покраснел, главным образом покраснели его большие уши.
- Хотел бы надеяться, - пробормотал Бейли.
- У меня не было никакого приличного предлога, во всяком случае, я
ничего не мог объяснить Василии. С моей стороны было преступно не
предвидеть такой вещи.
Я должен был подготовить рациональные основания, чтобы не оттолкнуть
юное неопытное существо и при этом не ранить и не унизить ее. Мне было
страшно стыдно, что я принял на себя необычную ответственность, взяв в дом
ребенка и подвергнув его такому неприятному опыту. Мне казалось, что мы
могли бы сохранить наши отношения отца и дочери, быть друзьями, но она не
соглашалась. Я отказал ей как мог ласково и нежно, но с тех пор между нами
все пошло плохо. Наконец, она пожелала иметь собственный дом. Сначала я
протестовал - не потому, что не хотел этого, а потому, что хотел наладить
наши отношения до того, как она уйдет. Но я ничего не мог сделать. Это
было, пожалуй, самое тяжелое время в моей жизни. Она настаивала на уходе, и
я не мог ее задерживать. Тогда она уже была профессиональным роботехником -
я очень рад, что она не бросила эту профессию из-за отношения ко мне - и
могла построить себе дом без моей помощи. Так она и сделала, и с тех пор
между нами почти никаких контактов.
- Возможно, она не полностью отдалилась от вас, если не бросила
роботехнику.
- Она лучше всего знала роботехнику и больше всего интересовалась ею.
Это никак не связано со мной. Я знаю, потому что в начале тоже так думал и
делал попытки к примирению, но они были отвергнуты.
- Значит, вы с ней промахнулись?
- Конечно, промахнулся. Это пример ошибочности решения взять ребенка.
Испытываешь иррациональное побуждение, атавистическое желание, оно внушает
ребенку сильнейшую любовь, а затем тебя самого ставит перед возможностью
отказа, когда этот самый ребенок предлагает себя, и этот отказ эмоционально
ранит девочку на всю жизнь. И, вдобавок, еще испытываешь иррациональное
сожаление от ее отсутствия. Мы оба напрасно пострадали, и это целиком моя
вина. Я никогда не ощущал такого ни до, ни после.
Фастальф впал в задумчивость, и Бейли мягко спросил:
- Какую связь имеет это с Глэдис?
Фастальф вздрогнул.
- Ах, я и забыл. Так вот, все очень просто. То, что я сказал насчет
Глэдис - правда. Мне она нравилась, я симпатизировал ей, восхищался ее
талантом. Вдобавок, она похожа на Василию. Я заметил это сходство, когда
впервые увидел по гиперволне сообщение о ее прибытии с Солярии. - Он
вздохнул. - Когда я понял, что она как и Василия, получила эмоциональные
шрамы от секса, это было больше, чем я мог вынести. Я устроил ей жилище
поблизости, как вы знаете, стал ее другом и делал, что мог, для смягчения
ее адаптации в чужом мире.
- Значит, она замена дочери.
- Да, пожалуй. Вы не представляете, как я рад, что ей не пришло в
голову предлагать мне себя. Оттолкнуть ее - это пережить то же самое, что с
Василией, а принять - еще хуже, поскольку я чувствовал бы, что сделал для
чужой, хоть и похожей на мою дочь, то чего не сделал для родной дочери.
Теперь вы понимаете, почему я вначале заколебался ответить вам. Ваш вопрос
сразу напомнил мне трагедию моей жизни.
- А вторая ваша дочь?
- Ламин? - равнодушно сказал Фастальф. - Я никогда не контактировал с
ней, хотя время от времени о ней слышу.
- Как я понял, она на политической работе.
- Да, у глобалистов.
- Что это такое?
- Глобалисты? Они заботятся только об Авроре, только о нашем шарике.
Аврорцы должны быть лидерами в заселении Галактики. Всем другим надо
загораживать путь, особенно землянам. Они называют это "Просвещенным
эгоизмом".
- Вы, конечно, не согласны с ними.
- Конечно, нет. Я веду партию гуманистов, которые считают, что все
человеческие существа имеют право на долю в Галактике. Когда я упоминал о
своих врагах, я имел в виду глобалистов.
- Значит, Ламин ваш враг.
- И Василия тоже. Она член Роботехнического Института Авроры - РИА,
основанного несколько лет назад, и работающие там роботехники смотрят на
меня, как на демона, которого надо уничтожить любой ценой. Но мои бывшие
жены, насколько мне известно, все вне политики и, возможно, даже гуманисты.
- Он криво улыбнулся. - Ну, мистер Бейли, вы задали все вопросы, какие
хотели?
Руки Бейли бесцельно прошлись по бокам аврорских брюк в поисках
карманов, но не нашли их. Пришлось в качестве компромисса сложить руки на
груди.
- Да, доктор Фастальф. Но я вовсе не уверен, что вы ответили на первый
вопрос. Мне кажется, вы все время обходите его. _З_а_ч_е_м _в_ы о_т_д_а_л_и
_Д_ж_а_н_д_е_р_а_ Г_л_э_д_и_и_? Давайте в открытую, чтобы мы увидели свет
во тьме.
29
Фастальф снова покраснел, может, на этот раз от гнева, но говорил
по-прежнему мягко.
- Не задирайте меня, мистер Бейли. Я вам ответил. Мне было жаль
Глэдис, и я подумал, что Джандер составит ей компанию. С вами я говорил
более откровенно, чем с кем-либо другим, во-первых, из-за своего положения,
а во-вторых, потому что вы не аврорец. И в обмен прошу разумного уважения.
Бейли прикусил губу. Он не на Земле. У него нет здесь официальной
власти, а на карту поставлено больше, чем его профессиональная гордость.
- Извините, доктор Фастальф, если я задел ваши чувства. Я не имел
намерения обвинить вас в неискренности или в отсутствии сотрудничества. Тем
не менее, я не могу действовать без полной правды. Позвольте мне намекнуть
на возможный ответ, каким я его вижу, и вы скажете, прав я, прав частично
или полностью не прав. Не могло ли быть так что вы дали Джандера Глэдис,
чтобы он служил фокусом для ее сексуальной тяги, и она, таким образом, не
имела бы случая предлагать себя _в_а_м? Может быть, это не было
сознательной причиной, но подумайте об этом сейчас. Возможно ли, чтобы
такое чувство содействовало подарку?
Скачать книгу [0.23 МБ]
Пирамида