Ральф так и сделал, испытывая не только благодарность, но и огромное облегчение, увидев молчаливое внимание Мак-Говерна. Он вкратце обрисовал ситуацию, уже известную Мак-Говерну, — инцидент между Эдом и водителем пикапа летом девяносто второго года, то, насколько речи Эда совпадали с тем, что он изрекал в тот день, когда избил Элен. Пока Ральф говорил, у него крепло чувство, что все странные события, происходившие с ним в последнее время, каким-то образом взаимосвязаны, он почти видел эту связь. Он рассказал Мак-Говерну об аурах, хотя и не упомянул о безмолвном катаклизме, пережитом им менее получаса назад, — так далеко Ральф пока не хотел заходить. Мак-Говерн уже знал о нападении Чарли Пикеринга и о том, какую опасность предотвратил его сосед, воспользовавшись баллончиком, полученным от Элен и ее подруги, но теперь Ральф поведал ему кое-что еще — то, что утаил в воскресный вечер: он рассказал о том, каким магическим образом баллончик оказался в кармане его куртки. Только вот волшебником, по его подозрениям, оказывался старина Дор.
— Боже праведный! — воскликнул Мак-Говерн. — Сколько же ты пережил, Ральф!
— Немало.
— И много ли ты рассказал Джонни Лейдекеру?
Очень мало, хотел было ответить Ральф, но затем понял, что даже это будет преувеличением.
— Почти ничего. Есть и еще кое-что, о чем я умолчал. Нечто более… Более существенное. Связанное с событиями на нашей улице. — Он махнул рукой в сторону дома Мэй Лочер, перед которым стояли два бело-голубых «форда»-фургона с надписью «ПОЛИЦИЯ ШТАТА МЭН» сбоку. Скорее всего, это те люди, о которых говорил Лейдекер.
— Мэй? — Мак-Говерн слегка подался вперед. — Тебе известно что-то такое и о Мэй?
— Мне так кажется. — Осторожно подбирая слова, Ральф рассказал Мак-Говерну о том, как он проснулся, прошел в гостиную и увидел двоих незнакомцев, выходящих из домаМэй Лочер. Он описал свои успешные поиски бинокля и то, как заметил ножницы в руке одного из мужчин. Он не стал упоминать о приснившемся кошмаре и уж подавно о возникшем у него впечатлении, что эти двое, скорее всего, прошли сквозь двери; подобное заявление лишило бы его остатков доверия, которым, вполне возможно, он еще пользовался у Билла. Закончил Ральф упоминанием о своем анонимном звонке в полицейский участок, а затем озабоченно взглянул на Мак-Говерна.
Мак-Говерн тряхнул головой, как бы желая прийти в себя.
— Ауры, предсказания, мистические взломщики с ножницами… Ты многое пережил.
— И что ты по этому поводу думаешь, Билл?
Мак-Говерн помолчал. Пока Ральф говорил, он свернул газету трубочкой и теперь похлопывал ею по ноге. Ральф хотел было поставить свой вопрос более прямо: «Ты считаешь, что я сошел с ума, Билл?», но передумал. Неужели он действительно полагал, что на такой вопрос можно получить искренний ответ… По крайней мере, не приняв предварительно успокоительное? Что на такой вопрос Билл мог ответить: «О да, я считаю, что ты так же безумен, как и клоп, Ральфи, так почему бы нам не позвонить в Джунипер-Хилл и не поинтересоваться, есть ли у них свободная коечка для тебя?» Вряд ли… А так как любой ответ Билла не будет вполне искренним, то лучше помолчать. — Я не знаю, что и думать, — наконец промолвил Билл. — Пока. А как они выглядели?
— Их лица очень трудно описать, — ответил Ральф. Голос его звучал так же твердо, как и вчера во время звонка в полицию.
— Их возраст ты, вероятно, тоже не смог определить?
— Нет.
— Мог один из них оказаться нашим приятелем, соседом?
— Эд Дипно? — Ральф удивленно взглянул на Мак-Говерна. — Нет, Эда там не было.
— А как насчет Пикеринга?
— Нет. Ни Эда, ни Пикеринга там не было. Я узнал бы их. К чему ты клонишь? Что у меня поехала крыша и мой перегоревший ум вообразил двух парней, причинивших мне самые большие неприятности за последние несколько месяцев, на веранде дома Мэй Лочер?
— Конечно, нет, — ответил Мак-Говерн, но постоянное хлоп-хлоп-хлоп по ноге прекратилось, а глаза его сверкнули. Ральф почувствовал, как у него заныло под ложечкой. Да, именно на это и намекал Мак-Говерн; неудивительно, ведь так?
Может быть, но неприятное посасывание от этого не проходило.
— И Джонни сказал, что все двери были закрыты?
— Да.
— Изнутри?
— Да, но… Мак-Говерн встал так неожиданно, что Ральфу показалось, будто тот собирается убежать прочь, выкрикивая:
«Берегитесь Робертса! Он сошел с ума!» Но вместо того, чтобы сбежать по ступенькам, Мак-Говерн направился в дом. В какой-то мере Ральфа это встревожило даже больше.
— Что ты собираешься делать?
— Позвонить Ларри Перро, — пояснил Мак-Говерн. — Младшему брату Мэй.
Он до сих пор живет в Кардвилле. Думаю, там ее и похоронят. — Мак-Говерн задумчиво посмотрел на Ральфа. — А что, ты подумал, я собираюсь сделать? — Не знаю. — Ральф смутился. — Сначала мне показалось, что ты хочешь бежать от меня подальше.
— Ничего подобного. — Мак-Говерн похлопал соседа по плечу, но Ральфу этот жест показался холодным и мало утешительным. Скорее, формальным.
— И какое отношение ко всему этому имеет брат миссис Лочер?
— Джонни сказал, что они отошлют тело Мэй для повторного вскрытия в Огасту, правильно?
— Он говорил об экспертизе…
— Никакой разницы, поверь мне. Если действительно обнаружили что-то странное — хоть малейший намек на убийство, — Ларри должен об этом знать.
Он ее единственный родственник.
— Да, но не удивится ли он твоей личной заинтересованности?
— Не думаю, что об этом стоит беспокоиться, — ответил Мак-Говерн успокаивающим тоном, абсолютно не понравившимся Ральфу. — Я скажу, что полиция опечатала дом и что жернова мельницы сплетен на Гаррисавеню крутятся вовсю. Он знает, что мы с Мэй были школьными приятелями и что последние пару лет я регулярно навещал ее. Мы с Ларринедолюбливаем друг друга, но все же нам удается ладить. Он расскажет мне то, что я хочу знать, хотя бы потому, что мы земляки. Понятно?
— Думаю, да, но…
— Надеюсь, — сказал Мак-Говерн и вдруг совершенно неожиданно стал походить на старую, невероятно уродливую рептилию. Он ткнул пальцем в Ральфа. — Я не такой уж тупица, как тебе кажется, и я умею хранить тайны.
Твое лицо только что поведало мне о твоем сомнении, и я возмущен. Возмущен до глубины души.
— Извини, — смутился Ральф. Его ошеломила вспышка Мак-Говерна.
Билл смотрел на него, сжав узкие губы, не закрывающие слишком крупные зубы, затем кивнул:
— Ладно, я принимаю твои извинения. Ты плохо спал, я должен был учесть это, а что касается меня, то просто я не могу выбросить Боба Полхерста из головы. — Он издал один из своих самых тяжелых бедняжка-старина-Билли вздохов. — Послушай, если ты предпочитаешь, чтобы я не звонил брату Мэй… — Нет-нет, — поспешно откликнулся Ральф, думая о том, что он предпочел бы вернуться минут на десять назад, и тогда бы этого разговора не было.
А затем в его голове промелькнула фраза, готовая к употреблению, которую вполне одобрил бы Билл Мак-Говерн: — Извини, если я поставил под сомнение твое благоразумие.
Мак-Говерн улыбнулся — сначала нехотя, а затем от всего сердца:
— Теперь я знаю, что не дает тебе заснуть — мысли об этой чепухе.
Сиди спокойно, Ральф, и думай о гиппопотамах, как говаривала моя матушка.
Я сейчас вернусь. Возможно, я не застану Ларри, приготовления к похоронам, сам понимаешь. Просмотришь газету?
— Конечно. Спасибо.
Мак-Говерн вручил ему свернутую трубочкой газету и вошел в дом.
Ральф взглянул на первую страницу. Заголовок гласил: «СТОРОННИКИ ОБЕИХ ГРУППИРОВОК ГОТОВЫ К ВИЗИТУ». Статью дополняли две фотографии. На одной около полудюжины молодых женщин стояли с плакатами «НАШЕ ТЕЛО — НАШ ВЫБОР» и «НОВОЕ КАЧЕСТВО ЖИЗНИ В ДЕРРИ». На второй была снята группа пикетчиков возле здания Центра помощи женщинам. У них не было плакатов, да они в них и не нуждались: черные одеяния, у каждого коса в руках говорили сами за себя.
Ральф, вздохнув, бросил газету на сиденье стоящего рядом кресла-качалки и стал наблюдать, как утро шествует по Гаррис-авеню. Он подумал, что, скорее всего, Мак-Говерн разговаривает с Джоном Лейдекером, а не с Ларри Перро, что в данный момент они проводят небольшой учитель-и-студент симпозиум по поводу истерзанного бессонницей, тронувшегося умом Ральфа Робертса.
«Просто я подумал, что тебе захочется узнать, кто на самом деле позвонил в полицию, Джонни».
"Спасибо, профессор. Мы и так.
Догадывались, но подтверждение не помешает. Думаю, он безопасен. Он мне даже нравится".
Ральф отбросил подозрения по поводу того, кому может звонить Билл.
Проще было сидеть здесь и вообще ни о чем не думать, даже о гиппопотамах.
Проще было наблюдать за подъехавшим к «Красному яблоку» грузовиком. Проще было смотреть на старушку Гарриет Бенниген в ярком осеннем пальто и с клюкой; по сравнению с ней миссис Перрин выглядела просто желторотым цыпленком. Проще было наблюдать за девчушкой в плотно облегающих джинсах, свободной белой футболке и шляпе размера на четыре больше, чем следовало бы, прыгающей через скакалку. Проще было смотреть за движущимися вверх-вниз руками девчушки. Проще было слушать, как она напевала свою бесконечную считалку:
"Раз-два-три-четыре-пять-шестьсемь-восемь-девять-десять.
Царь велел меня повесить…"
Некая, — глубинная часть разума Ральфа с удивлением понимала, что он вот-вот заснет прямо на веранде. Одновременно с этим ауры снова начали пробираться в мир, наполняя его пышным разноцветием и эмоциями. Это замечательно, но…
… Но что-то было неладно. Что-то. Что?
Девочка прыгала через скакалку. С ней было неладно. Ее обтянутые джинсами ноги подпрыгивали и опускались, как лапка швейной машины. Ее тень прыгала рядом на тротуаре, сквозь трещины в котором пробивалась трава.
Скакалка кружилась — вверх и вниз… Делала полный оборот… Вверх и вниз… Однако на девочке не свободная футболка, здесь он ошибся.
Вместо футболки был надет халат. Белый халат, какие носят врачи в старых телесериалах.
"Раз-два-три-четыре-пять-шестьсемь-восемь-девять-десять.
Царь велел меня повесить."
Облако закрыло солнце, и грустный зеленый свет заструился сквозь день, открывая его подноготную. Ральфу стало прохладно, он покрылся гусиной кожей. Прыгающая тень исчезла. Девочка взглянула на Ральфа, и он увидел, что это вовсе не девочка. Создание, взирающее на него, было мужчиной около четырех футов ростом; Ральф принял затененное полями шляпы лицо за детское потому, что оно было абсолютно гладким, без единой морщинки. И все же оно вызвало у Ральфа безошибочное чувство — ощущение присутствия дьявола, пагубность, не поддающуюся здравому смыслу.
"Именно так, — с тупой уверенностью подумал Ральф, не в силах отвести взгляд от прыгающего создания. — И только так. Кем бы ни было это существо, оно безумно. Абсолютно и бесповоротное.
Создание, должно быть, прочитало мысли Ральфа, потому что в этот момент его губы исказила усмешка, хитрая и злая одновременно. Как будто им обоим была ведома одна и та же неприятная тайна. И Ральф был уверен почти уверен, — что создание каким-то образом пело сквозь растянутые в усмешке неподвижные губы… Раз-два-три-четыре, Что-то лопнуло в квартире.
Пять-шесть-семь, Убирайся НАСОВСЕМ!
Восемь-девять-десять-стой!
Все умрут, иди ЗА МНОЙ!
Это не один из тех лысоголовых врачей-коротышек, которых Ральф видел выходящими из дома миссис Лочер, он был в этом уверен. Похожий на них, но не тот же самый. Это… Создание отбросило скакалку прочь. Та, пролетая в воздухе, стала сначала желтой, потом красной, разбрызгивая искры во все стороны, пока не упала на тротуар. Маленькая фигурка — доктор N3 — усмехаясь, смотрела на Ральфа, и он неожиданно понял кое-что еще — то, что наполнило его ужасом.
Он наконец-то узнал шляпу, которую носило создание.
Это была утерянная Биллом Мак-Говерном панама.4
И снова создание как бы прочитало его мысли. Продолжая усмехаться, оно сорвало панаму с головы, обнажив круглый безволосый череп, и стало махать головным убором Мак-Говерна так, будто, наконец, оседлало дикого, лягающегося жеребца.
Внезапно оно указало на Ральфа, словно отмечая его. Затем снова надело панаму и исчезло в проходе между двумя зданиями. Солнце освободилось от туч, и мерно колышущаяся яркость аур вновь стала блекнуть. Еще мгновение — и перед ним была Гаррис-авеню — скучная улица, такая, как всегда.
Ральф глубоко вздохнул, вспоминая выражение безумия на маленьком усмехающемся лице. Вспоминая то, как оно показывало (Убирайся НАСОВСЕМ!) на него, словно (все умрут, иди ЗА МНОЙ!>отмечая.
— Скажите же, что я заснул, — хрипло прошептал он. — Скажите мне, что я заснул, и это чудовище мне приснилось.
Сзади открылась дверь.
— О Боже, да ты разговариваешь сам с собой, — произнес Мак-Говерн. — Уж не положил ли ты деньги в банк, Ральфи?..
— Да, достаточно, чтобы покрыть расходы на свои похороны, — огрызнулся Ральф. Ему казалось, что он говорит как человек, только что испытавший нервное потрясение и все еще переживающий его последствия; он ожидал, что Билл подойдет к нему с выражением тревоги (или подозрения) на лице и спросит, что произошло.
Однако Мак-Говерн этого не сделал. Плюхнувшись в кресло-качалку, он скрестил руки на узкой груди и стал смотреть на Гаррис-авеню, словно на сцену, на которой он сам, Ральф, Луиза, Дорренс Марстеллар и многие другие пожилые люди — представители золотого века, по определению Мак-Говерна, — были обречены разыгрывать свои часто нудные, а иногда и приносящие боль роли.
"Предположим, я расскажу Биллу о его панаме, — подумал Ральф. — Предположим, я начну так: «Билл, я знаю, что случилось с твоей панамой. Ее носит некий тип, состоящий вродстве с теми деятелями, которых я видел прошлой ночью. Она была на нем, когда он прыгал через скакалку».
Но если у Билла и осталась хоть какая-то надежда, что его сосед еще не выжил из ума, эта последняя капля, без сомнения, развеет ее. Да.
Ральф решил держать язык за зубами.
— Извини, что задержался, — сказал Мак-Говерн. — Я застал Ларри уже в дверях, он собирался в похоронную контору, но прежде чем я успел задать ему вопрос, он пересказал мне половину событий из жизни Мэй и выдал полнейшую историю своей собственной. Болтал без умолку минут сорок пять.
Конечно, это было преувеличением — Мак-Говерн отсутствовал минут пять самое большее, — Ральф взглянул на часы и поразился, что уже одиннадцать пятнадцать. Снова посмотрев на улицу, он не увидел миссис Бенниген. Та скрылась из вида. Как и грузовик. Неужели он заснул? По всей видимости… Но ни за что на свете он не мог бы найти обрыв в своем осознанном восприятии.
«Ну давай, не валяй дурака. Ты спал, когда видел маленького лысого человечка. Ты видел его во сне».
Это имело какой-то смысл. Даже то, что создание носило панаму Билла Мак-Говерна, имело смысл. Та же самая панама фигурировала в ночном кошмаре о Кэролайн. В том сне панама была зажата между лапами Розали.
Вот только на этот раз он не спал. Ральф был уверен в этом.
Ну… Почти уверен.
— Ты не хочешь узнать, что сообщил мне брат Мэй Лочер? немного обиженно поинтересовался Мак-Говерн.
— Извини, — пробормотал Ральф. — Я витал в облаках.
— Прощаю тебя, сын мой… Только с этого мгновения слушай внимательно.
Детектив, ведущий это дело, по фамилии Фандерберк…
— Я уверен, что это Аттербек. Стив Аттербек.
Мак-Говерн махнул рукой — частый жест в случае, если его поправляли.
— Неважно. В любом случае, он позвонил Ларри и сообщил, что повторное вскрытие подтвердило естественную смерть. Больше всего их беспокоило — в контексте твоего звонка, — что у Мэй от сильного испуга могло не выдержать сердце. Закрытые изнутри двери и тот факт, что ничего не пропало, противоречат предположению о непрошеном визите, однако в полиции серьезно восприняли твой звонок.
Скачать книгу [0.34 МБ]
Пирамида