ладу, и, главное, подрастающая Джейн не могли бы следить за судьбой
Аврелия. И он в раннем детстве был отвезен самим Боденом в Дандарат.
Но так как эта школа официально не существовала, то в опекунских
отчетах фигурировала мифическая школа-санаторий для нервнобольных
детей. Бланки, подписи и отчеты этой школы фабриковались Дандаратом.
В Дандарате мистер Боден, привезя маленького Аврелия, имел
продолжительную беседу с директором школы Пирсом-Бхаравой, дав ему
указания: жизнь и физическое здоровье Аврелия Гальтона должны быть
сохранены во что бы то ни стало. Что же касается нервной системы и
психики, то они должны быть предельно расшатаны. Общеевропейского
образования Аврелию ни в каком случае не давать. Умственно не
развивать. Никаких практических знаний, никакого знакомства с жизнью.
Если не удастся свести с ума, держать его по крайней мере в состоянии
инфантилизма - детской стадии развития.
Пирс быстро понял, чего от него требуют, и обещал создать из
Аврелия классического идиота. Не так быстро, но все же сговорились и о
деньгах.
Вполне удовлетворенный, Боден вернулся в Лондон. Весь отчет
компаньону о поездке состоял из двух слов: "Олл райт!" - и Хезлон
больше ни о чем не спрашивал.
Пирс два раза в год присылал Бодену и Хезлону официальные отчеты
для опекунского совета и неофициальные донесения. Вначале они были
очень утешительные. Но затем начали появляться такие фразы:
"Ариэль-Аврелий, к сожалению, оказался трудновоспитуемым", - и
компаньоны прекрасно понимали, что это значит.
Но они не теряли надежды. На худой конец, если Аврелий и не станет
умалишенным, то все же нетрудно будет получить признание его
недееспособности. Боден и Хезлон в каждом отчете опекунскому совету
писали об умственной отсталости, дефективности своего опекаемого.
Когда же он предстанет совершеннолетним детиной с пушком на губах
перед врачебной экспертизой, опекунским советом и судом и не в
состоянии будет ответить на обычные вопросы: "Какой сегодня день,
какого месяца, сколько вам лет, какой вы национальности,
вероисповедания" и тому подобное и на каждый вопрос будет неизменно
отвечать: "Я не знаю", - его слабоумие будет очевидно для всех.
Остальное докончат дружеские отношения с судебно-медицинскими
экспертами и членами опекунского совета.
Так шли годы. До совершеннолетия Аврелия осталось всего несколько
месяцев, когда было получено письмо, заставившее Бодена включить
радиорепродуктор.
Пирс сообщал о том, что курс учения в школе Дандарат Аврелием
закончен, но он, разумеется, может остаться в ней до совершеннолетия.
Так как "умственное состояние Аврелия-Ариэля Гальтона, к сожалению,
оставляло желать лучшего", то он, Пирс, принужден был подвергнуть
Ариэля специальному лечению по методу профессора Хайда, "мистеры Боден
и Хезлон знают, какой это опытный врач и глубокий ученый. К
величайшему прискорбию, даже вмешательство профессора Хайда не оказало
заметного действия на умственные способности Ариэля, но опыт все же
прошел не безрезультатно: Аврелий неожиданно для всех и самого мистера
Хайда получил необычайную и поистине чудесную способность, которой
трудно поверить, если не видеть самому: способность подниматься на
воздух без всякого аппарата. Этот божественный дар делает Ариэля
весьма полезным для тех великих целей, которые ставит себе наша
организация".
В черновике Пирс вначале написал "бесценным", но потом поправил на
более осторожное: "весьма полезным".
"И если уважаемые мистеры Боден и Хезлон не возражают, то ТО и ООЗ
(что значило Теософическое общество и Общество оккультных знаний)
готовы немедленно использовать Ариэля для своих целей, разумеется,
после того, как он будет признан недееспособным".
Наконец-то усердие диктора пригодилось: придвинувшись к Хезлону,
Боден проговорил:
- Не сошел ли Пирс с ума?
- Это случается с теми, которые имеют дело с ненормальными, -
ответил Хезлон, кивнув головой.
- Как бы то ни было... - и, не договорив, Боден начал быстро что-то
писать на телеграфном бланке. Набросав несколько строк, он передал
Хезлону бланк, на котором было написано:
"Никаких шагов до получения наших указаний. Примите все
меры охраны.
Боден, Хезлон".
Хезлон кивнул головой и передал клеркам через форточку телеграмму,
надписав адрес.
- Пожалуй, одному из нас придется поехать, - сказал Хезлон.
- Да, - отозвался Боден.
И компаньоны уставились друг на друга, обдумывая новую ситуацию.
- Джейн... - после паузы сказал Боден, давая направление мыслей
своему компаньону.
- Да, - ответил тот.
И они погрузились в размышление, глубине которого могли бы
позавидовать йоги.
8. Глава восьмая. Камень преткновения
Обсуждая любой вопрос, относящийся к судьбе Аврелия, нельзя было не
подумать о Джейн. Она была его сестрой и возможной наследницей. Но
главное - она была Джейн. Ее характер доставлял опекунам много
огорчений и неприятностей. Для них она была камнем преткновения,
вечной заботой. Боден и Хезлон ненавидели ее.
Еще в детстве Джейн отличалась строптивостью и непокорностью. Когда
же она подросла, то начала проявлять к опекунам явную
недоброжелательность и недоверие. Боден и Хезлон со времени отъезда
Аврелия в Индию старались внушить ей, что ее брат - душевнобольной,
что он находится на излечении и свидание с ним невозможно, так как это
повредило бы ему. Но она упрямо твердила: "Я не верю вам. Где вы его
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида