, – пробормотала Джесси, но ногу убрала. Ее куда больше интересовал шкафчик, на котором лежали ключи.
Как только она оставила Джералда и проследовала дальше, мухи вернулись на прежнее место.
У нее было много работы, а времени оставалось мало.
Глава 32
Больше всего она боялась, что ножка кровати зацепится за дверь ванной или за стену, что вынудило бы ее потянуть кровать на себя, а на это у нее не было сил. Однако кровать описала по комнате почти правильную дугу, и ей осталось лишь немного навалиться телом, чтобы дальний конец кровати ушел влево, а шкафчик оказался перед ней. Именно в этот момент – когда она толкала кровать, опустив голову и упершись руками в стойки, – Джесси почувствовала первый приступ головокружения. Чтобы не упасть, она оперлась всем телом на кровать. Ноги не держали ее, а в глазах потемнело. Казалось, прошла вечность с тех пор, когда она была в Дарк-Скор и на озере Кашвакамак: теперь она находилась совсем в другом месте, скорее всего у океана. Запах устриц и меди сменился соленым ароматом. Это снова был день затмения, но все остальное выглядело иначе. Она бежала в кусты смородины, спасаясь от какого-то человека, какого-то другого папы, который хотел сделать что-то гораздо худшее, чем испачкать ее трусики.
Но теперь он был на дне колодца.
«Джесси, что же это?» – подумала она. Но ответа не было; лишь снова этот странный образ, который возник перед нею в тот миг, когда она поднялась в свою разделенную вешалкой спальню в день затмения, чтобы переодеться: седеющая женщина в простом домашнем платье, темные волосы собраны в пучок, белая ткань рядом.
«Наплевать и забыть, – подумала Джесси, схватившись за стойку кровати и изо всех сил стараясь удержаться на ногах, – держись, Джесс, только держись. Забудь про женщину, забудь про запахи. Держись, и темнота пройдет».
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида