электрическому органу. За мною сразу же встал молодой сатурниец в бежевом
шланговике. Тремя присосками он держал чемоданы, четвертой вытирал пот.
Было и в самом деле очень жарко. Когда подошла моя очередь, служащий,
прозрачный, как хрусталь, ардрит, изучающе посмотрел на меня, позеленел
(ардриты выражают чувства сменой Окраски; зеленая соответствует нашей
улыбке) и спросил:
- Вы позвоночный?
-Да.
- Двоякодышащий?
- Нет. Только воздухом...
- Прекрасно, благодарю вас. Кормежка смешанная?
-Да.
- С какой планеты, позвольте узнать?
- С Земли.
- Тогда прошу вас к следующему окошку.
Я прошел дальше и, заглянув в окошко, убедился, что передо мною все
тот же служащий, вернее, его продолжение. Он листал конторскую книгу.
- Ага! Нашел, - сказал он. - Земля... гм, отлично, отлично. Вы к нам
туристом или по торговому делу?
- Туристом.
- Тогда позвольте...
Одним присоском он начал заполнять бланк, а другим тем временем подал
мне еще один, для подписи, и сказал:
- Смег повалит через неделю. Поэтому не откажите в любезности
посетить комнату 116; там вами займется наша резервная мастерская. А потом
попрошу вас зайти в комнату 67, в фармацевтический пункт. Там вы получите
пилюли эвфруглия; принимать их надо каждые три часа, чтобы нейтрализовать
вредное для вашего организма радиоактивное излучение нашей планеты...
Угодно ли вам светиться во время пребывания на Энтеропии?
- Нет, спасибо.
- Как желаете. Пожалуйста, вот ваши бумаги. Вы ведь млекососущий, не
правда ли?
- В некотором роде.
- Что ж, приятного вам сосания!
Попрощавшись с учтивым служащим, я пошел, как он и советовал, в
резервную мастерскую. В яйцеобразном помещении было, как мне сперва
показалось, пусто. Там стояло несколько электрических аппаратов, а под
потолком брильянтовыми лучами сияла хрустальная люстра, которая, однако,
оказалась ардритом, дежурным техником; он тотчас спустился ко мне. Я сел в
кресло, а техник, развлекая меня разговором, произвел какие-то измерения и
сказал:
- Благодарю, ваш бутон получат все инкубатории на планете. Если во
время смега с вами что-нибудь станется, можете быть совершенно покойны...
мы немедленно доставим резерв.
Я не вполне понимал, о чем он толкует, но многолетние странствия
научили меня сдержанности. Нет ничего тягостнее для обитателей какой
угодно планеты, нежели объяснять чужаку местные обычаи и привычки.
В фармацевтическом кабинете я снова встал в очередь; продвигалась она
очень быстро, и вскоре проворная ардритка в фаянсовом абажуре вручила мне
порцию пилюль. Еще одна мелкая таможенная формальность (я уже не рискнул
положиться на электрический мозг), и с визой в руке я вернулся на верхнюю
палубу.
Тотчас за луной начиналась космотрасса, прекрасно ухоженная, с
большими рекламными надписями по сторонам. Промежуток между буквами
составляет тысячи километров, но при нормальной езде слова мелькают так
быстро, будто читаешь газету. Какое-то время я читал с любопытством,
например: "Охотники! Пользуйтесь только ловецкой пастой МНЯМ!", или:
"Хочешь быть веселым - плюй на осьмиолов!" и т. п.
В семь вечера я приземлился на этотамском космодроме. Голубое солнце
только что зашло. В лучах красного, стоявшего еще довольно высоко, все
вокруг пламенело, словно охваченное пожаром, - необыкновенное зрелище.
Неподалеку от моей ракеты величественно опустился галактический крейсер.
Рядом с его хвостом разыгрывались трогательные сцены встреч. Разъединенные
на долгие месяцы ардриты с радостными восклицаниями падали друг другу в
объятия, а затем все - отцы, матери, дети - соединялись, нежно обнявшись,
в шары, пылавшие на солнце ярким румянцем, и спешили к выходу. Я двинулся
вслед за катившимися в завидной гармонии семьями; тут же за космодромом
была остановка гламбуса, в который я и сел. Экипаж этот, украшенный вверху
золотыми буквами, которые составляют надпись: "ПАСТА РАУС САМА ОХОТИТСЯ!",
весьма схож со швейцарским сыром: в дырках побольше размещаются взрослые,
в маленьких дырочках - детвора. Только я сел, как гламбус тронулся.
Окруженный его кристаллической мякотью, над собой, под собой и вокруг себя
я видел радушно подсвеченные, разноцветные силуэты попутчиков. Я сунул
руку в карман за томиком Бедекера - пора уже было познакомиться с его
указаниями, - но как же я был удивлен, обнаружив у себя в руках выпуск,
посвященный планете Энтевропии, удаленной на три миллиона световых лет от
места, в котором я находился. Нужный выпуск остался дома. Проклятая
рассеянность!
Не оставалось ничего другого, как пойти в этотамское
представительство известного астронавтического агентства "ГАЛАКС".
Любезный кондуктор, к которому я обратился, тотчас остановил гламбус,
указал присоском на огромное здание и на прощанье дружески переменился в
лице.
С минуту я стоял неподвижно, наслаждаясь редкостным видом, какой
представляли собой центральные кварталы города в наступающих сумерках.
Красное солнце только что опустилось за горизонт. Ардриты не знают
искусственного освещения, потому что светятся сами. Проспект Мрудр, на
котором я вышел, переполняло мерцанье прохожих; какая-то молодая ардритка
кокетливо вспыхнула и помигала мне золотистыми полосками под своим
абажуром, но затем - как видно, распознав чужеземца, - смущенно пригасла.
Ближние и дальние здания искрились и разгорались жильцами, которые
возвращались домой; в глубине храмов лучились в молитвенном экстазе толпы
прихожан; в проемах лестничных клеток с бешеной скоростью радужно
переливались дети; все это было так восхитительно, так живописно, что
просто не хотелось уходить, но я боялся, что "Галакс" закроется.
В вестибюле агентства меня направили на двадцать третий этаж, в
провинциальный отдел. Увы, такова печальная, но непреложная истина: Земля
затеряна в мало кому известной, заколоченной досками космической глуши!
Сотрудница, к которой я обратился, потускнела, смешавшись, и
объяснила, что "Галакс", к сожалению, не располагает ни путеводителями, ни
Скачать книгу [0.02 МБ]
Пирамида