Мы надеемся, что скоро увидим Гарри,
Ваша,
Молли Висли.
P.S. Я надеюсь, что наклеила достаточно марок.
Дочитав письмо, Дядя Вернон засунул руку в карман и вытащил из него
конверт.
«Полюбуйся!» — прорычал он.
Он поднял конверт, в котором прибыло письмо Миссис Висли, и Гарри едва не
расхохотался. Весь конверт, целиком, был заклеен марками, за исключением
кусочка, размером в квадратный дюйм, куда Миссис Висли малюсенькими буквами
втиснула адрес Десли.
«Похоже, что она наклеила достаточно марок», — заметил Гарри, с таким
видом, как будто в оплошности Миссис Висли не было ничего из ряда вон
выходящего. Глаза дядюшки злобно засверкали.
«Почтальон тоже заметил, — сказал он, скрежеща зубами, — очень
интересовался, откуда прибыло письмо, да, да. Поэтому и позвонил в дверь. Нашёл
это забавным».
Гарри не ответил. Другой на его месте не понял бы, почему Дядя Вернон
бушует из-за конверта, заклеенного марками, но Гарри жил в доме Десли достаточно
долго и знал насколько близко они принимают к сердцу любые, из ряда вон
выходящие вещи. Больше всего на свете они боялись, что кто-нибудь узнает, что
они каким-то образом имеют что-то общее (как бы то ни было отдалённое) с людьми,
подобными Миссис Висли.
Дядя Вернон не сводил с Гарри злобного взгляда. Гарри же старался, как мог,
сохранять невозмутимый вид. Если он не сделает глупости, или не скажет ерунды,
ему удастся попасть туда, куда ему хотелось попасть больше всего на свете. И
потому он сидел и ждал, когда Дядя Вернон заговорит, но тот молчал и злобно
глядел на него. Наконец Гарри решился открыть рот.
«Так мне можно будет поехать?» — спросил он.
Большое красное лицо Дяди Вернона перекосила лёгкая судорога, усы
ощетинились. Гарри показалось, что он видит насквозь через усы, что происходит в
дядиной голове, а именно, жестокая борьба между двумя фундаментальными
инстинктами: если он разрешит Гарри поехать, то Гарри будет счастлив. А этого
Дядя Вернон пытался не допустить все тринадцать лет жизни Гарри. С другой
стороны, если он разрешит Гарри убраться к Висли, то это на две недели сократит
Гаррино пребывание с ними — а об этом можно было только мечтать, ведь Дядя
Вернон терпеть не мог Гарри в своём доме. Надо было хорошенько подумать, и,
чтобы протянуть время, он снова взглянул на письмо Миссис Висли.
«Кто она — эта женщина?» — спросил он, с неприязнью разглядывая её подпись.
«Вы видели её, — сказал Гарри, — она — мать моего друга Рона. Она его
встречала с Хог..., со школьного поезда в конце прошлого года».
Он чуть не сказал «Хогвартский экспресс», что уж точно бы вывело дядюшку из
себя. Никто в семье Десли никогда не произносил вслух названия школы, в которой
учился Гарри.
Огромное лицо Дяди Вернона исказилось, изображая попытку вспомнить что-то
крайне неприятное.
«Такая толстая коротышка? — в конце концов прорычал он, — с кучей рыжих
детей?»
Гарри насупился. Довольно странно слышать, как Дядя Вернон называет кого-то
«толстой коротышкой», когда его собственный сын Дадли достиг того, к чему он
упорно продвигался с трёхлетнего возраста, а именно, наконец-таки раздался вширь
основательнее, чем ввысь.
Дядя Вернон продолжал изучать письмо.
«Квиддитч, — пробурчал он. — Квиддитч, что за чушь такая?»
Гарри опять почувствовал прилив ярости.
«Это — такой вид спорта, — сказал он быстро, — в который играют на
мётлах...»
«Довольно, довольно!» — громко заявил Дядя Вернон. Гарри с радостью
заметил, что дядюшкой овладела лёгкая паника. Его нервы не выдержали слова
«мётлы», прозвучавшего в его собственной гостиной. Он попытался найти убежище в
тщательном изучении письма. Гарри увидел, как его губы шевельнулись, произнося:
«Пошлите почту обычным путём». Он оскалился.
«Что она имеет в виду под обычным путём?» — спросил он, брызгая слюной.
«Обычным для нас, — сказал Гарри и, не остановленный дядей, продолжал. —
Ну, знаете, совой. Это — обычная почта волшебников».
Лицо Дяди Вернона изобразило такое негодование, как будто Гарри только что
страшно выругался. Затрясшись от гнева, он бросил нервный взгляд в окно, как
будто ожидал там увидеть соседей, прижавших уши к окнам гостиной.
«Сколько раз я тебе говорил не упоминать об этой неестественности в моём
доме! — прошипел он. Лицо его залилось багрянцем. — Как ты смеешь стоять передо
мною в одежде, которой Петуния и я одарили твою неблагодарную особу...»
«После того как она стала мала Дадли», — закончил за него Гарри. И правда,
на нём была футболка с такими длиннющими рукавами, что ему пришлось подвернуть
их пять раз, чтобы добраться до пальцев рук. Футболка, свисавшая ниже колен,
колыхалась над необъятными джинсами.
«Не смей так со мной разговаривать!» — вскричал Дядя Вернон, дрожа от
злости.
Но минули те дни, когда Гарри подчинялся дурацким правилам Десли. Он не
намерен был больше терпеть от них обиды. Так же, как он нашёл способ избежать
семейной диеты, он попробует заставить Дядю Вернона отпустить его на Кубок Мира
по Квиддитчу, и для этого он приложит все силы.
Гарри глубоко вздохнул, чтобы не дрожал голос, и сказал: «Ну что ж, мне
нельзя ехать на Кубок. Можно мне уйти к себе? Мне нужно дописать письмо Сириусу,
моему крёстному».
Дело сделано. Он произнёс волшебное слово. Красные пятна медленно сползали
с лица дядюшки, придавая ему вид плохо перемешанного черносмородинового
мороженного.
«Ты... ты с ним переписываешься?» — произнёс Дядя Вернон притворно-
спокойным голосом, но Гарри заметил, как зрачки его малюсеньких глазок сузились
от страха.
«Ага, — небрежно бросил Гарри. — Я уже давно не писал ему, а он, вы знаете,
беспокоится всё ли со мной в порядке, если долго не получает от меня писем».
Он остановился, чтобы насладиться эффектом своих слов. Он практически видел
винтики, крутящиеся под густыми, аккуратно причёсанными на пробор, волосами Дяди
Вернона. Если он не позволит Гарри писать Сириусу, Сириус подумает, что с Гарри
плохо обращаются. Если он не позволит Гарри поехать на Кубок Мира по Квиддитчу,
Гарри пожалуется Сириусу и тот узнает, что с Гарри плохо обращаются. У дядюшки
не оставалось выхода. Гарри ясно видел (как будто усатое лицо было прозрачным),
как решение созревало в мозгу Дяди Вернона. Гарри пытался сдержать улыбку и
Пирамида