Дядюшка уже больше не сдерживался. Даже более терпеливый человек при
таких обстоятельствах вышел бы из себя: ведь это значило потерпеть
крушение у самой гавани!
Но, по милости неба, за великими огорчениями следуют и великие радости,
и профессор Лиденброк получил удовлетворение, способное заслонить
испытанное им отчаяние.
На следующий день небо было все еще затянуто тучами, но в воскресенье,
28 июня, в предпоследний день месяца, смена луны вызвала и перемену
погоды. Солнце заливало кратер потоками света. Каждый пригорок, каждая
скала, каждый камень, каждая кочка получала свою долю солнечных лучей и
тут же отбрасывала свою тень на землю. Тень Скартариса вырисовывалась
вдали своим острым ребром и неприметно следовала за лучезарным светилом.
Дядюшка следовал по ее стопам.
В полдень, когда предметы отбрасывают самую короткую тень,
знаменательная тень Скартариса слегка коснулась края среднего отверстия в
кратере.
- Тут! - вскричал профессор. - Тут пролегает путь к центру земного
шара! - прибавил он по-датски.
Я посмотрел на Ганса.
- Forut! - спокойно сказал проводник.
- Вперед! - повторил дядя.
Было один час тридцать минут пополудни.
17
Теперь только начиналось настоящее путешествие. До сих пор трудности
следовали одна за другой; теперь они должны были в буквальном смысле слова
вырастать у нас под ногами.
Я не заглядывал еще в этот бездонный колодец, в который мне предстояло
спуститься. Теперь настал этот момент. Я мог еще или принять участие в
рискованном предприятии, или отказаться попытать счастье. Но мне было
стыдно отступать перед нашим проводником. Ганс так охотно соглашался
участвовать в этом романтическом приключении; он был так хладнокровен, так
мало думал об опасностях, что я устыдился оказаться менее храбрым, чем он.
Не будь его, у меня нашлось бы множество веских доводов, но в присутствии
проводника я не стал возражать; тут я вспомнил прелестную фирландку и
шагнул ближе к центральному отверстию в кратере.
Как я уже сказал, оно имело сто футов в диаметре, или триста футов в
окружности. Я нагнулся над одной из скал и взглянул вниз. Волосы встали у
меня дыбом. Ощущение пустоты овладело всем моим существом. Я почувствовал,
что центр тяжести во мне переместился, голова закружилась, точно у
пьяницы. Нет ничего притягательнее бездны. Я готов был упасть. Чья-то рука
удержала меня. То был Ганс. Положительно, мне следовало взять еще
несколько "уроков по головокружению", вроде тех, что я брал в
копенгагенском храме Спасителя. Хотя я только мельком заглянул в колодец,
все же успел разглядеть его строение. Внутренние, почти отвесные, стены
колодца представляли собою ряд выступов, которые должны были облегчать
схождение в пропасть. Но если и была лестница, то перила отсутствовали.
Веревка, прикрепленная у края отверстия, могла бы послужить нам надежной
опорой, но как же отвязать ее, когда мы совершим прыжок в бездну?
Однако существовало простое средство, которое и применил дядюшка. Он
взял веревку толщиной в дюйм и длиной в четыреста футов, перекинул ее
через проем в выступе лавы у самого края отверстия и спустил оба ее конца
вниз. Таким образом каждый из нас, держа в руках оба конца веревки,
получал некоторую опору и мог легче спускаться в бездонные бездны;
спустившись на двести футов, было совсем нетрудно стянуть вниз веревку,
выпустив из рук один ее конец. Этот прием можно было повторять ad
infinitum [до бесконечности (лат.)].
- Теперь займемся багажом, - сказал дядюшка, когда все приготовления
были закончены, - разделим его на три тюка, и каждый из нас привяжет на
спину по одному тюку; я говорю только о хрупких предметах.
Очевидно, отважный профессор не относил нас к числу последних.
- Ганс, - продолжал он, - возьмет инструменты и часть съестных
припасов; ты, Аксель, вторую треть съестных припасов и оружие; я - остаток
провизии и приборы.
- Но кто же, - сказал я, - спустит вниз одежду, лестницу и кучу
веревок?
- Они спустятся сами.
- Как так? - спросил я.
- Сейчас увидишь.
И дядюшка, недолго думая, горячо принялся за дело. По его приказу Ганс
собрал в один тюк все мягкие вещи и, крепко связав его, без дальнейших
церемоний сбросил в пропасть.
Я услыхал, как наш багаж с гулким свистом, рассекая воздух, летел вниз.
Дядюшка, нагнувшись над бездной, следил довольным взглядом за путешествием
своих вещей, пока не потерял их из виду.
- Хорошо, - сказал он. - А теперь очередь за нами!
Я спрашиваю любого здравомыслящего человека: возможно ли слушать такие
слова без содрогания?
Профессор взвалил себе на спину тюк с приборами, Гане - с утварью, я -
с оружием. Мы спускались в следующем порядке: впереди шел Ганс, за ним
дядюшка и, наконец, я. Схождение совершалось в полном молчании, нарушаемом
лишь падением камней, которые, оторвавшись от скал, с грохотом скатывались
в пропасть.
Я сползал, судорожно ухватясь одной рукой за двойную веревку, а другой
опираясь на палку. Единственной моей мыслью было: как бы не потерять точку
опоры! Веревка казалась мне слишком тонкой для того, чтобы выдержать трех
человек. Поэтому я пользовался ею по возможности меньше, показывая чудеса
эквилибристики на выступах лавы, которые я отыскивал, нащупывая ногой.
И когда такая скользкая ступень попадалась под ноги Гансу, он
хладнокровно говорил:
- Gif akt!
- Осторожно! - повторял дядюшка.
Через полчаса мы добрались до скалы, прочно укрепившейся в стене
пропасти.
Ганс потянул веревку за один конец; другой конец взвился в воздух;
соскользнув со скалы, через которую веревка была перекинута, конец ее упал
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида