Ошибка. Тьма сгустилась в комнате, словно на голубое небо набежала грозовая туча.
– Ты смеешь указывать мне…
Но его полный мрачной злости голос прервал серебристый женский смех. Волшебный чудный звук, похожий на колокольчики в Храме Друйи. Я быстро обвел комнату глазами, но никого не заметил. Никогда в жизни не слышал такого смеха. От его звука тени испуганно шарахнулись по углам.
Я подождал еще немного, не последует ли новый вопрос или приговор. Но повисшая тишина означала, что наблюдавшие за мной ушли… если они когда то приходили. Я устало опустился на холодный пол, обхватил колени руками и опустил на них голову. Руки тряслись, они делали это против моей воли, словно принадлежали кому то другому.
Так я просидел час, слишком измученный, чтобы спать, слишком отупевший, чтобы думать, строить планы или бояться чего либо. Я мечтал о пустоте. Не для того, чтобы укрыться от боли, а просто ради самой пустоты. И я завернулся в нее, как в плащ, теплый и мягкий плащ в мире холода и темноты. Откуда то из глубины пустоты до меня донесся шепот, пчелой ужаливший мой мозг. «Ты еще пока жив, Смотритель?»
Каждая клеточка моего тела вздрогнула. Что за чудеса?
Я набросился на эти тихие слова, как голодный набрасывается на хлебные крошки, я мечтал схватить их, проглотить, едва не засмеялся от радости, но меня остановил страх привлечь ненужное внимание и лишиться этих прекрасных слов. Если бы эти слова опалила ненависть или небрежность, они ушли бы, а этого я бы не вынес.
И поспешно ринулся в ту часть моей души, где хранилась мелидда. Все время, пока я был у гастеев, в этом месте было холодно и пусто. Теперь я ощутил там что то… сила вздрагивала, сражаясь за жизнь, робкая, как пульс умирающего. Я ахнул и замер, прислушиваясь. Через мгновение ощутилась сила, которой хватило на то, чтобы разогнать тени в моей голове и выдавить из себя слова: «Я жив. Кто бы ты ни был… я жив. Помоги мне». Откуда то из далекой бесконечности ко мне протянулась рука…
– Ну же, вставай. Ты же не собираешься умереть прямо здесь? – На расстоянии вытянутой руки надо мной склонилось бронзовое лицо. Эззариец тряс меня за плечо так сильно, что щелкали зубы. – Я должен отвести тебя к Денасу и его гостям.
– Денас… – Разочарование придавило меня к земле. Я снова потянулся к своей мелидде и не нашел ничего. Это не было явью. Наверное, я просто спал.
– Похоже, ты все сделал как надо. Во всяком случае они заинтересовались. Ты, должно быть, опытный игрок? – Прежде чем я нашел слова для ответа, Меррит прижал палец к моим губам и повел меня из комнаты. – Не стоит. Когда твое положение упрочится, у нас будет время для разговоров.
Едва живой от усталости, голодный, расстроенный судом, замерзший и разочарованный, я почти не замечал, куда он меня ведет. Короткий переход через заснеженный двор, бесконечные повороты сумрачных коридоров, и мы очутились в небольшой комнатке, занавешенной тяжелыми шторами. Кровать представляла собой длинный матрас или подушку, накрытую множеством одеял. Каменный пол покрывал пушистый белый ковер, на нем лежали красные подушки. В одном углу виднелся небольшой серый камень с девятью свечами, их пламя разгоняло тьму по углам – эззарианский камень скорби. Высокая дверь открывалась в какое то большое помещение, но было слишком темно, чтобы я мог разглядеть, что находится за ней. Если бы мне только позволили упасть на эти чудесные подушки и уснуть, о большем я бы и не мечтал. Мой провожатый переговорил с кем то с той стороны двери и вернулся с большим котлом дымящейся воды. Он поставил ее на пол рядом с ковром.
– Давай. – Он кивнул на воду, явно обеспокоенный чем то. – Не затягивай. У нас нет времени.
Все изменилось, а ни один из этих проклятых демонов не удосужился сказать мне, что происходит.
Я встал на колени рядом с котлом и погрузил в воду свои трясущиеся ладони. Несмотря на пар, вода оказалась холодной. Но она была чистой и свежей, я зачерпнул благословенную жидкость и плеснул себе на лицо. Свежий порез на лбу защипало, но я продолжал плескаться, рыча от животного наслаждения.
– Ты научишься делать нужную тебе температуру. Они умеют копировать только внешний вид предметов, и они понятия не имеют, какие ощущения должны вызывать эти предметы.
Я ничего не ответил. Как и раньше, я не понимал, о чем он говорит. Наверное, нужно время, чтобы понять. Некоторое время я возился с водой и куском ткани, который он дал мне в качестве полотенца.
– У тебя не больше четверти часа. Не следует заставлять невея ждать. У них больше поводов изменить мнение, чем молитв у эззарийцев. – Меррит издал хрюкающий звук, увидев, как почернела вода. – Чтоб этим безумцам было пусто! Я ни разу в жизни не видел такого количества синяков. И такого разнообразия шрамов. – Даже не пытаясь скрыть свое любопытство, он пристально разглядывал мою спину. – Такое впечатление, что тебя сшили из лоскутов. Выжить в подземельях, да еще иметь за плечами такую историю! А это? – Он коснулся моего лица трехпалой рукой. – Должно быть, ты так же не нужен людям, как и я. Я очень хотел бы поговорить с тобой. Похоже, что ты можешь рассказать неплохую историю, и я не хочу остаться в неведении. – Он вышел в соседнюю комнату. – Скоро вернусь.
К тому времени как я окатил себя последний раз и отрезал его ножом клок свалявшихся грязных волос, я начал ощущать свою принадлежность к человеческому роду. Меррит вернулся, неся с собой коричневые узкие штаны, длинную белую рубаху, черные чулки и башмаки. Самым прекрасным был принесенный им плотный плащ из черной шерсти.
– Не стоит на этот раз появляться перед Денасом голым. У него гости. Интересную вещь ты у них потребовал – убежища. Хочется посмотреть, как это сработает… – Он внезапно умолк, словно ожидая моих объяснений. Но я был занят пуговицами и завязками, сладить с ними было весьма непросто, когда руки ходят ходуном, а глаза почти не видят в сером свете. К тому же я и сам толком не помнил, что имел в виду, когда говорил об убежище. После того как я выпустил слова наружу, в моей голове почти ничего не осталось. Все было так туманно. Меррит пожал плечами и продолжил: – Эззарийцы чувствуют себя неуверенно без одежд. Прости, но у меня нет лишней человеческой одежды. Сам я не ношу чудесных поделок демонов. Только созданное человеческими руками. На случай, если я найду Ворота, через которые смогу выбраться отсюда. Не хочу, чтобы демонические одежки растаяли, оставив меня нагишом. Но тебе в этом будет удобно. Нужно произвести впечатление, что бы они ни думали о тебе. Раз уж ты все еще жив, наверное, ты сможешь продержаться еще, чтобы освоиться в этом мире.
Едва я успел натянуть башмаки, Меррит потащил меня прочь из комнаты, и мы снова двинулись по лабиринтам замка Денаса. Наш путь слился для меня в одно смазанное пятно. Меррит шагал быстро, несмотря на хромоту, и я с трудом поспевал за ним. С моей спиной что то было не в порядке, и каждый шаг причинял боль, к тому же я был так голоден, что с удовольствием съел бы данные мне кожаные башмаки. Изредка я замечал огни и ощущал присутствие демонов, я даже заметил несколько человекоподобных форм в комнатах, мимо которых мы проходили. Через некоторое время мы спустились по широкой загибающейся лестнице в зал со сводчатыми потолками. У меня зарябило в глазах от серых и белых плиток пола. Огромные витые колонны уходили куда то вверх, теряясь во тьме. Повсюду виднелись ледяные скульптуры, огромные полупрозрачные изображения птиц и животных. Фонтаны, как я догадался, проходя мимо них. Струи воды висели замороженными арками. Лишь один, самый маленький фонтан в центре зала действительно выплевывал струйки воды. Их жалобное журчание звучало траурной музыкой на фоне стука наших башмаков.
– Вот мы и пришли. – Эззариец замялся у высоких дверей, покрытых резными изображениями цветов и виноградных лоз. Он протянул руку к прозрачной ручке в форме змеи, но, прежде чем он коснулся ее, я схватил его за рукав.
– Спасибо тебе, – произнес я. – Ты не скажешь мне, кто ты такой?
– Оставшийся в живых, я уже говорил тебе. Если ты переживешь несколько следующих часов, мы, наверное, сможем познакомиться поближе. Если нет, то нет. Денас не любит людей, которые несут в себе угрозу. Возможно, он решит, что с тобой не стоит возиться.
Комната оказалась еще больше предыдущей. В сине белых ледяных стенах отражались тысячи свечей. Но, несмотря на обилие огней, здесь не ощущалось тепла и света было недостаточно, я сумел разглядеть только мебель у дверей, а посмотреть здесь было на что. Мне показалось, что сюда притащили столько ковриков, подушек, кресел, столов, статуй и безделушек, что их хватило бы на два дерзийских дворца. Здесь нельзя было пройти и пары шагов, чтобы не наткнуться на мраморный столик, вставшую на дыбы медную лошадь или скамеечку для ног, обтянутую расшитой тканью. С потолка свисала грандиозная люстра, в глубине зала на высоких шестах болтались серебряные лампы, бросающие бледные пятна света на замороженные розовые кусты. Как и во всех остальных местах, цвета предметов были блеклые и смазанные, словно расписывающий их художник нечаянно залил серой краской свою палитру.
– А, Меррит! Я хотел сыграть с тобой в шашки сегодня. – Из темноты вынырнул низкий пухлый человечек с совершенно нормальным телом, если не считать выбивающегося за его контуры демонического огня. Человечек был одет в странный костюм из золотой парчи: тесные сверкающие штаны и плащ без рукавов, спадающий почти до пят. О рубашке он забыл, а на ногах у него красовался только один башмак. Это точно не Денас. И голос не тот. – А это тот самый дерзкий пришелец. – Странный щеголь уперся руками в бока и грозно уставился на меня.
Я молчал.
Меррит слегка поклонился:
– Я с удовольствием сыграю с тобой, Сеффид, но сначала я должен отвести его к Денасу.
– Это она хотела его. У Денаса нет времени, чтобы забавляться пленниками. Он скорее предпочел бы видеть всех вас мертвыми.
– Я знаю, что Денас не интересуется иладдами, но я думал, что этого он хочет расспросить сам. – Меррит казался смущенным.
– Ничего подобного. Это она.
– Зачем он Валлин?
– Это все то соглашение, из за которого они все время ссорятся. Они не могут доиграть ни одной партии, чтобы не заспорить. Они все там, – Сеффид махнул пухлой ручкой в темноту, – где то. Кто знает? Ты не видел Вилгора? Он обещал принести мне новую игру, но его никто не видел. Он всегда обещает…
– Может быть, Вилгора завел слишком далеко его развязный язык. – Меррит потянул меня за рукав. – Прости, Сеффид, но Денас хотел видеть пленника, нам пора идти.
– Ну ладно. Ты все равно плохой игрок. Гастеи соображают лучше. – Одетый в золото человек сердито засопел и пошел по проходу, пнув по пути небольшой деревянный столик, который разлетелся на тысячи кусочков.
Меррит забормотал что то и толкнул меня в спину. Я споткнулся и рухнул на ледяной пол, прежде чем он успел меня поймать.
– Прости. Эти мерзкие демоны… вечно лишают душевного равновесия. Вечно лгут. Никогда не известно, что они сделают в следующий миг. – Он подтолкнул меня вперед, на этот раз мягко, шепча мне на ухо слова, пока мы пробирались по лабиринтам из мебели: – Например, никогда не обыгрывай Сеффида в шашки или другие игры. Он ненавидит проигрывать. Он даже отправлял тех, кто постоянно обыгрывал его, в подземелье. А если это были люди, то с ними он поступал еще хуже.
Я попытался осмыслить услышанное:
– Они отправляют своих, других рей киррахов, в подземелье? К гастеям?
– Да, они не только дразнят друг друга, но и отправляют друг друга в темницы. Это доставляет им своеобразную радость. Они могут заставлять себе подобных принимать человеческую форму и делают с ними то, что они делали с тобой, или даже еще хуже. Но только особо могущественные демоны могут убивать своих. Большинство на это не способно, особенно если речь идет об убийстве демонов своего круга, – Меррит замедлил шаг и кивнул вверх, на серебряные лампы над нашими головами. – Будь осторожен, друг мой. Те, с кем ты встретишься, очень стары. Хитры. Опасны. Невеи всегда выбирают для себя приятное обличье, но те лица, которые ты увидишь, не более реальны, чем семиглавые драконы, с которыми ты встречался в сражениях. Они могут сделать твою жизнь приемлемой, а могут превратить ее в еще худший кошмар, чем тот, из которого ты выбрался.
Я кивнул, снова пожалев, что не смог поспать. Сколько часов прошло с того момента, как Вилгор вытащил меня из темницы? Я пошел за Мерритом на звук голосов и смеха, доносящийся из под серебряных ламп. Звучала музыка… очень знакомая… диссонансы заклятия демонов. На этот раз они не скребли нервы изнутри, а звучали снаружи. Арфы, флейты и скрипки пели во весь голос. Аура демонов – их угнетающий душу запах, вкус, звук и ощущения в воздухе, знакомые по сотням боев, – усилилась настолько, что я не мог оторвать ног от пола, а мои руки мечтали о кинжале.
– Ты привыкнешь. – Меррит потащил меня за собой за ширму, расписанную серебристыми узорами.
В комнате было не меньше пяти десятков демонов. Может быть, даже больше. У некоторых, как у Сеффида, были человеческие тела: плоть, волосы, одежда, лица. Их выдавало только выходящее за контуры радужное свечение. Другие выбрали для себя размытое сияние, их тела и лица иногда проявлялись, иногда нет. Они то возникали, то исчезали. Те, у кого были тела, расхаживали в странных одеждах из расшитых золотом и серебром шелков, на них были усыпанные камнями ошейники и береты с перьями, колье из камней, достойных императоров. Те, кто предпочел светящуюся форму, были одеты попроще, ограничиваясь рубахами и штанами ярких цветов, которые странно контрастировали с бледными оттенками, принятыми в царстве демонов.
Независимо от их обличий, все гости были одинаково оживлены. Некоторые танцевали на полу из черно белых плиток под чудовищную музыку, кто то сидел на красных и синих подушках, беседуя о чем то. Иные пили светлое вино из хрустальных бокалов, а иные играли во что то, передвигая фишки из слоновой кости, черного дерева и драгоценных камней.
Но когда Меррит вывел меня в круг блеклого света, смех, разговоры и музыка замерли. Молчащая настороженная толпа начала медленно растекаться в стороны. Мы шли между ними к группе из трех рей киррахов. Двое были в телесных оболочках, третий светился золотистым светом. Золотистый демон, высокий и крепкий, смотрел на волнующуюся толпу, а двое других, сидящих друг против друга за маленьким столиком, были полностью поглощены игрой. Мне не понадобилось объяснений. Прекрасный светловолосый невей моего возраста держался с таким достоинством, что у меня не возникло сомнений, кто хозяин замка. Несмотря на отсутствие физического тела, в его сиянии было больше солидности и материальности, чем в большинстве виденных мною людей. Он обратил на меня холодный взгляд, и я едва не застыл. Но мое внимание привлек не величественный демон, а два игрока.
Они единственные здесь не прервали своего занятия. Их так поглощал дружеский поединок, что весь остальной мир просто исчез для них. Слева сидела женщина в серебристом платье, украшенном бриллиантами, которые вспыхивали каждый раз, когда она наклонялась вперед, чтобы передвинуть фигуру. Ее золотые волосы были заколоты сбоку переливающейся драгоценной бабочкой. Ее смех звучал колокольчиком, который я уже слышал раньше. Нежные щеки вспыхнули румянцем, когда она смахнула с доски последнюю фигуру противника. Я поспешил закрыть глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом.
Холодное синее пламя демонов было неуместно рядом с такой совершенной красотой.
Ее противник был менее примечателен, чем остальные в этой комнате. Тощий светловолосый человек средних лет, среднего же роста, с короткой, аккуратно подстриженной бородой. Его оболочка переливалась багровым и алым, переходя в серо зеленый, потому что на нем были рубаха и штаны багровых и красных цветов, сверкающие черные башмаки и серо зеленый плащ, сияющий, как вода под солнцем. Я не мог отвести глаз от его лица, звук его смеха заставил быстрее бежать мою кровь. Он встал, поклонился даме, сдаваясь прекрасной победительнице. Потом он наконец повернулся ко мне. Я увидел насмешливую улыбку и горящие синим огнем глаза, в которых отражался добродушный юмор. Это был он, рей киррах из моей последней битвы, бодрая сущность, разрушившая мою жизнь, едва не сведшая меня с ума снами, демон, вырвавший меня из привычного мира и забросивший в самое сердце сбывшихся кошмаров.
ГЛАВА 23
– Так как же мы его назовем, Валлин? Как известно, должно пройти три сотни лет, чтобы он получил право на имя, но он показал себя таким стойким и упрямым. Нельзя называть его просто Смотрителем. Кроме того, будет вечная путаница, ведь теперь у нас два Смотрителя, пусть даже мы и не злоупотребляем именем Меррита, к его постоянному огорчению. – Худой демон со светлой бородкой наморщил нос при виде моего провожатого, потом захихикал и начал ходить вокруг меня, словно я был статуей. – Наверное, ему подойдет что нибудь вроде Пришелец или Конокрад, не для того, чтобы тебя оскорбить, иладд, я вовсе не хочу сказать, что ты воровал лошадей. А может быть, Костогрыз. Кажется, гастеи называли его так. Или Лицо со шрамом… – Он стоял, покачиваясь с пятки на носок, и разглядывал мою щеку. Ничто в его болтовне не выдавало нашего знакомства.
– Не вижу необходимости как либо называть его, – отозвался Денас. Его гнев лишь недавно утих. Отблески этого гнева смешивались с сиянием его собственной световой оболочки, разливаясь по комнате, – наверное, отсутствие плоти позволяло эмоциям просачиваться наружу.
– Он просто грязь! – Мрачный демон кивком велел всем отойти. Толпа начала медленно и явно неохотно расходиться, исчезая в тенях по углам.
Женщина все это время неподвижно сидела за игорным столиком, положив подбородок на руки и внимательно наблюдая за забавляющей ее сценой. Я пытался смотреть в сторону, чтобы запомнить место и его обитателей, но оказалось, что это очень непросто. Она была так мила, что взгляд сам возвращался к ней. Ее рот был больше, а губы пухлее, чем те, которые считались прекрасными у меня на родине, но они замечательно гармонировали с ее широко расставленными глазами. Эти глаза, волшебное сияние которых походило на сияние звезд на темном небе, были огромными и зелеными. Конечно, никакой придуманный цвет не мог скрыть ее природы, но никогда еще ни один демон не выбирал столь совершенной формы и никогда еще я не ощущал такой опасности, как в тот миг, когда она посмотрела на меня.
– Думаю, мы будем звать его Фиадд. – Ее голос прозвучал низко и мелодично, взбудоражив во мне те чувства, которые я считал давно погибшими в обломках моей плоти. Изгнанник – так она назвала меня.
Я поклонился молча, чтобы голос не выдал меня, и спрятал за спиной дрожащие руки. Если бы она увидела их, едва ли посочувствовала бы мне.
Женщина посмотрела мне прямо в глаза и улыбнулась, сияние солнечного света залило этот мрачный мир.
– И даже не думайте утащить его в ваши гнусные берлоги, драгоценный Викс. Он только мой. Денас обещал сделать мне подарок по моему выбору, чтобы доказать свою привязанность. Я выбираю его. Наверное, я сильно раздражаю моего господина, и он вовсе не привязан ко мне. Возможно, он даже откажется от своих слов. – От ее мрачного юмора гордый демон ощетинился, и я поскорее отвел взгляд, опасаясь, что мое внимание выпустит наружу сдерживаемую бурю.
Стройный бородатый демон, которого она назвала Виксом, быстро закружился по комнате, закончив свои перемещения на подушке у ног госпожи. Его физическое тело исчезло, остался только свет, то же самое лицо, та же борода, то же стройное тело, но синий, красный и серо зеленый были теперь его собственными цветами, а не цветами его одежды.
– Но, госпожа, оставить вас в компании мрачного Денаса и потерявшего разум иладда… это так огорчительно. Я думал, что буду один наслаждаться вашим обществом.
– Твои мысли меня не интересуют, сумасшедший призрак. Я слышала легенды об этом Смотрителе, и я заполучу его в качестве своего компаньона. Денас поглощен собой и своими планами. Ты вечно занят своими чудесами и проказами. Ты уже давно не развлекал меня. Нет, этот иладд мой, пока он не наскучит мне, и тебе придется придумать что то исключительное, чтобы забрать его у меня. Ступай. Прикажи слуге поместить его с остальными животными.
– Как пожелаете, драгоценная госпожа, – Викс церемонно поклонился и исчез.
Денас заворчал, складывая на груди мускулистые руки:
– Ты понятия не имеешь, во что играешь, Валлин. Меррит сказал, что он простоват, но он все еще Иддрасс, это он убил Нагидду. Мы должны допросить его и покончить с этой историей. Необходимо разрешить несколько важных вопросов, прежде чем Радит поведет нас… – Денас бросил на меня злобный взгляд, – навстречу нашей судьбе.
– Мы заключили соглашение, – заявила дама. – Я требую обещанного, и с этим ничего не поделаешь. Какое мне дело до ваших амбиций? – Красавица в серебряном платье, усыпанном бриллиантами, недобро улыбнулась и протянула Денасу свой опустевший бокал. Денас взял со стола графин и налил ей вина. Она отпила глоток, потом подняла бокал, оглядев гостей, которые все еще жались по углам. – Не важно, куда судьба и политика заведут всех вас, я навсегда останусь в Кир Вагоноте.
Только когда ее взгляд натолкнулся на моего провожатого, ее веселье угасло.
– Если вы помните, любезный Денас, я просила держать вашего слугу подальше от меня. – Она допила вино и кивнула одному из демонов, приглашая его за стол.
Денас мотнул головой в сторону Меррита. Меррит вежливо кивнул, но его пальцы впились в мою и без того покрытую синяками руку, мне показалось, что еще немного – и кость треснет.
– Какого дьявола ей от тебя нужно? – пробурчал он. Когда передо мной появилась зеленая светящаяся фигура и демон положил мне на шею холодную руку, эззариец поклонился спине дамы, пробормотав углом рта: – Если среди этих демонов и есть дрянная душа, то это она. Следи за своим языком и ходи с оглядкой. Я найду тебя, как только смогу.
Я не обратил внимания на совет Меррита. Когда я уходил, она засмеялась, и, несмотря на все предупреждения, на включенные тревожные сигналы в моей собственной голове, я поддался музыке ее голоса. Звонкие колокольчики, струны арфы и лютни – первая птичья песня после долгой зимы. Ни разу в жизни я не слышал мелодии приятней, исполненной на более звучном инструменте. Даже недоброе свечение Денаса не произвело на меня впечатления. Все, о чем я мечтал, – спать под эту музыку. Я так устал.
К счастью, мои желания были скромны. Я предчувствовал, что не извлеку ничего полезного из своей жизни в Кир Вагоноте, так демоны называли свою землю снегов, ветра и замерзших бабочек. Одетый в зеленое демон тащил меня на невидимой веревке из комнаты в комнату. Все они были забиты огромным количеством мебели, которой никто не пользовался. Через некоторое время мы оказались в пустом дворе, вымощенном серыми кирпичами и укрытом от снега и ветра высокими стенами и козырьком крыши. Он дал мне зеленую набедренную повязку вместо чудесного теплого плаща Меррита, вместо штанов, рубахи и ботинок и быстро загнал меня в угол, где сидело пятнадцать рычащих псов.
– Тебе не позволено ни с кем разговаривать без приказания госпожи. Ворота заперты заклинанием; если ты решишь сбежать, они предупредят нас. Наказание за неповиновение будет жестоким. – Он затянул свою невидимую веревку и держал, пока у меня не потемнело в глазах. Потом он ослабил петлю, позволяя мне вдохнуть. Я кивнул и опустился на холодный кирпичный пол, съехав спиной по стене. Я уже давно понимал, что значит жестокость.
Демон, чья внешность поражала обилием волос и видимым недостатком интеллекта, засветился бледным светом и исчез. Я остался один на один с нервными псами, все они были огромными и клыкастыми. Семеро из них уже приняли стойку: ноги напряглись, хвосты опустились, зубы оскалились, – псы истекали слюной, явно мечтая заполучить мою печень. Я успокоил дыхание и заставил сердце замедлить ход, оставшись сидеть в углу и позволив животным ходить вокруг меня, обнюхивая, присматриваясь и привыкая. Оказалось, что они больше взволнованы моим вторжением, чем действительно свирепы. Четверти часа им хватило, чтобы выяснить, что я не представляю угрозы, и они начали укладываться спать. Я подманил несколько наиболее дружелюбных и свернулся между ними. Первый раз с того мига, как я оказался в хаосе и темноте, я спал в тепле и не видел снов.
Жизнь с псами Валлин оказалась совсем не плоха. Хотя несколько беспокоило, что меня ни о чем не спросили и оставили одного на столько дней, но зато никто не дрался, не мучил, я мог спать, когда и сколько захочу. Мощеный двор был пуст, зато по сравнению с подземельями здесь было чисто и тепло. Освещение никогда не становилось ярче, оставаясь серым светом вечной зимы, однако и не темнело.
Я был рад компании, хотя скоро понял, что псы эти не более реальны, чем замороженная бабочка. Даже менее: бабочка имела материальное воплощение, которое можно было уничтожить неосторожным движением, тогда как собаки были простым наваждением. Меч не причинил бы им вреда, зато воздействия магии они бы не перенесли. Я понял это, когда решил погладить одну из собак, небольшое животное с печальными глазами, и понял, что у нее не бьется сердце. Я осмотрел остальных. Некоторые псы были теплыми, другие холодными. У некоторых были хвосты, у некоторых нет. У некоторых не оказалось зубов. Они походили на платья в мастерской портного, натянутые на манекены, – каждое по своему недоделанное. Я не понимал, зачем беспокоиться о кормежке, но это были чудесные иллюзии, и я начал воспринимать их как живых. Когда они собирались вокруг меня на ночь, я трепал их по косматым загривкам и животам, благодаря за их необременительное соседство. Я не мог предать их. Они не могли причинить мне вреда. Мне казалось, что это прекрасно.
Еда была гораздо лучше той, которую давали гастеи. Я закрывал глаза, стараясь определить, что именно я ем, потому что вкус далеко не всегда соответствовал внешнему виду пищи. Иногда мне приносили хлеб, мясо или сыр, походившие на остатки с чьего то стола. Они тоже не отличались особым вкусом, а тот, что в них присутствовал, не соответствовал виду. Сладкий вместо кислого, острый вместо горького. Неправильным были и ощущения от пищи. Она оказывалась твердой или мягкой вместо сочной или хрустящей. Меня радовало разнообразие еды, хотя я скоро начал избегать того, что походило на сыр, если у меня был выбор. Казалось, что кто то выплеснул все молоко и оставил только плесень. Но жаловаться мне было не на что. Хотя эти странные существа никогда не видели настоящего поросенка, курицы, виноградной лозы или дерева, они умели создавать очень похожее на настоящее, чтобы поддержать жизнь в человеческом теле. С голоду я не умер.
Мои раны начали заживать; после нескольких дней сидения в углу, когда я не смел думать, смотреть вокруг и вздрагивал от каждого звука, я решил, что пора двигаться, пока не забыл, как это делается. Для начала я встал и немного походил. Никто не возражал. На следующий день я походил подольше и начал разминать свои растянутые мышцы. И снова никто ничего не заметил. На третий день я начал тренироваться. Я начал с самых простых и медленных движений кьянара, стараясь вернуть себе хотя бы подобие силы и спокойствия. Потом я перешел к более сложным движениям и начал бегать по двору вместе с собаками. После недели одышки и сбитых ног я достиг определенных успехов.
Движение, сон и освобождение от постоянной боли позволили прояснить мозги. Я начал отмечать дни зарубками на кирпичах двора, считая периоды сна за ночи. Хотя руки все еще дрожали, голова работала лучше, я мог думать и начал вспоминать события моей прежней жизни: дни учения, свою подготовку Смотрителя, эззарианские ритуалы, некоторые события лет, проведенных в рабстве, постоянные сражения с демонами.
К несчастью, как я ни бился, не мог вспомнить самое главное: свою семью, друзей, как попал в рабство и как освободился, как очутился в Кир Вагоноте, что я хотел узнать, рискуя жизнью и рассудком. Моя жизнь походила на аккуратно исписанный лист бумаги, залитый сверху чернилами: часть текста читается прекрасно, а часть полностью закрыта для зрителя.
Я не знал, хочу ли я прочесть то, что залито чернилами. Каждая дверца, которую я открывал, таила за собой что нибудь жуткое или болезненное. Я старался измотать себя физическими упражнениями так, что не мог поднять ни руки, ни ноги, а потом начинал вспоминать песни, которые отвлекали меня и от прошлого, и от настоящего, и от будущего, в конце концов падал среди собак и засыпал. Потом будет время вспомнить. А если я погибну и не успею, какая разница?
О побеге я не думал. Я убедил себя, что стены слишком высокие и гладкие, ворота слишком тяжелые и запертые заклинанием, которое я не в силах сломать. На крыше стояла решетка из черных металлических прутьев. Даже если представить, что я смогу их разогнуть, необходимо еще преодолеть расстояние в два человеческих роста, отделяющее меня от решетки. Моя мелидда умерла, испортилась, засохла или что там еще, заклинания были такими же полезными, как уши глухого или глаза слепого. То краткое ощущение вернувшейся силы было лишь сном. Но все здравые рассуждения не скрывали правды. Если я попытаюсь бежать, демоны снова бросят меня в подземелье. Страх перед этим держал меня сильнее оков.
За все это время я ни разу не видел ни Валлин, ни Меррита, ни Денаса, ни Викса, странного демона, который затащил меня в Кир Вагонот страшными снами. Во двор приходил только слуга в зеленых одеждах, который приносил еду и убирал за нами, – по счастью, иллюзорные собаки почти не воняли, – еще он проверял, не засорился ли источник, вытекающий из под камня. Изредка он садился на скамью в углу двора и наблюдал за нами. Он ни разу не заговорил со мной и не дал понять, что я чем то отличаюсь от псов. Правда, иногда он являлся в прочном теле вместо светящейся формы и тогда выступал очень гордо. Не думаю, что он старался ради собак. Он очень смешил меня, когда начинал подхватывать падающие штаны или проводил рукой по волосам и лицу, словно удостоверяясь, что они еще на месте.
Я не делал попыток заговорить с ним. Не хотел последствий, печальных или иных. Но однажды, когда собаки мешали ему подметать двор, я свистнул им, они примчались и сидели возле меня, пока он работал. Когда он покончил со своими обязанностями, то слегка кивнул мне, я улыбнулся и поклонился в ответ.
Вскоре после этого случая он видел, как я бегаю по двору после мытья, чтобы поскорее обсохнуть. В свой следующий приход он оставил рядом с моей миской кусок чистой ткани. Я не делал попыток преодолеть разделяющую нас пропасть, даже когда он был готов заговорить, но каждый раз, когда этот слуга являлся в человеческом обличье, я кланялся ему, не насмешливо и без вызова, просто из вежливости.
Через несколько дней после того, как он оставил мне полотенце, слуга явился в телесном облике. Он шел медленно, полусогнувшись. Когда попытался опустить на землю тяжелые подносы с едой для собак, то болезненно сморщился и замер. По симптомам я заключил, что он растянул себе спину, а поскольку анатомии человека не знает, то не может излечиться. Но когда я подошел ближе и протянул руки, чтобы забрать его груз, заметил на его зеленой тунике проступающие багровые полосы. Я забрал подносы и поставил их на землю, потом повел его к ручью. Жестами я велел ему снять рубаху. Его действительно били, скорее всего палкой. Я вспомнил, как Меррит рассказывал мне о демонах, заставляющих других принимать человеческие формы, чтобы причинять им боль. Я взял его рубаху и намочил ее, потом промыл холодной водой свежие раны. Я умел промывать раны, не усиливая боль, и знал, как можно нажать на одно место, чтобы пациент не чувствовал, что я делаю в это время. Когда было совершено необходимое, я отдал ему рубаху. То ли мои усилия не прошли даром, то ли тела демонов были не так чувствительны к боли, как настоящие, но он поклонился и вернулся к своей работе как ни в чем не бывало.
Я должен был догадаться. На следующий день у меня появился новый страж. Отвратительного вида мегера. Она приносила с собой палку и била рычащих псов, если они подходили к ней слишком близко. Она злобно ворчала на меня и угрожала своей палкой, от каждого ее движения сине серое сияние расходилось по двору кругами. Меня не вдохновлял ни ее вид, ни ее оружие. Я не огрызался в ответ и не пугался, а просто прекращал свои занятия и уходил в угол. Когда она убиралась со двора, я возвращался к прерванной работе.
После нескольких недель тренировок ко мне начала возвращаться сила. Долгие часы бега восстановили дыхание, а вечные попытки увернуться от ласкающихся собак сделали меня ловким. Я практиковал все, что только мог извлечь из памяти, чтобы укрепить мышцы, обострить чувства, подавить свои постоянные страхи. Но руки мои по прежнему тряслись, и, когда я после особенно удачного дня надеялся заметить робкий проблеск мелидды, каждый раз натыкался на холод и пустоту в душе.
Как то после очень трудного дня, когда я мылся у ручья, мечтая заполучить палку моей гарпии, чтобы практиковаться с мечом, кто то с грохотом распахнул ворота и вбежал во двор. Это оказалась низенькая пухлая девушка, слишком тяжеловесная и мужеподобная, в разодранном желтом платье. Ее круглое личико пылало, длинные каштановые волосы в беспорядке падали на плечи, она задыхалась. Когда она заметила меня, ее маленькие глазки широко распахнулись от изумления.
– Ой!
За воротами зазвучали грубые голоса, раздался топот тяжелых ног.
– Прошу вас, помогите мне! Жестокий повелитель поклялся, что он либо получит меня, либо отдаст безумным демонам. Уже сотни лет я томлюсь в этом замке.
Самым любопытным мне показалось то, что ее слова были совершенно пусты. Несмотря на их значение, в ее голосе не слышалось страха. Мы со страхом были старые знакомые, поэтому я заинтересовался… и насторожился. Стараясь не проронить ни слова, я обвел руками высокие стены и пожал плечами. Потом жестами показал, что она может спрятаться среди лохматых псов. Даже если бы она действительно была несчастной беглянкой, я все равно не смог бы предложить больше.
– Но он найдет меня здесь. – Она подошла ближе и коснулась руками моей груди. Ледяные руки.
Однако дрожь ее тела не оставила меня совсем равнодушным, напротив. Правда, мои чувства были далеки от сочувствия или симпатии. Мне пришлось сосредоточиться, чтобы услышать ее жалобы, которые заглушал шум у меня в ушах.
– Я слышала, что в этом дворе держат мага, человека с настоящей душой. Ах, добрый господин, разве вы не поможете мне своей магией? – Ее слова были очень трогательны, но, кто бы она ни была, она не умела притворяться.
Скачать книгу [0.26 МБ]
Пирамида