замечание от взрослого.
Гигант поклонился врачу и прошел мимо.
- Видите, какой гигант? Нормальный рост европейца колеблется между
ста шестьюдесятью двумя сантиметрами у итальянцев и ста семьюдесятью семью
у норвежцев. А рост этого великана - двести тринадцать сантиметров. Ему
всего семнадцать лет. До десяти лет он рос совершенно нормальным ребенком,
а потом вдруг начал неудержимо тянуться вверх. Почему? Потому что у него
передняя доля придатка мозга-гипофиза начала развиваться слишком быстро
или, как говорим мы, врачи, это результат гиперфункции, то есть усиленной
деятельности передней доли гипофиза. А вот карлица, - смотрите вправо. Ей
тридцать семь лет, а рост ее всего девяносто семь сантиметров. Задержка
роста у нее произошла потому, что функция щитовидной железы была
ослаблена.
- Да, но все эти изменения произошли в детском возрасте.
- Со взрослыми дело, конечно, сложнее. Но наука преодолевает все
препятствия... Пойдемте вот к тому домику у холма. Может быть, нам удастся
посмотреть на мисс Веде.
У веранды домика сидела женщина, откинувшись на спинку большого
кресла.
- Добрый вечер, мисс Веде! - любезно сказал Цорн.
Женщина, не поднимаясь, кивком головы приветствовала Цорна.
Престо, взглянув на женщину, содрогнулся. Это было какое-то чудовище
с удлиненным лицом, резко выдающимся подбородком и затылком, с утолщенным
носом и губами. У нее были уродливо большие руки и ноги.
- Как она страшна! - тихо сказал Престо, когда они прошли мимо
больной.
- Да, уродлива, - ответил доктор. - Но поверите ли вы, что эта
женщина еще недавно блистала красотой, что всего два года тому назад она
взяла в Чикаго приз красоты. И, поверьте, она действительно была
необычайной красавицей. У меня есть ее фотография, где она снята до
болезни. Я покажу вам ее.
- И что же так ее изуродовало?
- Без видимой причины у нее начали разрастаться кости лица, главным
образом подбородка, концы пальцев рук и ног, а также ребра и остистые
отростки позвонков. Болезнь началась с общей слабости. Акромегалия - так
называется эта болезнь, и зависит она от болезненного увеличения, скорее
всего опухоли передней доли гипофиза. Если бы это случилось в детстве, она
стала бы великаншей, а в двадцать лет получилось вот такое уродство.
Впрочем, искусственно я мог бы создать великана и из взрослого чело века.
- Она безнадежна?
- Нисколько. Как только нам удастся привести в норму функции ее
придатка мозга, формы ее тела изменятся сами собой.
- Вы хотите сказать, что вновь уменьшатся ее кости и она станет
похожа на самое себя?
Цорн кивнул головой.
- Не правда ли, разве это не кажется чудесным? А вы говорите о
незыблемости форм человеческого тела. Нет ничего незыблемого. Все течет,
все изменяется.
11. ГОРМОНЫ, ГИПОФИЗЫ...
Вторую ночь Престо провел почти так же плохо, как и первую. Он долго
не мог заснуть. Сидя в глубоком сафьяновом кресле, он проверял в памяти
волнующие впечатления дня. Очаровательная женщина, превращенная злым
недугом в какую-то страшную ведьму, карлики, великаны, и среди всех этих
уродцев и чудовищ - доктор Цорн как волшебник, который собирается
разрушить злые чары и вернуть всем уродцам вид нормальных, здоровых людей.
Престо начинал дремать, и ему пригрезилось, что женщина-чудовище с
огромным подбородком поднимается со своего кресла, идет к нему и,
простирая свои уродливые большие руки, говорит:
"Я люблю тебя, Тонио, жених оставил меня. Но ты мне нравишься больше,
чем жених. Мы оба уроды. Мы стоим друг друга. И мы родим уродов, каких не
видал еще свет... Они будут так смешны, что все люди подохнут от смеха. И
тогда землю наследуют наши потомки. Над ними уже никто не будет смеяться,
потому что все будут ужасающе уродливы. И уродство будет признано
красотой. И самый уродливый будет признан самым красивым..."
Тонио проснулся в холодном поту.
"Какой отвратительный сон..." - подумал он. И вдруг быстро сел на
кровати и схватился за голову. Одна мысль поразила его: "Я бежал во сне от
страшной мисс Веде. А разве я сам лучше? Да, Гедда Люкс была права, тысячу
раз права, отвергнув меня. Как несправедливо жесток я был с нею в
последний раз... Что, если в самом деле Гедда умерла от смеха? Я оставил
ее без памяти. Быть может, у нее слабое сердце..."
Тонио соскочил с кровати и зашагал по комнате.
"Надо будет телеграфировать Гофману, спросить его. Впрочем, Гофман,
наверно, уже уехал... Если я в самом деле убил ее смехом, то начнется
следствие, меня арестуют, быть может, обвинят в убийстве и казнят. И я
умру уродом... Нет! Нет! Если Гедда умерла, этого не исправишь. Кроме
Гофмана, никто не знает о том, куда я уехал. Сначала надо излечиться от
уродства, а там будет видно... Однако как расшатались у меня нервы! Надо
взять себя в руки".
Тонио заставил себя лечь в кровать, но до самого утра не мог уснуть.
"Безобразие - самая тяжелая болезнь!" - повторял он в бреду. Только когда
первые утренние лучи осветили верхушки деревьев, Тонио задремал, повторяя
в полусне неизвестные мудреные слова, которые звучали как заклинания:
"Гипофиз... Гормон... Акромегалия... Гиперфункция..."
- Нет, право, от этого можно с ума сойти, - говорил Престо,
проснувшись в одиннадцать часов утра. - Я должен знать совершенно точно,
что такое эти гормоны и гипофизы, я должен знать всю механику, - тогда
туман рассеется, и в голове будет порядок.
Умывшись, Престо подошел к большому зеркалу в ванной комнате и
внимательно рассмотрел свое лицо. О, недаром он был киноартистом! Он знал
каждый миллиметр этого лица, безобразного и смешного.
- Лопоухий, туфленосый уродец! - сказал Престо, обращаясь к своему
отражению в зеркале. - Скоро тебе придет конец. Ты сгоришь, утечешь,
улетучишься, а на смену тебе придет... хотел бы я знать, как буду я
выглядеть после лечения, - сказал Престо уже другим тоном.
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида