«Гарри! Гарри!»
Гарри открыл глаза. Он лежал на полу в классе Профессора Трелони, закрывая
лицо руками. Его шрам все еще горел так сильно, что глаза слезились. Боль была
настоящей. Ученики окружили его, а перепуганный Рон стоял рядом с ним на
коленях.
«Тебе плохо?»
«Конечно, ему плохо! — сказала Профессор Трелони, которая выглядела крайне
возбужденной. Ее огромные глаза выкатились, остановившись на Гарри. — Что это
было, Поттер? Видение? Что ты видел?»
«Ничего», — соврал Гарри. Он сел. Он чувствовал, как его трясет. Он не
переставая глядел по сторонам, всматриваясь в тени вокруг; голос Волдеморта
звучал так близко...
«Ты держался за свой шрам! — сказала Профессор Трелони. — Ты катался по
полу, держась за шрам! Ну же, Поттер. У меня большой опыт в подобных вопросах!»
Гарри поднял на нее глаза.
«Я думаю, мне нужно в больничное крыло, — сказал он. — Ужасная головная
боль».
«Дорогой мой, ты, несомненно, перевозбудился из-за необыкновенных
мистических вибраций в моем классе! — сказала Профессор Трелони. — Если ты
сейчас уйдешь, то можешь потерять шанс увидеть дальше, чем ты когда-либо...»
«Я не хочу видеть ничего, кроме средства от головной боли», — отрезал
Гарри.
Он встал. Ученики, которых, казалось, покинула решительность, расступились.
«Пока», — прошептал Гарри Рону и, взяв свою сумку, направился к люку, не
обращая внимания на Профессора Трелони. На ее лице было написано разочарование,
будто бы у нее отняли любимую игрушку.
Гарри спустился по приставной лестнице, но не пошел в больничное крыло. Он
и не собирался туда идти. Сириус сказал ему, что делать, если шрам будет болеть,
и Гарри следовал его совету. Он отправился прямо к кабинету Дамблдора. Проходя
по коридорам, он размышлял о своем сне... Сон был таким же ярким, как и тот, что
разбудил его дома, в Бирючинном проезде... Он мысленно повторял подробности,
стараясь убедиться, что все запомнил... Он слышал, как Волдеморт обвинял
Червехвоста за ошибку... но филин принес хорошие новости, ошибка была
исправлена, кто-то был мертв... и Червехвоста не скормили змее... он, Гарри,
будет скормлен вместо него...
Гарри не заметил, как прошел мимо каменной горгульи, охраняющей вход в
кабинет Дамблдора. Он удивленно огляделся, сообразил, что произошло, и вернулся,
встав напротив ее. Потом он вспомнил, что не знает пароля.
«Лимонная долька?» — нерешительно сказал он... Горгулья не двинулась с
места.
«Ладно, — сказал Гарри, глядя на нее, — Грушевый леденец, ээээ... Лакричная
Палочка... Шипучая Летучка... Лучшая Взрывающаяся Жвачка Друбла... Бобы Берти
Боттс Всех Вкусов... ах, нет, он ведь их не любит?.. ну, просто откройся, что
тебе стоит? — крикнул он со злостью. — Мне очень нужно его видеть, СРОЧНО!»
Горгулья оставалась неподвижной.
Гарри пнул её и больно ушиб пальцы.
«Шоколадная Лягушка! — гневно кричал он, стоя на одной ноге. — Сахарное
Перо!.. Тараканий Козинак!»
Горгулья спружинила и отодвинулась в сторону. Гарри захлопал глазами от
удивления.
«Тараканий Козинак? — сказал он потрясенно. — Я же просто пошутил...»
Он быстро прошел через отверстие в стене и встал на нижнюю ступень каменной
винтовой лестницы. Двери за ним закрылись. Лестница медленно двинулась вверх и
доставила его к полированной дубовой двери с бронзовым дверным молотком. Из
кабинета доносились голоса. Он сошел с движущейся лестницы и остановился,
прислушиваясь.
«Дамблдор, боюсь, что я не вижу связи, совсем не вижу! — это был голос
Министра Магии, Корнелия Фаджа. — Людо говорит, что Берта способна потеряться
где угодно. Я согласен, мы ожидали, что найдем ее к этому времени, но, тем не
менее, у нас нет доказательств криминальной деятельности, Дамблдор, никаких
доказательств. Что же до связи между ее исчезновением и исчезновением
Кривуча...»
«И что же по вашему мнению случилось с Барти Кривучем, Министр?» —
послышался рычащий голос Хмури.
«Я вижу две возможности, Аластор, — сказал Фадж. — Либо Кривуч в конце
концов рехнулся — очень вероятно, учитывая история его жизни — сошел с ума, и
теперь где-то блуждает...»
«В таком случае, он слишком быстро заблудился, Корнелий», — спокойно сказал
Дамблдор.
«Или же... — Фадж запнулся. — Ладно, я оставлю свое предположение до того,
как мы осмотрим место, где его нашли... Но вы ведь говорите, это было недалеко
от кареты Бобатона? Дамблдор, вы знаете, кто эта женщина?»
«Я считаю ее очень талантливым директором, и она превосходно танцует», —
миролюбиво ответил Дамблдор.
«Дамблдор, очнитесь! — рассерженно сказал Фадж. — Вам не кажется, что у вас
к ней необъективное отношение из-за Хагрида? Они не все такие уж безобидные,
конечно, если вы называете Хагрида безобидным, с его-то помешательством на
чудовищах...»
«Я подозреваю Мадам Максим не больше, чем Хагрида, — сказал Дамблдор так же
миролюбиво. — Я думаю, что, возможно, это у вас предубеждение, Корнелий».
«Может быть, закончим дискуссию?» — прорычал Хмури.
«Да, да, пойдемте туда, пора», — нетерпеливо сказал Фадж.
«Нет, я не об этом, — сказал Хмури, — я о том, что Поттер хочет с вами
поговорить, Дамблдор. Он стоит за дверью».
Глава тридцатая
ДУМООТВОД
Дверь в кабинет распахнулась.
«Здравствуй, Поттер, — сказал Хмури, — ну что ж, заходи, раз пришёл».
Гарри вошёл внутрь. Однажды он уже был в кабинете Дамблдора; это была
большая круглая комната, на стенах которой висели портреты бывших директоров и
директрис Хогвартса, находившихся в глубокой дреме. Их грудь мерно вздымалась в
такт дыханию. У стола Дамблдора стоял Корнелий Фадж, одетый, как обычно, в
деловую мантию в тонкую полоску. В руках он держал светло-зелёный котелок.
Пирамида