– Он один из тех, о ком нам рассказывала Фиона? – негромко спросила она, кивая головой на Блеза. – Рожденный… захваченным?
– Да. – Ей было явно очень не по себе от присутствия Блеза, и это привело меня в некоторое раздражение. Я ослабил хватку, которой держал синее свечение своих глаз с самого утра, не позволяя синеве залить их обычный черный цвет, словно так Катрин могла бы поверить, что я не совершал того преступления, в котором она обвинила меня. – Он вместе с демоном с рождения. Прекрасный, достойный человек, такой, какими были задуманы мы все. Заклятие, которое исходит сейчас от него, спасает наши жизни. – Мои слова прозвучали грубее, чем мне хотелось.
– Дай мне время, Сейонн. Я стараюсь понять. – Катрин вцепилась в поводья. Бросив один неуверенный взгляд на мое лицо, она сейчас же уставилась в спину Лидии.
– Что ты делаешь в Загаде? – спросил я, не собираясь ни оправдывать, ни прощать.
– Ищу тебя и Фиону, – ответила она. – Единственная точка, с которой я могла начать, – принц Александр. Когда я услышала истории о его крылатом спасителе, то сообразила, что это наверняка ты, но это, разумеется, не помогло мне найти тебя. Поэтому я добралась до дома принцессы и использовала магическое «иностранец, друг госпожи», чтобы встретиться с ней. После того как я немного познакомилась с ней, я поняла, какая она. Еще я поняла, что принц ни за что не оставит ее навсегда. Моя единственная мечта – чтобы они воссоединились. Они чудесно подходят друг к другу, правда?
Катрин была со мной и Александром во время нашего путешествия в Парнифор и нашей битвы с Повелителем Демонов. Она заняла место своего деда, моего погибшего учителя, она помогла мне подготовиться к битве. Я был обязан ей по крайней мере сохраненным рассудком.
– Сами боги предрешили этот брак, – ответил я.
– Все эти слова о новой жене, публичный разрыв с ней… Александр пытается защитить ее?
– Да.
Вскоре мы сделали привал. Лидия едва не падала от усталости, на какой то миг мне показалось, что нам не удастся снять ее с лошади.
– Чудовище, хромая корова, – сказала она, когда Блез с Катрин помогли ей сойти и усадили возле разведенного мной огня. – Я выигрывала все скачки, с тех пор как впервые села на коня, а теперь час езды превратил мое тело в вату.
– Мы приготовим вам поесть, моя госпожа. – Катрин накинула ей на плечи теплый плащ. – Вам станет легче.
– Мне будет лучше, если я выпью чашку назрила, – ответила Лидия. – Дай мне все, что требуется, а сама можешь идти беседовать с Сейонном. Ты ведь так ждала этого разговора все эти месяцы.
– Я позабочусь о госпоже, – вмешался Блез, который успел прийти в себя. – Вы оба ступайте.
Я встал, три пары глаз встревоженно уставились на меня. Рубаха у меня на груди стояла колом из за пропитавшей ее крови. Правая рука тоже была в крови. А я и не заметил.
– Значит, ты понял мой знак. – Блез первым нарушил неловкое молчание. – Мне показалось, что от этого человека не стоит ждать ничего хорошего. Ты ранен?
– Нет. – Я не хотел рассказывать о своих подвигах. – Так ты идешь, Катрин?
Катрин поднялась, переводя взгляд с Блеза на меня. Бунтарь поклонился принцессе и передал ей флягу с водой.
– Меня зовут Блез, сударыня. – Он принялся доставать припасы из небольшой сумки.
Мы с Катрин отошли от костра. Я несколько раз чувствовал, что она хочет заговорить, но не решается. Мы уходили по дюнам все дальше от костра, а Катрин все молчала.
– Ты не должна бояться меня, – сказал я наконец. – я не собираюсь мстить, и хотя во мне живет другое существо, я не демон. Все, что рассказала вам Фиона, о нашей истории, о мире демонов, о том, что наши предки разделили наши душа на две части, – все это правда. И я не убивал Тегира или…
– Сейонн, Исанна мертва.
Я потряс головой, словно она задала вопрос. Эти слова не вязались друг с другом. Я лез на песчаный холм, с трудом двигая ногами.
Катрин не отставала, хотя на каждый мой шаг ей приходилось делать два.
– Она была в паре с учеником Гриффина Хьюлем, который делал потрясающие успехи и прошел испытание за несколько месяцев до того. Мы уже потеряли к этому времени много воинов. И Исанна сказала, что не допустит гибели Хьюля. Она не позволила другим Айфам создавать для него Ворота. Мы не знаем, захватили ли его в плен, был ли он ранен или просто ослабел в битве и не смог выйти. Исанна не закрывала Ворота. Она продержалась больше трех дней. Хьюль не вернулся, а Исанна не очнулась.
Мои ноги сами двигались дальше. Кровь бежала по венам. Легкие продолжали давать мне свежий воздух. Но все остальное в мире замерло. Исанна. Мертва. Все выше и выше по горе рыхлого песка, неспособный говорить, неспособный мыслить, словно песок запорошил мне глаза, уши и нос, набился в легкие и желудок, заполнил собой разум. На вершине дюны я споткнулся и замер, глядя на расстилающуюся внизу пустыню. Ничего. Мир был пуст. Огромная ладонь сжимала мне грудь, но я не мог закричать, не мог разрыдаться. Песок не позволял мне дышать, не давал пролиться слезам.
Прошло много времени, прежде чем я осознал, что Катрин стоит рядом со мной.
– Первые месяцы демоны вели себя тихо, – произнесла она. – Говорили, что, наверное, Фиона была права. Скорее всего демонам больше не нужны человеческие души. Никто не осмеливался называть твое имя. Исанна не позволила бы. Она изгоняла всякую испорченность, боролась с любым ее проявлением, словно чтобы очистить собственную душу после того, что мы сделали с тобой… оправдаться. Многие упрекали ее в жестокости. Но потом, несколько месяцев спустя, Ловцы стали сообщать о новых захваченных душах. Все было хуже некуда: чудовищные поступки, яростное безумие, невиданные до сих пор ужасы.
Слова Катрин заставили работать мой оцепеневший разум. Демоны должны были прекратить набеги после переезда в Кир Наваррин. Это была одна из причин, чтобы открыть ворота… Там рей киррахи должны были обрести равновесие, чтобы им больше не приходилось отправлять охотников за душами, из которых они черпали воспоминания и ощущения. Если только… Некоторые демоны остались в Кир Вагоноте. Безумцы. Жестокие гастеи, охотники, которые держали меня в плену восемь месяцев, истязая мой разум и тело, пока едва не уничтожили меня. Несколько опытных рей киррахов остались, чтобы присматривать за ними, пока те, кто вернулся, не смогут найти способ исцелить своих безумных собратьев. Неужели гастеи снова выходят на охоту?
Катрин заставила меня сесть. Воля покинула меня, я подчинился. Она села рядом, кутаясь в коричневый плащ.
– Передышка дала нам возможность подготовить новых Смотрителей, поэтому, когда стали приходить вести о захваченных душах, мы подумали, что легко справимся. Но битвы были ужасны. В первые месяцы их заставляли сдаваться. Потом мы начали терять Ловцов, Утешителей, больше пятидесяти человек, почти всех, кого мы отправляли в большой мир. А потом мы начали терять и Смотрителей. Их Айфы говорили, что они не погибают.
– Их захватывают в плен, – пробормотал я. – Они падают в пустоту. Боги… – Воспоминания о подземельях гастеев были свежи в моей памяти. Теперь и другие испытывают на себе те ужасы, через которые мне пришлось пройти, но у них нет моего опыта, они не знают того, что знал я, У них нет верной Фионы, мысль о которой помогала мне выжить. – Сколько всего? – Огромная тяжесть прижимала меня к земле.
– Все, Сейонн. Трое в плену. Еще двое тяжело ранены. Двое погибли. Кроме Исанны еще два Айфа мертвы, один захвачен. Все плохо и само по себе, но если ты посмотришь на картину в целом… И все случилось одновременно: убийство Императора, новое вторжение демонов, распад Империи, гибель наших Смотрителей и Айфов, гибель Ловцов. Ты понимаешь, Сейонн? Эззария в смятении, все, чего мы опасались, происходит. Мы проиграли войну.
Война с демонами проиграна… Невероятно. И Империя… Эззария… Исанна…
– Зачем, ради всех богов, ты пришла ко мне? Ты же думаешь, что во всем виноват я. – А что еще ей остается?
– Я не исключаю такой возможности. И, ты прав, я боюсь того, кем ты стал. – Катрин взяла меня за подбородок и заставила посмотреть ей в лицо. – Но чем бы ты ни был, я верю, что душа Сейонна жива. Ты не спросил меня, как звали захваченных Смотрителей.
– Как их звали? – Я не понимал, о чем она. – Какая разница?
– Хьюль, Олвидд… и Дрик.
– Дрик! – Имя на миг разогнало ночную тьму. – Он выжил… – В тот день, когда я открыл ворота в Кир Наваррин, юный Смотритель, мой собственный ученик, был единственным свидетелем моих поступков. Но он был тяжело ранен, без сознания, и королева, моя жена, приговорила меня к смерти.
– Да. – Темные глаза Катрин наполнились слезами, что крайне редко случалось с этой сдержанной женщиной. – Четыре дня он пролежал без сознания, прошли недели, пока он пришел в себя. Но когда он очнулся, то сразу же рассказал мне о битве. Как ты предупреждал его, о Меррите, как ты спас ему жизнь. Как ты пытался спасти остальных. Мы думали, что демон поработил тебя, заставил убить своих братьев, Смотрителей, а все это время ты спасал их и нас. О дитя Вердона, Сейонн, ты спас нас, а мы едва не убили тебя.
– Исанна узнала? – Надежда угольком сверкнула под слоем темной золы.
Катрин отрицательно покачала головой.
– Она не захотела слушать, Дрика признали нечистым и приговорили к изгнанию. Я посоветовала ему молчать до поры. Прости меня.
Эта пора так и не настала. Исанна погибла, считая меня врагом, уверенная в том, что моя испорченность пустила ужас в этот мир. Катрин до сих пор сомневается во мне. Что, если они правы?
Мой друг и наставница взяла мою руку.
– Вы нужны нам, чтобы понять, что нам делать, Сейонн. Ты и Фиона. Исанна не называла другой кафидды, значит, Фиона наша законная королева. После гибели Исанны Дрик предстал перед Советом. Некоторые поверили ему. Некоторые нет. Но нас поддержали многие, поэтому Совет отправил меня на поиски Фионы. Я решила, что сначала найду тебя.
– Блез может привести Фиону, – ответил я, растирая замерзшие плечи. – А я пойду за Дриком и остальными. Нельзя, чтобы они оставались там. – Только не в пустоте Кир Вагонота. Но прежде чем я начну, мне придется совершить еще одно трудное дело. Сначала нужно пройти через ворота и устоять перед собственным демоном, а потом встретиться с узником Тирад Нора и узнать наконец что же, ради всех богов, я натворил.
ГЛАВА 36
Мы добрались до Таине Кеддара ранним утром. Хотя Блез старался изо всех сил, Лидии требовались частые остановки, и наше путешествие затянулось на всю ночь. Блез с осунувшимся лицом едва держался в седле, когда мы въехали на гребень последнего холма, отделяющего нас от долины.
– Поезжайте туда. – Он кивнул головой на дорожку, еле ворочая языком. – Два валуна размером с дом. Направо уходит тропа, ведущая к кедровой роще. Ждите там. Я пришлю кого нибудь с едой. – Когда мы заговорили о его усталости, он перебил нас: – Мне нужно получить разрешение отвести госпожу туда, где она сможет жить. – Он не сказал, у кого, а просто превратился в птицу и улетел.
Мы спешились под кедрами, Катрин скатала свой плащ, чтобы сделать подушку для Лидии, которая так устала, что слезы сами катились у нее из глаз, несмотря на все ее старания сдержать их. Из за постоянной езды, забот о принцессе и недосыпа мы с Катрин так и не нашли времени, чтобы продолжить разговор.
На самом деле я был полностью погружен в себя, пытаясь вспомнить, какое лицо было у Исанны в день нашей свадьбы, или в тот день, когда мы узнали, что у нас будет ребенок, или когда мы победили нашего первого демона. Но все, что мне удалось, – увидеть ее такой, какой она была в нашу последнюю встречу: ее страх и отвращение, когда она узнала синий свет демона в моих глазах.
Поэтому я позабыл о своем горе и стал вспоминать все поступки, совершенные за последние четыре года. Правильно ли я сделал, выведя рей киррахов из Кир Вагонота? Не вкралась ли ошибка в мои попытки составить полную картину из обрывков истории? Могли ли мое невежество и гордость привести к гибели трех миров? А мое наивное убеждение после обрядов сиффару, что я достаточно мудр, достаточно чист, достаточно силен, чтобы справиться с чудовищем, всей силы которого даже не представляю… Ну что я за глупец! Я так ничего и не решил, кроме того, что мне лучше прекратить думать, иначе я совсем лишусь способности действовать. В любом случае, и если я должен исправить то, что совершил, и если мне придется идти по избранной дороге до самого конца, ответы я получу только в Кир Наваррине. Время пришло.
Полчаса спустя к нам пришел Маттей. Он принес корзину с едой, бурдюк с вином и привел с собой толстую знахарку по имени Корья. Потом Маттей увел наших лошадей, чтобы напоить их и задать корма, а я представил Корью женщинам.
Знахарка не стала тратить времени даром. Она сунула мне кусок сыра, хлеб и какой то фрукт и замахала, чтобы я ушел.
– Обойдемся пока без тебя, голубчик. Надо осмотреть эту молодую даму и убедиться, что ни мать, ни дитя не пострадали от переезда.
– Я дочь дерзийского воина, – ответила Лидия, слезы оставили на ее запыленном лице белые дорожки. – Ночь верхом не могла повредить ни мне, ни ребенку. – Она обвиняюще уставилась на меня. – Ты ведь не расскажешь проклятому принцу об этих слезах? Я и не плакала вовсе, они из за солнца, и еще мне песок попал в глаза. Впрочем, я ведь не обязана с ним встречаться. Небольшая передышка, и я снова смогу ехать. Твой добрый друг отведет меня в другое место, и мне не придется видеться с ним.
– Если эта соленая водица единственная неприятность после такого переезда, тогда ни один мужчина в мире не причинит тебе горя, – заявила знахарка. – Даже гнусный дерзиец.
– Ты не знаешь моего гнусного дерзийца! Он способен на многое. Почему у дерзийцев нет ни одной богини женщины, чтобы я могла обратиться к ней? Мой муж жрец Атоса, и он и его бог – два сапога пара. Они оба делают несчастными тех, кто не может защитить себя. А Друйя вообще бык. Какая от них польза?
Корья хихикнула и погладила принцессу по рыжим волосам.
– У тридян есть богиня, которая пожирает мужчин. Но она ничем не помогает матерям и позволяет мужчинам спать с собой, прежде чем уничтожить их. Однако не стоит отчаиваться. Скоро все пройдет. Мы, испытавшие подобное, знаем, как позаботиться о вас, молодых матерях. – Корья расстелила чистое одеяло, позволила мне задержаться, чтобы помочь принцессе лечь, а потом развесила на ветках кедров плащи, загораживая ее от солнца. – Госпожа… Катрин, так? Если леди нравится твое общество, может быть, ты останешься с нами?
Я сказал женщинам, что буду неподалеку, а сам немного отошел и забрался на высокий валун, откуда можно было наблюдать за всей долиной. Косые лучи солнца освещали скалы и деревья, делая их очертания четче, трава казалась бархатной, ручей струился жидким золотом. Далеко внизу беззвучно двигались крошечные фигурки людей и животных. Несколько часов наедине с собой, вдали от горя и боли, от любви и отчаяния, и, может быть, я обрету ясность мысли.
Но скоро тишину нарушил крик коршуна, добывшего свой завтрак, и в это же время я услышал шаги за спиной. Я удивился, увидев не Катрин, а Элинор.
– Блез рассказал мне, как все получилось, – начала она. – Принц вместе с Горридом и Адметом разрабатывает план набега. Если ты захочешь пойти к нему рассказать новости, я побуду с принцессой, пока она не сможет ехать дальше. Мой брат отведет к ней вас с принцем этим же вечером.
– В этом нет необходимости, – ответил я, глядя на нее через плечо.
– Не понимаю.
– Я могу и не рассказывать Александру, что она здесь… И вообще ничего не рассказывать. Еще не решил.
– Не решил? Какое право ты имеешь решать подобные вопросы? – Ее ноздри раздувались, голос звенел от возмущения. – Даже дерзиец имеет право узнать, что он скоро станет отцом, если через пару дней ему предстоит посмотреть в лицо смерти. Ты что, поверил в то, что говорят о тебе люди? Только боги могут так жестоко играть сердцами людей.
Странно, но ее обвинение усилило мое горе, заставило его выплеснуться раскаленной лавой, нашедшей, наконец, трещину в камне.
– Я не бог! – закричал я, вскакивая на ноги. – Я никогда и не говорил, что я бог. Я натворил столько, что едва ли боги когда нибудь простят меня. Посмотри! – Я вытянул вперед руку. Кровь засохла у меня под ногтями. – На моей совести столько крови, что она сочится через поры. Прошлой ночью я убил человека, даже не задумавшись. Я подозревал, что он опасен, и испугался. В Андассаре я убил семнадцать вештарцев… Многих из них, когда они уже ничем не угрожали пленникам, потому что я ненавидел их и то, что они сделали. Я почти сошел с ума от того, что успел натворить и того, что только собираюсь сделать, но я осознаю ужас своих поступков, чувствую его, он душит меня. Я – человек, Элинор. Поэтому не говори мне о том, что жестоко, а что нет. – Она стояла, молча соглашаясь с моими обвинениями против себя самого и не веря, что я понимаю, что такое жестокость.
– Александр мой друг. Я вижу, как он переосмысливает все, что знал до сих пор, вижу, как тяжело он учится, как переносит жестокие уроки жизни, те, с которыми ты столкнулась, когда тебе было всего десять. Да, он способный ученик, но от этого не легче. А теперь, если я скажу ему, что самое ценное в мире не потеряно для него, как он будет жить? Как он будет жить, понимая, что может потерять все еще раз? Сам я сталкивался с подобным. В ту ночь, когда увидел своего ребенка у тебя на руках, а твой брат сказал мне, что впереди у него безумие. С того дня я стал делать все, что было в моих силах, чтобы улучшить этот мерзкий мир. Боюсь только, мои поступки уничтожили меня и все, что я любил, поэтому не говори мне о жестокости, когда я просто хочу избавить друга от еще одного горя.
Я пошел вниз, оставив ее на камне. Но не спустившись и до половины, развернулся и снова начал подниматься Я увидел, как она стоит на том же месте с зажмуренными глазами, прижимая руку ко рту, а ветер треплет ее синее платье. Теперь, когда я выпустил немного пара, мне показалось, что в голове слегка прояснилось. Из всех эмоций я больше всего ненавидел страх. Может быть, жестокие слова прогнали страх из ее великодушного сердца.
– Я не заберу у тебя Эвана, Элинор, – прокричал я. – Никогда. Мой сын – последний проблеск невинности, оставшийся в этом мире, я пожертвую всем, чтобы спасти его, сохранить в нем любовь и не дать ему узнать тот ужас, с которым я встречался. Его мать мертва. Он твой. Теперь я отдал все, что мог. Оставьте меня в покое.
В конце концов я решил, что не стану скрывать от Александра правду, каковы бы ни были последствия. Элинор права. Человек, выбравший такой путь, имеет право знать. Но я не хотел говорить. Он впадет в ярость, будет проклинать упрямство Лидии и найдет какую нибудь отговорку, чтобы не видеть ее. Поэтому поздно вечером, когда принц обнаружил меня в прохладной темноте нашей хижины за оливковой рощей и начал расспрашивать, я уклонился от прямого ответа.
– Я рассказал ей все, как ты и просил, мой господин. Ей не понравилось то, что я сказал.
– Будь проклято ее упрямство. Что она сделала?
– Не стоит беспокоиться. Ее решение твердо. Она уже сообщила обо всем Эдеку. – Я встал и пошел к палатке Блеза, заставляя его идти со мной. – Теперь, когда вы с Фарролом покончили с делами, Блез хочет отвести нас кое куда. Я объясню все позже. – Тогда я покончу со всеми обязательствами и смогу оставить его.
Мы шли во вторую долину, Таине Хорет, так называл ее Блез. Закат уже догорал, когда я с Блезом и Александром посмотрел с гребня вниз в широкую долину, где зеленые луга раскинулись вокруг небольшого озерца в центре. Хотя здесь было меньше леса и больше камня, чем в Таине Кедпаре, народу здесь жило больше. По числу костров я заключил, что здесь обитает не меньше сотни человек. На лугах паслись большие стада коз и овец, я заметил не меньше трех поселений.
Самое большое располагалось в западной части долины. По высокогорному лугу раскинулись хозяйственные постройки и загоны для животных, сама же деревня была прижата к скале и прикрыта от взглядов каменными арками. Второе поселение располагалось среди кедров и оливковых деревьев в восточной части долины. Над деревянными домиками, крытыми ветками, вился дымок. В северной части возвышался городок из палаток, одна из которых была особенно высокой. Вокруг нее были раскинуты все остальные. Над центральной палаткой развевалось совершенно незнакомое мне знамя: дракон, сжимающий в челюстях змею.
– Таине Хорет меньше приспособлена для жизни, – рассказывал Блез, пока мы спускались по узкой каменистой тропе. – Но зато она дальше и ее труднее найти. Я три дня летал над горами, пока наконец не поднялся особенно высоко и не увидел ее. Этот хребет называют «стена щит», и это очень правильное название. Ты можешь смотреть из любой точки Таине Кеддара, но ничего не увидишь и будешь думать, что никакой второй долины не существует. – Слабая улыбка озарила его усталое лицо. – Без меня вы бы долго шли сюда, даже если бы знали дорогу.
– И сколько времени живут здесь твои люди? – Я был изумлен количеством обитавшего здесь народа.
– Видишь ли, это не «мои» люди. Они жили здесь задолго до того, как я пришел… действительно задолго. Именно поэтому я и спрашиваю разрешения каждый раз, когда привожу сюда других. Именно поэтому мы должны спешиться и из уважения к ним идти дальше пешком. – Блез соскочил на землю. – Но к тебе это не относится, лорд Александр. Они ожидают увидеть дерзийца на коне. Их традиции еще древнее традиций Империи.
Совсем заинтригованный, я спешился и пошел за Блезом. Когда мы оказались среди красных валунов и сосен, мы с Блезом впереди, Александр на коне чуть сзади, путь нам преградили трое часовых: бородатый манганарец с копьем, сузейниец в желтом хаффее и с кривым мечом и тридский юноша, целящийся из лука прямо мне в сердце.
– Приветствую вас, Терио, Вуназ и… это ты Л'Аван? Я не видел тебя уже полгода, парень. Надеюсь, ты успел стать отличным охотником за это время. – Все трое успокоились, увидев Блеза, но продолжали держать оружие наготове, рассматривая тех, кого он привел с собой. – Вы можете возвращаться на пост. Я уже был здесь и говорил с М'Ассалой. Он знает, что со мной будут еще двое. – Блез указал на меня. – Мой добрый друг и учитель, эззариец, который не раскрывает своего имени, ибо так требует его вера. Мы привели с собой того, кого вы так долго ждали. Это, мои друзья, лорд Александр Эниязар Айвонши Денискар, Перворожденный из Азахстана. – Блез отошел в сторону, указывая рукой на принца. Все трое стражей, едва они только взглянули на Александра, расправили плечи, устремили на него глаза и подняли оружие, но не угрожая, а приветствуя его. Мы с Александром обменялись недоуменными взглядами.
– Аведди, – пробормотал сузейниец, низко кланяясь. – Какая честь для нас, что этот день пришел, когда мы стояли на страже. Старейшины будут рады вашему приходу.
– Старейшины? Аведди? Что это значит? – спросил я у Блеза, глядя, как принц отвечает на приветствие вежливым кивком и жестом отпускает часовых на их пост.
– Ты скоро все поймешь. – Блез радостно наблюдал обмен любезностями. Я заметил, что часть его усталости прошла от удовольствия при виде… не знаю чего. Он снова двинулся по тропе, ведя свою лошадь перед Александром. У нас за спиной могучий баритон затянул песню, триумфально звучащую в вечернем воздухе и отдающуюся эхом между утесами. «Пас мару се фел маришат, Аведди ди Азахстан». Язык сузейнийского певца был мне не знаком. Не успело отзвучать эхо, как тридянин подхватил тот же мотив, но пел на своем наречии… потом то же самое запел манганарец, и тоже на неизвестном мне диалекте. Казалось, что песня исходит из самой земли.
– О чем они поют? – спросил я Блеза.
– Они поют: «Пришел наш защитник из пустыни, Аведди из Азахстана». Перворожденный. Эта песня старше Империи. – Блез указал вниз на долину. – Живущих здесь не беспокоит Империя, но они уже очень долго ждут одного единственного дерзийца. Мне кажется, что их ожидание подходит к концу.
Старше Империи… Защитник из пустыни… Истории Гаспара… Я наконец сообразил.
– Ты сильно рискуешь. Блез невесело усмехнулся:
– Не говори так! Я понятия не имею, кого привел бы им, если бы выбирал сам. Меня убеждает твоя вера.
Я замедлил шаг, чтобы пересказать услышанное принцу:
– Мой господин, слова песни…
– Знаю. – Александр не смотрел на меня. Его взгляд блуждал по долине, будто он читал будущее в ее свете и тенях. – Ты можешь достать мне соли? Прямо сейчас? Если бы ты смог… как в Драфе, но только три мешочка. – Он посмотрел на Блеза. – Три? – Блез кивнул.
Я вспомнил дар, преподнесенный принцем пожилой женщине. Древняя дерзийская традиция, по которой дворянин дарит соль тем, кто служит ему. Хотя я по прежнему ничего не понимал во всех этих церемониях, я решил, что его инстинкт не подводит его. Зайдя в густую тень, я превратился в сокола и полетел на поиски. Когда я вернулся, снова совершил превращение и нашел принца, он сидел на траве, окруженный тридянами.
Я выскользнул из тени и сел у него за спиной. Принц осушил деревянный кубок и передал его старому тридянину. Блез сидел между стариком и Александром и немного позади них. Он переводил. Разговор не касался ничего серьезного, просто приветствия и вежливые фразы… Но пока я слушал и рассматривал старика, я понял, что он не простой человек. Я никогда не видел, чтобы у кого нибудь было столько татуировок. Каждый сантиметр его кожи был покрыт линиями и рисунками, включая кожу на бритой голове. Узкая белая набедренная повязка, несколько браслетов и огромные бусы из слоновой кости – сотни бусин – скрывали часть рисунков. Тридянин делает татуировку для каждого родившегося ребенка, оставляя детям в наследство символы здоровья – изделия из слоновой кости. У этого человека было невероятно много детей… или же это были не те дети, которых породил он сам. Больше двух сотен лет прошло с тех пор, как тридяне попали под ярмо Империи Неужели тридский старейшина до сих пор живет в изгнании, здесь, в сердце пустыни?
Скачать книгу [0.41 МБ]
Пирамида
