Объем был велик, но ему все же удалось справиться. — А пока ты принадлежишь только мне. О Луиза, эти сладкие мгновенья пролетят как один миг!
А за оградой парка несколько молоденьких женщин с детишками в колясках наблюдали за ними, возможно, привлеченные жестикуляцией Луизы, становившейся просто грандиозной, когда та бывала чем-то взволнована. И теперь, когда Мак-Говерн, обняв Луизу, слегка наклонил женщину, глядя ей в глаза с испепеляющей страстью плохонького актера, исполняющего последнее па знойного танго, одна из мамаш что-то шепнула на ушко другой, и обе рассмеялись. Пронзительный, недобрый звук, заставляющий думать о царапанье мела по грифельной доске или о скрежете вилок по фаянсовой посуде.
«Посмотри на это забавное старичье, — как бы говорил их смех. — Посмотри на этих стариков, вообразивших, что они снова молоды».
— Прекрати, Билл, — попросила Луиза. Она вся пылала, возможно, не только потому, что Билл отколол одну из своих обычных шуточек. Она услышала смех за оградой. Мак-Говерн, без сомнения, тоже слышал, но он считал, что они смеются вместе с ним, а не над ним. Иногда, подумал Ральф, несколько раздутое"я"может служить отличной защитой.
Мак-Говерн отпустил Луизу, затем, сняв федору, сделал поклон, как бы извиняясь. Луиза, правда, была слишком занята своей кофточкой, выбившейся из юбки, чтобы обращать на него внимание. Румянец сходил с ее щек, и Ральф заметил, что оно приобретает нездоровую бледность. Он надеялся, что Луиза не больна чем-нибудь серьезным.
— Приходи, если сможешь, — вновь обратилась она к Ральфу.
— Обязательно, Луиза.
Мак-Говерн обнял ее за талию, на этот раз вполне естественно и дружески, и они вместе направились к дому Луизы. Глядя им вслед, Ральф внезапно испытал сильнейшее ощущение deja vu<Уже виденное (франц.)>как будто он уже видел их, идущих в обнимку, только в другом месте. Или в другой жизни. Затем, когда Мак-Говерн опустил руку, разрушив тем самым иллюзию, Ральфа осенило: да это же Фред Астер, ведущий темноволосую, довольно крупную Джинджер Роджерс в провинциальный кинотеатр, где можно «танцевать» под мелодию Джерома Керна или Ирвинга Берлина.
"Какая чушь, — думал он, направляясь к аптеке. — Какая ерунда, Ральф.
Билл Мак-Говерн и Луиза Чесс так же похожи на Фреда Астера и Джинджер Роджерс, как…"
— Ральф? — вдруг услышал он голос Луизы и обернулся. Теперь их разделяла дорога. По Элизабет-стрит проносились машины, мешая им видеть друг друга.
— Что? — крикнул он в ответ.
— Ты выглядишь лучше! Более отдохнувшим! Ты наконец-то стал лучше спать?
— Да, — ответил он, подумав: «Еще одна маленькая ложь во спасение». — Ну разве я не говорила тебе, что ты сразу почувствуешь себя лучше с наступлением осени? До скорого!
Луиза помахала ему, и Ральф удивился, вдруг увидев ярко-голубые лучики, исходящие от коротких, аккуратно подстриженных ногтей женщины. Они напоминали след, оставляемый в небе реактивным самолетом.
«Какого черта?..»
Ральф зажмурился, затем снова посмотрел. Ничего. Только Билл и Луиза, идущие по улице к ее дому. Никаких ярко-голубых лучей, ничего… Но когда взгляд Ральфа упал на тротуар, он увидел, что Луиза и Билл оставляют после себя следы на асфальте, следы, так напоминающие изображения ступней в старом пособии Артура Мюррея по обучению танцам. Следы, оставляемые Луизой, были молочно-серого цвета. У Мак-Говерна, побольше, но все-таки деликатные — темно-оливковые. Они светились на тротуаре, и до Ральфа, застывшего на противоположной стороне Элизабет-стрит с отвисшей почти до груди челюстью, внезапно дошло, что он видит еще и тоненькие ленточки разноцветного дыма, тянущиеся от следов Луизы и Билла. А может, это всего лишь пар?
Городской автобус скрыл следы из вида, а когда он прошел, те исчезли.
На тротуаре не было ничего, кроме оставленного кем-то мелом признания внутри полустертого сердца:
«СЭМ + ДИНИ = НАВСЕГДА».
«Эти следы не исчезли, Ральф. Во-первых, их здесь вообще никогда не было. И ты это прекрасно знаешь».
Да, Ральф знал. Просто сначала он подумал, что Билл и Луиза похожи на Фреда Астера и Джинджер Роджерс, а затем развил эту мысль, придя к фантомам отпечатков шагов, как на схеме из пособия Артура Мюррея. Конечно, во всем этом была странная логика. И все же — он испугался. Сердце в груди билось быстро, а когда Ральф на мгновение закрыл глаза, пытаясь успокоиться, он вновь увидел лучики, струящиеся из кончиков пальцев Луизы. «Просто мне необходимо отоспаться, — подумал Ральф. — Крайне необходимо. Если мне это не удастся, еще и не такое померещится».
— Правильное решение, — пробормотал он и направился к аптеке.
— Померещится же такое.3
Десятью минутами позже Ральф стоял перед аптекой «Райт-Эйд», взирая на табличку в окне. «ПОЧУВСТВУЙТЕ СЕБЯ ЛУЧШЕ В РАЙТ-ЭЙД!» — гласила она, как будто здоровье — вполне достижимая награда, если являешься добропорядочным покупателем. У Ральфа в отношении этого имелись большие сомнения.
Да, решил Ральф, подобный рекламный трюк превращает «Рексолл»
— аптеку, в которой он обычно покупал лекарства, — всего лишь в арендуемое помещение. Освещенные флюоресцентными лампами ряды прилавков напоминали длинные пролеты кегельбана, выставляя на обозрение разнообразнейшие товары, начиная от тостеров и кончая карточными головоломками.
После непродолжительных изысканий Ральф выяснил, что в ряду N3 выставлены патентованные медицинские препараты, и поэтому направился именно к нему.
Медленно пройдя мимо секции с указателем «ЖЕЛУДОЧНЫЕ СРЕДСТВА», за которыми следовало царство «АНАЛЬГЕТИКОВ», быстро Линовал территорию «СЛАБИТЕЛЬНЫХ» и, наконец, остановился.
«Вот он, леди и джентльмены, мой последний выстрел. Потом остается только доктор Литчфилд, но если он посоветует мне жевать сотовый мед или пить настой ромашки, я взорвусь, и тогда понадобится парочка крепких мужиков, чтобы оторвать меня от него».
«СНОТВОРНОЕ» — было написано над этой секцией третьего ряда.
Ральф, никогда не бывший приверженцем таблеток (иначе он пришел бы сюда намного раньше), не знал точно, чего именно он ожидал, — однако никак не такого дикого, почтинеприличного изобилия. Он окинул взглядом коробочки (в основном успокаивающего голубого цвета), пытаясь прочитать названия.
Большинство их звучали странно, даже несколько угрожающе: композ, нитол, слипинол, соминекс, дроу-зи. Были здесь даже целые подразделения препаратов, относящихся к одному виду.
«Должно быть, ты пошутил, — подумал Ральф. — Ни одна из этих штучек не поможет тебе. Пора перестать играть в прятки, неужели тебе до сих пор это не понятно? Когда человек начинает видеть разноцветные отпечатки следов — вероятно ему самое время обратиться к врачу».
Но подспудно он продолжал слышать голос доктора Литчфилда так четко, как будто внутри него был включен магнитофон: «Головные боли вашей жены, Ральф, являются следствием повышенного давления — это неприятно и болезненно, но не смертельно. Думаю, с этой проблемой нам удастся справиться».
Неприятно и болезненно, но не смертельно — да, именно так он и сказал.
Потом Литчфилд выписал первую порцию бесполезных пилюль, а тем временем чуждые клетки в мозгу Кэролайн продолжали свое наступление, разрушая его.
Возможно, доктор Джамаль прав — уже тогда было слишком поздно, а может быть, Джамаль просто дерьмо, чужестранец, пытающийся приспособиться и не вызвать протестов. Может, так, а может, и иначе; этого Ральфу никогда не дано будет узнать. Одно он знал наверняка — доктора Литчфилда не оказалось поблизости, когда перед ними встали две последние задачи их супружества:
Кэролайн предстояло умирать, а Ральфу стать свидетелем ее умирания. «Неужели я хочу именно этого? Отправиться к Литчфилду и увидеть, как он снова выписывает рецепт?»
«Возможно, на этот раз он мне поможет», — мысленно возразил сам себе Ральф. В этот момент рука его потянулась вперед, подчиняясь, казалось, своему собственному желанию, и сняла с полки упаковку слипинекса. Ральф задержал коробочку на приличном расстоянии, чтобы прочитать состав, указанный на упаковке сбоку. Он не представлял, как правильно читаются все эти названия, от которых язык можно сломать, и еще меньше понимал, что это такое и каково их действие.
«Да, — ответил он внутреннему голосу. — Возможно, на этот раз Литчфилд действительно поможет. Но, может быть, все-таки настоящее решение проблемы в том, чтобы найти другого врача.»
— Вам помочь? — Голос раздался прямо из-за плеча Ральфа.
Тот как раз ставил слипинекс на место, решив выбрать препарат, чье название звучало бы не столь угрожающе, когда прозвучал этот незнакомый голос. Ральф вздрогнул, уронив на пол дюжину коробочек с искусственным сном.
— О, простите, я так неловок! — Ральф оглянулся.
— Не стоит извиняться, это я во всем виноват. — И прежде, чем Ральф успел подобрать две упаковки слипинекса и коробку капсул дроу-зи, мужчина в белом халате, заговоривший с ним, собрал остальное и расставил на полке с проворством карточного шулера, сдающего колоду. Согласно золотистой персональной карточке, прикрепленной к верхнему карману его халата, это был ДЖО УАЙЗЕР, ФАРМАЦЕВТ «РАЙТ-ЭЙД».
— А теперь, — произнес Уайзер, отряхивая руки и поворачиваясь к Ральфу с дружелюбной улыбкой, — начнем сначала. Могу я чем-нибудь помочь вам?
Кажется, вы несколько растерялись.
Первая реакция Ральфа — раздражение, что его потревожили во время такого серьезного разговора с самим собой, — сменилась настороженным интересом.
— Ну, я даже не знаю, — протянул он, обводя жестом скопище снотворных пилюль. — А что-нибудь из этого действительно помогает?
Улыбка Уайзера стала еще шире. Это был высокий мужчина средних лет с аккуратным пробором в редеющих каштановых волосах. Он протянул руку, и, пока Ральф только собирался с ответным жестом, Уайзер уже продемонстрировал свою крепкую хватку.
— Меня зовут Джо, — представился фармацевт, похлопав свободной рукой по персональной карточке. — Раньше меня звали Джо Уайз, но теперь я старше и поэтому зовусь Уайзер<Игра слов: wiser (англ.) — «умнее» и фамилия Wyser произносятся одинаково.>.
Определенно это была старая шутка, но, очевидно, она еще не потеряла всю соль для Джо Уайзера, который искренне рассмеялся. Ральф лишь виновато улыбнулся в ответ.
Рука, вцепившаяся в него, не оставляла сомнений в силе ее обладателя, и Ральф начал опасаться, что если фармацевт сожмет сильнее его пальцы, они могут окончить этот день в гипсе. На мгновение он пожалел, что не отправился со своей проблемой к Полу Даргину. Но тут Уайзер, дважды энергично тряхнув его руку, отпустил ее.
— А я Ральф Робертс. Рад с вами познакомиться, мистер Уайзер.
— Взаимно. А теперь что касается эффективности этих препаратов. Позвольте мне ответить вопросом на вопрос: гадит ли медведь в телефонной будке?
— Думаю, редко, — ответил Ральф, смеясь, удивленный тем, что вновь обрел способность говорить.
— Абсолютно верно. — Уайзер взглянул на упаковки снотворного, выстроившиеся голубой стеной. — Слава Богу, что я фармацевт, а не коммивояжер, мистер Робертс; я умер бы от голода, пытаясь продать хоть что-нибудь подобное в походах от дома к дому. У вас бессонница? Отчасти я спрашиваю потому, что вы исследовали полки со снотворным, но, скорее, из-за вашего затуманенного взора.
И здесь Ральфа прорвало:
— Мистер Уайзер, я был бы счастливейшим человеком на земле, имей я возможность хоть иногда спать по пять часов в сутки; впрочем, меня вполне устроили бы и четыре.
— И как долго это продолжается, мистер Робертс? Или вы предпочитаете, чтобы я называл вас Ральф?
— Можно и Ральф.
— Отлично. В таком случае зовите меня Джо.
— Думаю, все началось в апреле. Недель через шесть или около того после смерти моей жены.
— Примите мои соболезнования.
— Весьма тронут, — ответил Ральф, а затем, помолчав, повторил старую формулу. — Я по ней сильно тоскую, но я был рад, когда ее страдания закончились.
— Только вот теперь страдаете вы. Уже… Сколько же? — Уайзер быстро подсчитал на пальцах. — Почти полгода.
Неожиданно Ральфа заинтересовали пальцы фармацевта.
Никаких протуберанцев на этот раз, но каждая подушечка была как бы окутана ярко-серебристой дымкой, словно пальцы обернули в прозрачную блестящую фольгу.
Он снова подумал о Кэролайн и о тех фантомах запахов, на которые она часто жаловалась в последнюю осень — запах чеснока, нечистот, подгоревшего мяса.
Возможно, то, что происходило с ним, было мужской альтернативой: у него симптомом опухоли головного мозга стала не головная боль, а бессонница. «Самодиагностика — забава для дураков, Ральф, так почему бы тебе не оставить это?»
Ральф решительно перевел взгляд на приятное лицо Уайзера.
Никакой серебристой дымки; даже никакого намека на дымку. Ральф был почти уверен в этом.
— Правильно, — подтвердил он. — Скоро полгода. Но кажется, что намного дольше.
— Есть ли какие-нибудь повторяющиеся действия? Обычно так бывает.
Ворочаетесь ли вы в постели, прежде чем заснуть, или…
— Дело в том, что я просыпаюсь слишком рано. У меня синдром нарушения фаз дельта-сна.
Брови Уайзера поползли вверх.
— Да вы, как я вижу, прочитали пару-другую книг по этой проблеме, верно? — Отпусти подобную ремарку доктор Литчфилд, Ральф усмотрел бы в этом снисходительность. Однако в тоне Джо Уайзера прозвучало не снисхождение, а неподдельное восхищение.
— Я прочитал все, что есть на данную тему в библиотеке, правда, не так уж много. — Помолчав, Ральф добавил: — Но мне это ничуть не помогло.
— Что ж, позвольте поделиться тем, что известно мне, а вы останавливайте меня, когда я буду вторгаться на уже исследованную вами территорию. Кстати, как зовут вашего врача?
— Литчфилд.
— Так. И обычно вы покупаете лекарства… Где? В «Пиплз драг» или в «Рексолле»?
— В «Рексолле».
— Я так понимаю, что сегодня вы предпочли это сделать инкогнито.
Ральф покраснел… Затем улыбнулся:
— Что-то вроде этого.
— Так. Нет необходимости уточнять, были ли вы у Литчфилда по поводу вашей проблемы, правда? Посети вы его, не было бы необходимости исследовать этот восхитительныймир патентованных снадобий.
— А-а, так вот значит, куда я попал. Патентованные снадобья?
— Называйте это так — я бы с большим удовольствием торговал этой чепухой, разъезжая в большом красном фургоне на огромных забавных желтых колесах.
Ральф рассмеялся, и ярко-серебристое облако вокруг белого облачения Джо Уайзера взорвалось, когда тот тоже рассмеялся.
— Это единственный вид торговли, к которому у меня склонность, — произнес Уайзер, слегка улыбнувшись. — С собой я возил бы красотку, исполняющую волнующий восточный танец в бюстгальтере из блесток и шальварах, которые носят наложницы из гарема… Назовем ее маленькая египтянка, как в старой песне Костера… Она стала бы своеобразным аперитивом. Кроме нее, я пригласил бы человека, умеющего играть на банджо.
Знаю по собственному опыту, что ничто так не настраивает людей на покупки, как игра на банджо.
Уайзер, удовлетворенно окинув взглядом полки с лекарствами, снова посмотрел на Ральфа.
— Для человека, страдающего синдромом нарушения фаз дельта-сна, как в вашем случае, Ральф, все эти препараты бесполезны. Возможно, делу могла бы помочь порция спиртного или другие подобные вещи, но, глядя на вас, я могу сказать, что все это вы уже опробовали.
— Конечно.
— Как и дюжину других доморощенных, проверенных временем средств. Ральф опять рассмеялся. Ему начинал нравиться этот парень.
— Опробуйте еще дюжины четыре, Ральф, и вы окажетесь на кладбище.
— Да вы, я вижу, шутник.
— Что ж, для начала рискну посоветовать вам это. — Уайзер показал в сторону голубых коробочек. Это антигистаминные препараты, обычно применяемые при аллергических заболеваниях. В вашем случае используется их побочный эффект — антигистамины вызывают сонливость. Прочтите все о комтрексе или венадриле, и вы узнаете, что их нельзя принимать, если собираешься садиться за руль или заниматься действиями, требующими быстроты реакции. Людям, которые страдают бессонницей время от времени, вполне помогает соминекс. Он как бы усиливает у них тормозные процессы. Но вам все эти препараты не помогут в любом случае, потому что ваша проблема заключается не в том, чтобы заснуть, а в том, чтобы продолжать спать, правильно?
— Абсолютно верно.
Скачать книгу [0.34 МБ]
Пирамида