Чтобы проверить себя, Доктор прикоснулся перчаткой к тому месту, где исчезло существо. Камень оказался в этом месте мягким, податливым, как глина, и очень горячим.
— Может, оно его расплавило? Какая-то высокотемпературная форма жизни?
— Нет. У меня такое предчувствие, что здесь что-то совсем другое, что-то гораздо более сложное…
Предчувствие не обмануло Доктора. Секунд через десять или пятнадцать после того, как исчезло неизвестное существо, снова раздался знакомый чавкающий звук. Стена вздрогнула и стала медленно уходить куда-то вглубь, словно ее всасывал изнутри огромный каменный рот. Сначала образовалась небольшая, но стремительно расширяющаяся воронка или, скорее, неправильное, сферическое углубление. Оно вогнулось внутрь скалы, расширилось и, наконец, замерло, образовав длинный узкий коридор, отделенный от пола пещеры невысокой, в полметра, каменной ступенькой. Проход был таким, что в него свободно, не сгибаясь, мог пройти человек. Направленный внутрь луч фонаря ничего не объяснил им. Свет терялся в стенах длинного, ровного туннеля, конца которого нельзя было рассмотреть.
— Кажется, нас приглашают войти…
— И не подумаем. При таком энергетическом вооружении, как у них, нужна силовая защита, а мы…
— А мы уже не экспедиция, Миша. Кажется, ты это забыл, так вот войдем как есть и даже эту игрушку оставим. — Доктор выключил бластер. — Терять нам нечего, а доверие можно заслужить только доверием.
Больше они не спорили. Даже когда Доктор повернулся и положил у порога бластер, предварительно вынув из него батарею, Кибернетик не стал возражать.
Прошли метров двести, а может, больше. Очень трудно определялось расстояние в этом совершенно гладком коридоре с тускло поблескивающими, словно лакированными, стенами.
Идти было легко. Пол мягко пружинил под ногами. Чтобы скомпенсировать внешнюю температуру, пришлось включить охлаждение скафандров на полную мощность.
— Ты заметил, перед тем как образовался проход, камень даже не светился, температура совсем небольшая, иначе никакое охлаждение не помогло бы. Если это не плавление, то что же?
— Может, ослаблено сцепление между молекулами?
— Молекулярное сцепление? Ну, не знаю… Для этого нужна такая прорва энергии.
— Меня другое беспокоит: этот проход что-то уж слишком длинный. Не понимаю, зачем им это понадобилось?
— Вот, кажется, и конец.
Но это был не конец. Просто коридор раздваивался на два одинаковых рукава. С минуту они стояли молча, раздумывая, куда повернуть. А метров через пятьдесят коридор снова раздваивался. Они вернулись и отметили первый поворот. Потом Кибернетик предложил более рациональный способ:
— Будем все время поворачивать налево, чтобы не запутаться.
Они еще раз повернули налево, и почти сразу же луч фонаря осветил новую развилку.
— Не слишком прямая дорога, а?
— Честно говоря, мне это не нравится, — сказал Доктор.
— Может быть, попробуем разок повернуть направо?
— Правые туннели должны заканчиваться тупиком.
— Откуда ты знаешь?
— Да уж знаю… Можно, конечно, проверить, только снова пометь поворот.
Они проверили. Доктор оказался прав. Почему-то это открытие заставило его помрачнеть. Они вернулись к помеченной развилке и снова свернули налево. Доктор теперь почти не разговаривал. Его шаркающие шаги доносились все глуше. Прислушавшись к его затрудненному дыханию, Кибернетик остановился.
— Барахлит фильтр? Чего ты все время отстаешь?
— Просто забыл привернуть свежий баллон, когда выскакивал из шлюпки.
— Интересно, как тебе удалось сдать экзамены в школе третьей ступени… — сказал Кибернетик, внимательно изучая свой распределитель. — Значит, воздуха у нас всего на полчаса. Придется поторопиться. — Он отвинтил запасной баллон и протянул Доктору: — Держите, медицинский работник. Жаль, что я не Навигатор. Ты бы у меня одним нарядом не отделался за такие штучки!
— Спасибо, — просто сказал Доктор.
И Кибернетик почувствовал, как от этого знакомого земного слова улетучивается все его раздражение.
Прошло минут десять, прежде чем они поняли: что-то изменилось. Появилось едва заметное движение воздуха.
— Погаси свет, — попросил Кибернетик.
В наступившей темноте увидели впереди светлое пятно.
— Кажется, там выход!
— Конечно, выход. Лабиринт всегда заканчивается выходом, если применить правило левой руки.
— О чем ты? — не понял Кибернетик.
— О земных лабиринтах.
— Но здесь не Земля!
— В том-то и дело! Это мне и не нравится. Слишком знакомый лабиринт. И слишком простой…
Проход теперь расширился, перешел в длинный зал. Впереди тускло поблескивала какая-то лужа. А еще дальше за ней скала раздвигалась в стороны, и можно было увидеть знакомое дно ущелья.
— Смотри-ка, уже рассвет, — сказал Кибернетик. — Долго мы проплутали.
Доктор ему не ответил. Он остановился и стоял теперь сжав кулаки, с ненавистью глядя на лужу, преградившую им путь.
— Ну, чего ты застрял? Пойдем! Хорошо, что вышли в наше ущелье, успеем добраться до шлюпки.
— Понимаешь, Миша… А ведь мы здесь не пойдем.
— Не пройдем?
— Нет. Я сказал, не пойдем. Сейчас я тебе все объясню.
— Да что тут объяснять! Объяснишь, когда сменим баллоны!
— Тогда уже будет поздно. Послушай, этот лабиринт… А теперь этот… этот… бассейн, доска… Вон там, видишь?
— Какая доска? Я вижу каменную плиту, и прекрасно. С ее конца легко перепрыгнуть через лужу!
— Вот именно. Именно перепрыгнуть… В этом все дело.
— Да говори ты толком, наконец!
— Помнишь, там, в лабиринте, я знал, что все время нужно поворачивать налево?.. И этот зал мне знаком.
— Ну это ты, брат, загнул! Не мог ты этот зал видеть!
— А я и не видел. Здесь не видел. Я его на Земле видел… У меня такое чувство, как будто я в чем-то виноват, как будто я эти опыты выдумал…
— Какие опыты?! — Теперь уже Кибернетик окончательно вышел из себя. Он повернулся к Доктору, и его лицо покраснело от гнева. — Будешь ты говорить толком или мне тащить тебя к выходу?! Кислорода осталось на пятнадцать минут, хватит лирику разводить!
— Ну так слушай. В таком зале мы показываем студентам опыты на крысах, ну… на простейшие инстинкты, понимаешь? Вон там — лабиринт. Здесь прыжковый стенд. В конце — приманка. Кусок сала или выход — разница небольшая. Конечно, все соответственно увеличено в масштабе.
— Ты хочешь сказать, что теперь в роли крыс мы?
Доктор молча кивнул и сел на пол. Он выбрал камень поудобнее, расположился основательно и совершенно спокойно. Видно было, что он уже принял окончательное решение и теперь никуда не спешил. Чтобы все время видеть его лицо, Кибернетику пришлось сесть рядом.
— Значит, они простейшие инстинкты проверяют… А зря ты оставил бластер!
Доктор ничего не ответил, только пристально посмотрел на него, и почему-то Кибернетик смутился, отвел взгляд. Но почти сразу же новая мысль заставила его вскочить на ноги.
— Черт возьми, но это нелепо! Не могли они не видеть шлюпки!
— Конечно, они видели шлюпку и понимают, что мы не крысы. Вряд ли они вообще знают, что такое крысы, но наверняка знают, как мы к ним относимся.
— Откуда?
— Оттуда, откуда они узнали об этом стенде. Из моей памяти.
Кибернетику показалось, что после этих слов дышать стало труднее, словно уже истекли оставшиеся у них пятнадцать минут…
— Думаешь, они читают мысли?..
— Мысли — вряд ли. Человек мыслит символами, словами. А эта условная система не может быть сразу понята никаким другим разумом, тем более что не только способ информации, но и ее кодировка, как правило, всегда отличны. Помнишь бету Ориона? Сколько там бились над расшифровкой языка запахов? Нет. Не мысли, но вот память, пожалуй, им доступна. Память, прежде всего зрительные образы. Ну, и эмоциональная окраска какого-то определенного образа, наверное, им понятна… Впрочем, все это только догадки. Фактов пока очень мало. Не успели мы собрать достаточно фактов.
— Еще успеем, — машинально сказал Кибернетик и вдруг понял все, что имел в виду Доктор. — То есть ты хочешь сказать, что у нас нет другого выхода, только отказ от участия во всем этом? — Кибернетик обвел рукой каменный мешок, в котором они сидели.
— Я рад, что ты понял. Есть вещи, которые очень трудно объяснять.
— Нет. Подожди. Можно обойти доску или вернуться! В конце концов, в лабиринте мог быть и другой ход. Мы же не все ответвления проверили. Не сидеть же так, пока кончится кислород!
— Видишь ли, Миша, наверняка я знаю только одну вещь, отличающую человека от крысы…
Они помолчали, слышно было, как где-то капает и шипит в респираторах воздух. Кибернетик так и не спросил, что это за вещь, и тогда Доктор закончил:
— Чувство собственного достоинства.
За секунду до этих слов Кибернетику еще казалось, что он сможет переубедить Доктора или, на худой конец, сбегать к шлюпке за новыми баллонами. И сейчас, уже признав для себя правоту Доктора, но все еще не находя сил принять ее до конца, он зло возразил:
— Я ведь не стану ближе к крысе оттого, что пройду по доске!
— Конечно, нет. Но тогда ты примешь условия предложенной нам игры. Крысы всегда их принимали.
Опять надолго наступило молчание. Свет фонарей постепенно желтел, и Кибернетик отметил про себя, что, значит, и батарее от бластера досталось тоже, скоро они останутся в полной темноте. Может, это и лучше…
Доктор отыскал его плечо. Рука Доктора казалась через скафандр очень легкой.
— Думаешь, они поймут?
— По крайней мере, узнают о нас кое-что… И потом, это ведь прежде всего для нас самих важно, не превращаться в подопытных кроликов…
Доктор не успел закончить фразу. За их спиной раздался громкий лопающий звук. Оба резко обернулись. Стены не было. Исчез целый кусок в несколько квадратных метров. И совсем недалеко, у самого пролома, они увидели шлюпку.
4
Одуванчики в траве казались вспышками земного солнца… На секунду мелькнула шальная надежда, что это Земля. Вот за этой знакомой сосной начинается тропинка к санаторию… Но тропинки там не было. Практикант увидел, что ее нет, сразу, как только поднялся на ноги. Он вдруг почувствовал, что трава под ногами слишком колюча, слишком крепка для земной травы. Физик вскочил и смотрел на Практиканта так, словно хотел проверить, видит ли и он этот лес.
— По-моему, это не галлюцинация и не мираж, — сказал Практикант, с трудом проталкивая слова через спазму, сдавившую горло.
Вспоминая позже, что они почувствовали в те первые минуты, они точно установили, что меньше всего в их чувствах было все-таки удивления. И не потому, что притупилось восприятие необычного на чужой планете. Просто они все время инстинктивно ждали чуда. И теперь, когда чудо действительно случилось, они восприняли его как должное. Само собой разумеющимся казалось даже отсутствие последствий радиации. Правда, Физик считал, что они могут проявиться позже, но на это Практикант возразил, что на планете, где растут каменные сосны, радиация тоже может быть особой. Физик не сразу понял, о каких каменных соснах он говорит. И тогда Практикант протянул ему обломок ветки, где в изломе вместо знакомой светлой древесины темнел камень.
— Об этом я догадался раньше. Видишь, не шевелится ни одна ветка, несмотря на сильный ветер. Это не настоящие деревья. Очень детальные копии.
— Для любой копии нужен оригинал.
— Здесь использовано все, что можно было извлечь из моей памяти… Силуэты деревьев. На заднем плане они как будто расплылись. В этом месте нет ничего потому, что я не помню, что там стояло у нас в санатории: не то беседка, не то фонтан. Образовалась бесформенная глыба. В изломе ветки нет ни жилок, ни сосудов, видишь, структура базальта. Это не окаменевшие деревья. Это копии деревьев, искусно сделанные из камня.
— Для чего?
— Ну, я не знаю. Может, это у них такой способ общаться друг с другом.
— Ну да! Мы рисуем на бумаге, а они вырубают послания из скал. Простой и дешевый способ.
— А как иначе это объяснишь?
— Пока не знаю. Давай посмотрим, что здесь есть еще.
Каменные копии деревьев стояли полукругом ряда в четыре вокруг выемки, в которой они спали. За деревьями ничего не изменилось, в пустынной базальтовой равнине. Физик, защитив глаза от ветра ладонью, долго смотрел в ту сторону, куда улетела шлюпка.
Скачать книгу [0.10 МБ]
Пирамида