дирижирующего похоронным гимном, воздух огласился рыданиями, стонами.
Заунывен и тяжек был ритм этих надгробных стенаний. Друзья покойного били
себя по голове, а родственницы яростно раздирали ногтями лица, проливая
больше крови, чем слез. Эти несчастные женщины добросовестно выполняли
дикий обряд. Но, видимо, подобных проявлений скорби было недостаточно для
умиротворения души умершего, и воины, желая отвести гнев вождя от его
соплеменников и предоставить ему на том свете все те блага, которыми он
пользовался на земле, полагали, что спутница жизни Кара-Тете не должна
покинуть умершего. Несчастная женщина и сама не согласилась бы пережить
мужа. Таков был обычай, таков был закон, и история Новой Зеландии
насчитывает немало примеров подобных жертв.
Появилась вдова Кара-Тете. Она была еще молода. Растрепанные волосы в
беспорядке падали ей на плечи, она рыдала и голосила. Среди воплей
слышались порой слова, в которых она прославляла добродетели умершего
супруга и горестно жалела о нем. Вдруг, охваченная безудержным порывом
горя, она простерлась у подножия насыпи и начала биться головой о землю.
В эту минуту к ней подошел Кай-Куму. Злополучная жертва поднялась, но
вождь могучим ударом дубины повалил ее обратно на землю, и она, как
пораженная громом, упала мертвая.
Тотчас раздались дикие крики. Сотни рук угрожающе протянулись к
пленникам, потрясенным этим страшным зрелищем. Но никто не тронулся с
места, ибо похоронный обряд еще не был закончен.
Жена Кара-Тете снова соединилась с мужем. Их тела лежали теперь рядом.
Но для загробной жизни усопшему было мало верной супруги. Кто станет
прислуживать им у Нуи-Атуа, если за ними не последуют в тот мир их рабы?
Шесть несчастных были приведены к трупам своих властелинов. Это были
слуги, ставшие рабами в силу беспощадных законов войны. Пока жив был
Кара-Тете, они испытывали самые жестокие лишения, страдали от грубого
обращения, недоедали, работали наравне с животными, а ныне, согласно
верованиям маорийцев, они обречены были влачить такое же жалкое
существование в загробной жизни.
Эти несчастные, казалось, безропотно примирились со своей участью. Она
их не удивляла: они давно предвидели ее. Их руки не были связаны, что
свидетельствовало о том, что обреченные примут смерть не сопротивляясь.
Впрочем, их смерть была легкой: их избавили от длительных мучений.
Пытки предназначались виновникам гибели вождя. Те, стоя в двадцати шагах,
старались не смотреть на отвратительное зрелище; ему предстояло сделаться
еще ужаснее.
Шесть ударов дубинами, нанесенные шестью сильными воинами, покончили с
жертвами, которые распростерлись на земле, среди лужи крови. Это послужило
сигналом к жуткой сцене людоедства.
На тела убитых рабов не распространяется табу, охраняющее тело их
властелина. Тела рабов - достояние племени. Это мелкие подачки, брошенные
похоронным плакальщикам. И едва жертвоприношение было закончено, как вся
масса туземцев - вожди, воины, старики, женщины, дети - без различия пола
и возраста, охваченные животной яростью, набросились на бездыханные
останки жертв... И в мгновение ока тела рабов, еще теплые, были
растерзаны, разорваны, раскромсаны, даже не на куски, а на клочья. Из
двухсот присутствовавших на погребении маорийцев каждый получил свою долю
человеческого мяса. Они боролись, дрались и спорили из-за каждого куска.
Капли дымящейся крови покрывали чудовищ-гостей, и вся эта отвратительная
орда, обливаясь кровавыми брызгами, урчала. Это было исступление, бред
разъяренных тигров. Казалось, то был цирк, где укротители пожирали диких
животных. Затем в двадцати различных местах вспыхнули костры. Запах
горелого мяса отравил воздух, и если бы не оглушительный шум пиршества,
если бы не крики этих обжор, до отвала наевшихся, то пленникам было бы
слышно, как на зубах этих людоедов трещали кости их жертв.
Гленарван и его спутники, задыхаясь от отвращения, пытались скрыть от
женщин эту гнусную сцену. Они понимали, какие муки ждут их завтра при
восходе солнца и какие жестокие пытки придется им испытать перед смертью.
Они онемели от ужаса и отвращения.
Вслед за пиршеством начались похоронные танцы. Появилась крепчайшая
наливка, настоянная на стручковом перце, которая еще сильнее опьянила и
так уже пьяных от крови дикарей, и в них не осталось ничего человеческого.
Казалось, - мгновение, и они забудут о табу и набросятся на приведенных в
ужас их исступлением пленников.
Но среди общего опьянения Кай-Куму сохранял выдержку. Он позволил
кровавой оргии дойти до кульминационной точки, а затем прекратил, и обряд
погребения был закончен в установленном порядке. Трупы Кара-Тете и его
супруги подняли и согласно новозеландскому обычаю усадили так, что колени
были подобраны к животу, и скрестили им руки. Пришло время предать трупы
земле, но погребение не было еще окончательным, истлеть должно было лишь
тело, а кости сохраниться.
_Удупа_, то есть место для могилы, выбрали вне крепости, милях в двух
от нее, на вершине небольшой горы Маунганаму, поднимавшейся на нравом
берегу озера.
Именно туда должны были быть перенесены тела вождя и его супруги. К
земляной насыпи, где находились тела, принесли два первобытных паланкина,
или, проще говоря, носилки. На них посадили оба трупа, укрепив на них
одежду лианами. Четыре воина подняли носилки на плечи и двинулись к месту
последнего упокоения в сопровождении всего племени, снова затянувшего
траурный гимн.
Пленники, продолжавшие находиться под бдительным надзором стражи,
видели, как похоронная процессия вышла за пределы первой ограды, затем
пение и крики мало-помалу затихли в отдалении.
С полчаса мрачное шествие, двигавшееся в глубине долины, не было видно
пленникам, затем оно снова показалось, извиваясь вдоль горных тропинок. На
столь большом расстоянии волнообразное движение этой длинной колонны людей
казалось каким-то призрачным.
Процессия остановилась на высоте восьмисот футов, на вершине
Маунганаму, как раз у того места, где была вырыта могила для погребения
Кара-Тете.
Если бы хоронили простого маорийца, то его опустили бы в яму и засыпали
камнями. Но для могущественного, грозного вождя, которому, без сомнения, в
недалеком будущем предстояло быть возведенным в сан божества, племя
приготовило могилу, достойную его подвигов на земле.
Удупа окружал частокол, а возле самой ямы, где должны были покоиться
тела вождя и его супруги, расставлены были заостренные кверху колья,
украшенные резными, красными от охры фигурами. Родственники усопших не
забыли, что Вайдуа - дух умершего - нуждается в пище так же, как и бренное
Скачать книгу [0.45 МБ]
Пирамида
