оставлять одну, пока она находится в этой стране, где ей грозит столько
опасностей.
В ту минуту, когда мистер Фогг выходил из вокзала, к нему подошел
полисмен и спросил:
- Мистер Филеас Фогг?
- Да.
- А этот человек - ваш слуга? - прибавил полисмен, показывая на
Паспарту.
- Да.
- Будьте любезны оба следовать за мной.
Мистер Фогг ни одним жестом не выразил своего удивления. Полицейский
был представителем закона, а для всякого англичанина закон - святыня.
Паспарту, как истый француз, попробовал было рассуждать, но полисмен
коснулся его своим жезлом, и мистер Фогг сделал своему слуге знак
подчиниться.
- Может ли эта дама сопровождать нас? - спросил мистер Фогг.
- Может! - ответил полисмен.
Полицейский проводил мистера Фогга и его спутников к пальки-гари -
четырехколесному и четырехместному экипажу, запряженному парой лошадей.
Тронулись в путь. Во время переезда, длившегося двадцать минут, никто не
проронил ни слова.
Экипаж сначала пересек "черный город" - узенькие улички, загроможденные
лачугами, где ютились грязные и оборванные люди - разноплеменное население
этих кварталов. Затем он проехал европейский город, застроенный кирпичными
домами, осененный кокосовыми пальмами и ощетинившийся строительными
лесами; здесь, несмотря на утренний час, проезжали элегантные всадники и
двигались роскошные кареты.
Экипаж остановился перед каким-то зданием невзрачного вида, мало
похожим на жилой дом. Полисмен высадил своих пленников - их с полным
правом можно было так назвать - и провел в комнату с решетками на окнах.
Затем он объявил:
- В половине девятого вы предстанете пред судьей Обадия!
Затем он вышел и запер дверь.
- Ну вот! Мы арестованы! - воскликнул Паспарту, опускаясь на стул.
Миссис Ауда, тщетно стараясь скрыть волнение, сказала, обращаясь к
мистеру Фоггу:
- Вы должны расстаться со мною, сударь! Вас преследуют из-за меня! За
то, что вы меня спасли!
Филеас Фогг коротко ответил, что это невозможно. Преследовать по делу
"сутти"! Немыслимо! Как жалобщики осмелились бы об этом заявить? Тут
какая-то ошибка. Мистер Фогг закончил уверением, что он во всех случаях не
покинет молодой женщины и сопроводит ее до Гонконга.
- Но пароход отходит в полдень! - заметил Паспарту.
- Мы еще до полудня будем на борту, - спокойно ответил невозмутимый
джентльмен.
Это было сказано так уверенно, что Паспарту невольно повторил про себя:
- Черт побери! Ну, конечно! Еще до полудня будем на пароходе! - Но он
отнюдь не был в этом уверен.
В половине девятого дверь комнаты отворилась. Появился полисмен и
провел арестованных в соседнее помещение. Это был зал суда, наполненный
многочисленной публикой, состоявшей из европейцев и местных жителей.
Мистер Фогг, миссис Ауда и Паспарту сели на скамью перед возвышением,
предназначенным для судьи и секретаря.
Почти тотчас же вышел в сопровождении секретаря и сам судья Обадия. Это
был толстый, совершенно круглый человек. Он снял с гвоздя один из париков
и ловко надел его себе на голову.
- Слушается первое дело, - объявил он.
Но вдруг он поднес руку к голове и воскликнул:
- Эге! Да ведь это не мой парик!
- Ваша правда, мистер Обадия, - это мой, - сказал секретарь.
- Дорогой мистер Ойстерпуф, неужели вы думаете, что судья может вынести
правильный приговор, будучи в парике секретаря?
Произошел обмен париками. Во время этих приготовлений Паспарту весь
сгорал от нетерпения - ему казалось, что стрелка громадных часов, висевших
в зале суда, страшно быстро движется по циферблату.
- Слушается первое дело, - повторил судья.
- Филеас Фогг! - провозгласил секретарь Ойстерпуф.
- Я, - ответил мистер Фогг.
- Паспарту!
- Здесь! - отозвался Паспарту.
- Превосходно! - начал судья. - Вот уже два дня, как вас ищут во всех
поездах, прибывающих из Бомбея.
- Но в чем нас обвиняют? - нетерпеливо перебил Паспарту.
- Вы это сейчас узнаете, - ответил судья.
- Сударь, - начал Филеас Фогг, - я британский гражданин и имею право...
- С вами непочтительно обошлись? - спросил судья.
- Отнюдь нет.
- Прекрасно! Вызовите жалобщиков.
По приказу судьи дверь распахнулась, и пристав ввел в зал трех
индийских жрецов.
- Так я и думал! - прошептал Паспарту. - Это те самые мерзавцы, что
хотели сжечь нашу молодую даму.
Жрецы встали перед судьей, и секретарь громким голосом прочел их жалобу
на Филеаса Фогга и его слугу, обвиняемых в кощунственном осквернении
браминского святилища.
- Вы слышали? - спросил судья Филеаса Фогга.
- Да, - ответил мистер Фогг, посмотрев на часы, - слышал и признаю.
- Ага! Вы признаете?..
- Да, признаю и жду, чтобы эти три жреца в свою очередь признались в
том, что они были намерены делать в пагоде Пилладжи.
Жрецы переглянулись. Они, казалось, ничего не поняли из слов
обвиняемого.
- Вот именно, - нетерпеливо вмешался Паспарту, - в той самой пагоде
Пилладжи, перед которой они собирались сжечь свою жертву!
Снова полная растерянность жрецов и крайнее изумление судьи Обадия.
- Какую жертву? - спросил он. - Кого сжечь? В самом центре Бомбея!
- Бомбея? - воскликнул Паспарту.
- Ну да. Ведь речь идет не о пагоде Пилладжи, а о пагоде Малабар-Хилл в
Бомбее.
- В качестве вещественного доказательства представлены башмаки
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида