Острой болью пронзило сердце. Голос - ровный и спокойный:
- Благодарю. Я приду.
Он вошел в зал, и замерли воины в благоговейном молчании - словно видели его в
первый раз. И, показалось, вслед за ним ворвался в зал горький холодный ветер - хотя шел он
медленно, впервые - не скрывая хромоты, впервые - не пряча в складках тяжелой мантии
искалеченных рук. И не было короны на нем, как не было ее никогда, если приходил он
говорить со своими учениками: только седые волосы волной лунного света спадали на плечи,
но показалось почему-то - звезда на челе его.
...Сегодня место и честь - младшему, самому юному из воинов Аст Ахэ, для которого
завтрашний бой станет первым. И - последним. Сегодня ему выпало - поднести первую чашу
Учителю, и мальчишка старается справиться с волнением. Чаша из мориона, окованная
железом, в его руках. Одно - прийти к Учителю, позвать его на пир; но совсем другое - перед
всеми подать ему чашу. И голос юноши чуть дрожит, когда он произносит:
- Возьми, Учитель...
Эту чашу всем - пить в молчании, словно причастие. За победу? - победы не будет. И -
кому пожелаешь здравствовать, когда завтрашний день суждено пережить только одному -
Бессмертному? И вновь льется в чашу густое вино. Голос - мягкий и печальный:
- Скажи свое слово, Хэттар.
Пересохло в горле. Юноша мучительно подыскивает слова, на скулах жарко вспыхивает
румянец: ему - говорить перед всеми - сейчас? Что сказать, что, чем отблагодарить, как
оправдать дарованную ему высокую честь? Все они - закаленные в боях воины, рядом с
которыми он всегда чувствовал себя мальчишкой-несмышленышем - ждут его слова. И
Учитель ждет...
Звонкий юный голос взлетел под своды черного зала:
- Во имя Арты!
Слабая улыбка тронула губы Учителя; отпив вина, он передал чашу Хэттару; юноша
понял - эту чашу пить вкруговую. И осторожно передавали из рук в руки черный кубок, едва
касаясь его губами.
Потом - все было, как обычно бывало на пирах. И звучали песни менестрелей, и в
дружеских поединках скрещивались мечи, и поднимались кубки... Сегодня забыто и прощено
все. Сегодня, в последний день, в последнюю ночь, дарованную им судьбой.
И самому юному среди них - место по правую руку от Учителя.
Как будто ничего не случилось и ничто не изменится. Кто-то говорит - "завтра" так, как
будто за этим "завтра" будут еще дни и дни...
Сколько их? Так мало - всего пятнадцать сотен Черных Рыцарей, да не более десяти
тысяч тех, кто откликнулся на Зов... Лучше бы они не откликнулись. Но их - не изгнать, нет...
Все как в бреду. Это оттого, что знаешь: завтра - последнее завтра. А так - что
изменилось?
Опять песня менестреля - в честь прекрасной дамы...
Охотник встал с невозможно светлой - сейчас - улыбкой:
- Могучий Вала! Сегодня мы окончательно решили - с кем мы. И вот мы здесь. И я
прошу - соедини нас двоих. Пусть это будет сегодня. Пусть это сделаешь ты.
Ити молча кивнула.
Сердце дрогнуло. Ведь завтра - все... Опять - двое, опять... Что с ними будет, ведь они
тоже не станут просить пощады, как и те, и опять из-за него...
- Нет, Могучий Вала. Мы выбрали сами, - ответил Айо, читая его мысли. "Опять, опять
те же слова! Сколько же можно... Нет. Не искупить
никогда..."
Он слышал свой голос как бы со стороны, словно кто-то чужой говорил:
- Перед Ардой и Эа, Луной и Солнцем... в жизни и смерти...
Глаза в глаза. Пальцы сплелись решеткой на серебряной чаше... Терпкий вкус вина на
губах...
- Муж мой...
- Жена моя...
Молнии взметнувшихся в приветствии мечей, здравицы... А завтра - конец.
На башне пропел рассветный рог. И вот - встал менестрель, и это была последняя песня:
О чем ты, песнь моя? - рука моя слаба,
И если грянет бой - мне быть среди сраженных.
Но победителя всегда жалка судьба,
Когда уйдет звездой в легенду побежденный.
Еще горит звезда. Еще не кончен путь.
А мне уже пора войти в иные двери.
И страшно умирать, и - некуда свернуть,
Когда не можешь знать, а можешь только верить.
Я - верю, что конца не будет никогда.
Я открываю дверь - а за порогом Вечность.
Остался только шаг... Меня зовет Звезда.
Горит костер в ночи как знак далекой встречи...
А потом певец встал и осторожно положил лютню в огонь - так опускают мертвых на
погребальный костер... Вошел воин. Мелькор, даже не спросив ни слова, понял - пора.
- Пора, - негромко сказал он. Где-то снаружи заревели трубы. Штурм начался.
Воинство Валинора пришло в Белерианд на кораблях Тэлери, но никто из мореходов Тол
Эресса не вступил в бой.
Первым сошел с корабля Эонве, как и подобало предводителю Светлого Войска. И
позлащенное древко знамени Валмара вонзил он в землю. Майя не ощутил, как под его ногами,
словно от боли, содрогнулась Арта. И вот - на берегу выстроились воины Валинора.
Златокудрые Ванъяр, народ Ингве, были здесь под белыми знаменами, сверкавшими на солнце,
как снега Таникветил; и те Нолдор, что никогда не покидали Земли Бессмертных, под
предводительством Финарфина; и воинство Майяр в золоченых доспехах.
Стоя на холме под лазурным знаменем, так сказал Эонве, предводитель Светлого
Воинства, Глашатай Манве, Слово и Меч Великих:
- Воины Валар! Могуч Враг, и грозно войско его. Тяжела будет битва, но помните, что во
имя Арды и во славу Единого принимаем мы этот бой. И я клянусь - знамя Валинора взовьется
над развалинами вражьей твердыни. Победа близка; да узрит Единый Творец, как свершится
воля Его в мире. Во славу Эру!
Он вознес к небу меч, и тысячи мечей взлетели, как один, и тысячи голосов слились в
боевом кличе, и грозным эхом отозвались горы.
Верные, Люди Трех Племен, шли на бой вместе с воителями Валинора; но никого из
Нолдор Средиземья, никого из Эльфов Белерианда не было в Светлом Войске. Лишь после
узнали они об этих сражениях, потому немногое рассказывают их предания - только то, что
поведали им воины Валинора.
Так говорит "Квента Сильмариллион":
"Встречу войск Запада и Севера называют Великой Битвой, и Войной Гнева. И
выступили все войска Державы Моргота, что стали ныне бесчисленными, и Анфауглит не мог
вместить их; и весь Север был охвачен огнем Войны.
Но это не помогло Врагу. Балроги были уничтожены все, кроме тех немногих, что
бежали и укрылись в недоступных пещерах у корней земли, и бессчетные полчища Орков
гибли, как сгорает солома в огне, или были сметены, как сухие листья, гонимые пламенным
ветром. Немного осталось их, и долгие годы не тревожили они покой мира. И те немногие, что
остались от Трех Домов Людей - Друзей Эльфов, Отцов Людей - сражались на стороне войска
Пирамида