Лоран приносила ворох последних медицинских журналов и книг и показывала
их голове. Голова просматривала. На нужной статье шевелила бровями. Лоран
клала журнал на пюпитр, и голова погружалась в чтение. Лоран привыкла,
следя за глазами головы, угадывать, какую строчку голова читает, и вовремя
переворачивать страницы.
Когда нужно было на полях сделать отметку, голова делала знак, и
Лоран проводила пальцем по строчкам, следя за глазами головы и отмечая
карандашом черту на полях.
Для чего голова заставляла делать отметки на полях, Лоран не
понимала, при помощи же их бедного мимического языка не надеялась получить
разъяснение и потому не спрашивала.
Но однажды, проходя через кабинет профессора Керна в его отсутствие,
она увидала на письменном столе журналы со сделанными ею по указанию
головы отметками. А на листе бумаги рукой профессора Керна были переписаны
отмеченные места. Это заставило Лоран задуматься.
Вспомнив сейчас об этом, Мари не удержалась от вопроса. Может быть,
голове удастся как-нибудь ответить.
- Скажите, зачем мы отмечаем некоторые места в научных статьях?
На лице профессора Доуэля появилось выражение неудовольствия и
нетерпения. Голова выразительно посмотрела на Лоран, потом на кран, от
которого шла трубка к горлу головы, и два раза подняла брови. Это означало
просьбу. Лоран поняла, что голова хочет, чтобы открыли этот запретный
кран. Уже не в первый раз голова обращалась к ней с такой просьбой. Но
Лоран объясняла желание головы по-своему: голова, очевидно, хочет
покончить со своим безотрадным существованием. И Лоран не решалась открыть
запретный кран. Она не хотела быть повинной в смерти головы, боялась и
ответственности, боялась потерять место.
- Нет, нет, - со страхом ответила Лоран на просьбу головы. - Если я
открою этот кран, вы умрете. Я не хочу, не могу, не смею убивать вас.
От нетерпения и сознания бессилия по лицу головы прошла судорога.
Три раза она энергично поднимала вверх веки и глаза...
"Нет, нет, нет. Я не умру!" - так поняла Лоран. Она колебалась.
Голова стала беззвучно шевелить губами, и Лоран показалось, что губы
пытаются сказать: "Откройте. Откройте. Умоляю!.."
Любопытство Лоран было возбуждено до крайней степени. Она
чувствовала, что здесь скрывается какая-то тайна.
В глазах головы светилась безграничная тоска. Глаза просили, умоляли,
требовали. Казалось, вся сила человеческой мысли, все напряжение воли
сосредоточились в этом взгляде.
Лоран решилась.
Ее сердце сильно билось, рука дрожала, когда она осторожно
приоткрывала кран.
Тотчас из горла головы послышалось шипение. Лоран услышала слабый,
глухой, надтреснутый голос, дребезжащий и шипящий, как испорченный
граммофон:
- Бла-го-да-рю... вас...
Запретный кран пропускал сжатый в цилиндре воздух. Проходя через
горло головы, воздух приводил в движение горловые связки, и голова
получала возможность говорить. Мышцы горла и связки не могли уже работать
нормально: воздух с шипением проходил через горло и тогда, когда голова не
говорила. А рассечение нервных стволов в области шеи нарушало нормальную
работу мышц голосовых связок и придавало голосу глухой, дребезжащий тембр.
Лицо головы выражало удовлетворение.
Но в этот момент послышались шаги из кабинета и звук открываемого
замка (дверь лаборатории всегда закрывалась ключом со стороны кабинета).
Лоран едва успела закрыть кран. Шипение в горле головы прекратилось.
Вошел профессор Керн.
3. ГОЛОВА ЗАГОВОРИЛА
С тех пор как Лоран открыла тайну запретного крана, прошло около
недели.
За это время между Лоран и головой установились еще более дружеские
отношения. В те часы, когда профессор Керн уходил в университет или
клинику, Лоран открывала кран, направляя в горло головы небольшую струю
воздуха, чтобы голова могла говорить внятным шепотом. Тихо говорила и
Лоран. Они опасались, чтобы негр не услыхал их разговора.
На голову профессора Доуэля их разговоры, видимо, хорошо действовали.
Глаза стали живее, и даже скорбные морщины меж бровей разгладились.
Голова говорила много и охотно, как бы вознаграждая себя за время
вынужденного молчания.
Прошлую ночь Лоран видела во сне голову профессора Доуэля к,
проснувшись, подумала: "Видит ли сны голова Доуэля?"
- Сны... - тихо прошептала голова. - Да, я вижу сны. И я не знаю,
чего больше они доставляют мне: горя или радости. Я вижу себя во сне
здоровым, полным сил и просыпаюсь вдвойне обездоленным. Обездоленным и
физически и морально. Ведь я лишен всего, что доступно живым людям. И
только способность мыслить оставлена мне. "Я мыслю. Следовательно, я
существую", - с горькой улыбкой процитировала голова слова философа
Декарта. - Существую...
- Что же вы видите во сне?
- Я никогда еще не видал себя в моем теперешнем виде. Я вижу себя
таким, каким был когда-то... вижу родных, друзей... Недавно видал покойную
жену и переживал с нею весну нашей любви. Бетти когда-то обратилась ко мне
как пациентка, повредив ногу при выходе из автомобиля. Первое наше
знакомство было в моем приемном кабинете. Мы как-то сразу сблизились с
нею. После четвертого визита я предложил ей посмотреть лежащий на
письменном столе портрет моей невесты. "Я женюсь на ней, если получу ее
согласие", - сказал я. Она подошла к столу и увидала на нем небольшое
зеркало; взглянув на него, она рассмеялась и сказала: "Я думаю... она не
откажется". Через неделю она была моей женой. Эта сцена недавно пронеслась
передо мной во сне... Бетти умерла здесь, в Париже. Вы знаете, я приехал
сюда из Америки как хирург во время европейской войны. Мне предложили
здесь кафедру, и я остался, чтобы жить возле дорогой могилы. Моя жена была
удивительная женщина...
Лицо головы просветлело от воспоминаний, но тотчас омрачилось.
- Как бесконечно далеко это время!
Скачать книгу [0.12 МБ]
Пирамида
