Я сказала:
- Ланселот, а когда все это кончится и ты станешь по-настоящему
знаменит, тогда ты ведь можешь и отдохнуть, верно? Мы поехали бы в
город и жили бы там...
- Ты свихнулась. Неужели ты не понимаешь, что, коль скоро меня
признают, я просто обязан буду продолжать начатое? Молодежь ринется ко
мне. Моя лаборатория превратится в гигантский Институт Темпоральных
Исследований. Еще при жизни станут слагать обо мне легенды. Имя мое
так прославится, что в сравнении со мной лучшие будут выглядеть всего
лишь интеллектуальными пигмеями...
При этих словах он вытянулся и приподнялся на цыпочки. Глаза
горели, будто он уже видел пьедестал, на который его вознесут
современники.
Последняя моя надежда рухнула. Надежда на клочок личного счастья,
пусть даже крошечного.
Я тяжело вздохнула.
Я попросила агента из похоронного бюро не вывозить тело и гроб из
лаборатории до самых похорон в фамильном склепе Стеббинсов на
Лонг-Айленде. Попросила не бальзамировать его, сказав, что буду
держать гроб в большой комнате-холодильнике с температурой около нуля.
Агент исполнил мою просьбу с явным неудовольствием. Без сомнения,
он что-то заподозрил, и в частную хронику это подозрение все же
просочилось. Мое объяснение, будто я хочу последние дни побыть рядом с
мужем и будто мне хочется, чтобы его помощники смогли проститься с
телом, звучало не очень убедительно.
Но Ланселот настаивал именно на этом объяснении. Все это были его
слова.
Когда труп уложили в гроб и посторонние покинули лабораторию, я
пошла проведать Ланселота.
- Ланселот, - сказала я, - агент был очень недоволен. Боюсь, он
заподозрил нечистое.
- Превосходно, - удовлетворенно промычал Ланселот.
- Но...
- Осталось ждать всего один день. Из-за простого подозрения ничто
не изменится до завтра. А завтра утром труп исчезнет, во всяком
случае, должен исчезнуть...
- Ты считаешь, он может и не исчезнуть?
Так я и думала!..
- Может произойти задержка, или исчезнет чуть раньше. Я никогда еще
не посылал таких тяжелых предметов и не знаю, насколько точны мои
вычисления. Чтобы проверить их, я и решил оставить тело здесь, а не
отправлять его в похоронный дом. Это одна из причин.
- Но там оно исчезло бы на глазах у свидетелей.
- Боишься, что заподозрят обман?
- Конечно.
Его, видимо, развеселило мое высказывание.
- Думаешь, скажут: "Почему это он отослал помощников? Почему,
проводя опыты, которые под силу и ребенку, он все же умудрился
отравиться? Почему труп исчез без свидетелей?" А потом добавят: "Вся
эта история с путешествиями во времени - чушь! Он принял наркотики,
впал в каталептическое состояние, что ввело в заблуждение врача".
- Да, - без особой уверенности согласилась я. (Как он быстро
соображал, однако!)
- И наконец, - продолжал он, - когда я буду настаивать на том, что
все же решил проблему путешествий во времени, что меня признали
мертвым, потому что я на самом деле был мертв, а потом на самом деле
ожил, тогда ортодоксы с негодованием отвергнут меня, обозвав
обманщиком и мистификатором. Ну что ж, за одну неделю я стану притчей
во языцех по всей земле. Все только об этом и станут говорить. Я же
предложу продемонстрировать опыт перед любой группой компетентных
ученых. Одновременно опыт можно транслировать по межконтинентальному
телевидению. Общественное мнение вынудит ученых присутствовать на
демонстрации опыта. А телевидение наверняка согласится: ему наплевать,
что показывать - чудо или экзекуцию. Если я выиграю - это будет чудо,
проиграю - экзекуция. В любом случае зрителей окажется в избытке. А
это для них главное. И тут я раскроюсь!.. Разве что-нибудь подобное
встречалось когда-нибудь в жизни или в науке?
На мгновение меня ослепила эта картина. Но что-то косное, привычное
во мне шептало: "Слишком длинный путь, слишком сложно! Наверняка
сорвется!"
Вечером приехали его помощники и старались изо всех сил проявить
печаль по усопшему. Еще два свидетеля присягнут, что они видели
Ланселота мертвым. Еще два свидетеля внесут сумятицу и помогут
событиям выстроиться в стройную пирамиду его апофеоза.
С четырех утра мы оба, кутаясь в пальто, сидели в холодильной
комнате и ждали нулевого момента.
Ланселот, очень возбужденный, непрерывно проверял приборы, что-то
там делал с ними. Его настольный компьютер все время работал, хотя уму
непостижимо, как удавалось Ланселоту застывшими, негнущимися от холода
пальцами набирать нужные цифры.
Я чувствовала себя совсем несчастной. Холодно. Рядом, в гробу,
труп, и абсолютная неизвестность впереди.
Казалось, прошла вечность, а мы по-прежнему сидели и ждали. Наконец
Ланселот сказал:
- Все в порядке. Исчезнет, как я и рассчитывал. В крайнем случае,
на пять минут раньше или позже. Отличная точность для массы в
семьдесят килограммов!
Он улыбнулся мне, и так же мило он улыбнулся трупу.
Я обратила внимание, что его куртка, которую он не снимал последние
три дня (в ней он и спал), была вся измята, словно изжевана. Такой она
выглядела и на втором Ланселоте, мертвом, в момент его появления.
Ланселот, казалось, почувствовал, о чем я думала, или поймал мой
взгляд, потому что быстро посмотрел вниз, на своего двойника, и
произнес:
- А, это... надо надеть фартук. Мой двойник был в фартуке, когда
появился.
- А что, если ты не наденешь его? - спросила я.
- Нет, непременно надо это сделать, это необходимо. Мы должны
Скачать книгу [0.02 МБ]
Пирамида