скульптуры вышел Нильс Ирьола. Уткнув нос в карманный приемник, он так
увлекся чтением, что наткнулся на историка. Они довольно долго извинялись
друг перед другом, а потом разговорились. Подойдя к ним, я расслышал, как
юноша сказал:
- Это очень интересный роман, но кое-какие места в нем трудно понять.
Да и перевод неважный: попадаются даже ошибки.
- Что ты говоришь? Странно, - сказал историк.
- Вот здесь, например, - показал Нильс: - "Мое сердце охватило
сожаление о потерянных инструментах".
- В чем же ты видишь здесь ошибку?
- А как же? Ведь слово "сожаление", "жалость", можно употребить только
в отношении к одушевленным предметам. Жалеть можно только живые существа, а
не веши...
- Теперь это так, мой мальчик, - сказал Молетич, - а раньше было иначе.
Ты не привык к выражению "жалеть вещи", оно режет твой слух, потому что
условия, вызвавшие к жизни это сочетание понятий, перестали существовать
несколько веков назад.
- А я считал, что это ошибка, - с удивлением сказал Нильс.
В открытых дверях показались люди; они подошли к нам и стали
прислушиваться к беседе.
- А вот здесь, - продолжав Нильс, явно обрадованный тем, что нашел
того, кто может разрешить его сомнения, - вот здесь один умный и интересный
человек вдруг начинает мечтать о том, чтобы каждый мог иметь собственный
самолет, и тут же добавляет: "но это сказка".
- Бесспорно так: ведь это происходило давно. И слова о том, что каждый
человек может иметь собственный самолет, говорились тогда лишь в сказках.
- Какая же это сказка? Это просто глупая фантазия. Ведь сейчас все
равно ни у кого нет собственного самолета.
- Конечно нет, потому что это никому не нужно.
- Постой... - остановился Нильс. - А почему именно сейчас ни у кого нет
собственного самолета?
- Я тебе объясню. То, что говорил герой романа, не так уж бессмысленно.
Давным давно существовала индивидуальная собственность как на средства
производства, так и на производимые блага. Потом, на низшей фазе коммунизма,
средства производства перешли в общественную собственность, но потребление
благ продолжало оставаться индивидуальным. И тогда каждый человек мог иметь
собственный самолет, как об этом мечтал герой книги. Однако общественное
развитие не остановилось, а продолжалось дальше, и мы сегодня живем в эпоху
ликвидации индивидуальной собственности даже на потребительские блага.
Почему? Потому что это является результатом еще более полного осуществления
принципа "каждому по потребностям". Зачем нужен самолет? Чтоы передвигаться
с одного места на другое. Ты вызываешь его и летишь, а прилетев куда хотел,
перестаешь им интересоваться, правда? Даже если бы у тебя был собственный
самолет, где бы ты его поставил? Дома? А вдруг тебе пришлось бы отправиться
на ракете на другое полушарие? Ты не смог бы взять его с собой: его
переброска туда была бы хлопотливьм делом. Лучше там иметь другой самолет,
тоже собственный, который ждал бы тебя у цели путешествия. Но человеку очень
часто приходится пользоваться ракетами для полетов; значит, надо было бы
держать свои самолеты на всех ракетных вокзалах Земли - мало ли куда ты
сможешь попасть, как же ты будешь обходиться без самолета? В конце концов,
если бы каждый из нас поступал так, вся Земля покрылась бы самолетами. Всюду
стояли бы тысячи машин, ожидая, что их собственник вдруг заглянет сюда
зачем-нибудь. Как неэкономно и как неудобно было бы такое положение! Все
равно во всех концах Земли собственных машин не разместишь. Поэтому,
отказываясь от "привилегии собственности", ты сегодня можешь получить на
Земле в любую минуту такое транспортное средство, какое тебе лучше всего
подходит.
- Понимаю, - ответил Нильс, - мы превзошли самые сокровенные мечты
древних. Но ведь собственный самолет можно было бы иметь и теперь?
- Конечно, можно. Однако наше отношение к этой проблеме так изменилось,
что подобную "собственность" каждый считал бы не исполнением мечтаний, а
обузой.
В это мгновение на потолке вспыхнула красная лампочка; весь корабль
пронизала слабая, но заметная дрожь, похожая на глубокий вздох металла.
Потом в наступившей тишине из невидимых репродукторов разнесся голос:
- Внимание! Тревога! Готовность первой степени. Все гравитационные
установки - стоп! Внимание! Приготовиться к исчезновению весомости.
Я почувствовал, что с каждым мгновением становлюь все легче. "Гея"
тормозила вращательное движение, еще минута -- и зал наполнился свободно
парящими людьми. Кресла, столики - все, что не было прикреплено к полу,
теперь, потеряв вес, плавало в воздухе. Я дотронулся пальцами до потолка.
Это длилось секунд двадцать, потом вновь послышался голос:
- Внимание! Отбой готовности первой степени по тревоге. Включить
гравитационные установки. Внимание! Ожидать дальнейших распоряжений.
Мы спустились на пол, как детские шары, из которых выпустили газ;
каждый, прикоснувшись ногами к полу, хватался за какой-нибудь предмет, чтобы
сохранить равновесие. Потом мы бросились на смотровую палубу.
Перед нами открывалась все та же картина: огромный полосатый диск
Юпитера изливал на нас снизу мутно-янтарный свег. Позади, в нескольких
десятках километров за кормой "Геи", висело неподвижное светящееся газовое
облако, которое рассеивалось медленно, как взорвавшаяся звезда. В тишине
послышался короткий, отрывистый писк зуммеров; со свистом пронеслись
несколько раз лифты-экспрессы. Ракета затормозила ход и, повернувшиеь кормой
к Юпитеру произвела в его направлении два коротких взрыва. Потом по палубе
разнесся глухой, далекий свист: это включили энергопушки. Корабль, слегка
наклонившись, навис над раскинувшейся во все стороны поверхностью планеты.
Снова послышался свист лифтов-экспрессов, но никто из нас не пытался
связаться с кабиной рулевого управления, чтобы не помешать астронавигаторам.
Вдруг внезапно вновь заговорили репродукторы:
- Внимание! Специальный вызов. Все врачи на свои места!
Я поспешил к лифту и спустился вниз. Подбегая к операционной, я
встретил Анну Руис.
- Что произошло?
- Несчастный случай! Некогда рассказывать, отправляйся вниз, в
барокамеру, я сейчас еду туда! -
Она втолкнула меня в лифт и захлопнула двери так быстро, что я не успел
ответить. На предпоследнем ярусе в лифт вошли Тер-Акониан и Ирьола.
- Что случилось? - обратился я к ним.
Оказывается, с Ганимеда, спутника Юпитера, мимо которого мы проходили
на расстоянии всего около восьмидесяти тысяч километров, сегодня утром
Скачать книгу [0.29 МБ]
Пирамида