Напиши поскорее, нет ли в Лондоне спокойного места для А Хули ?
Люблю и помню,
твоя А».
Как только я послала письмо, зазвонил мобильный. Номер не определился, и мое
сердце екнуло в груди. Я догадалась, кто это, еще до того, как услышала голос в
трубке.
— Здравствуй, — сказал Александр. — Ты сказала «три дня», но это слишком долго.
Могу я увидеть тебя завтра? Хотя бы на пять минут?
— Можешь, — сказала я прежде, чем успела подумать.
— Тогда я пришлю Михалыча. Он позвонит. Целую.
*
Дверь лифта открылась, и мы с Михалычем вошли в пентхаус. Александр в своей
генеральской форме сидел в кресле и смотрел телевизор. Он повернулся к нам, но
заговорил не со мной.
— Что, Михалыч, опять ваши обосрались? — спросил он весело и кивнул на длинную
жидкокристаллическую панель, показывавшую сразу два канала — по одной половине
экрана бегали белые и красные футболисты, а на другой что то бубнил в темно
фиолетовую бороду похожий на Карабаса Аслан Удоев с пластырем на лбу.
— Так точно, товарищ генерал лейтенант, — ответил Михалыч смущенно. — Как есть
обосрались всем отделом.
— Не выражайся при девушке.
— Так точно.
— А что случилось?
— Да непонятно. Непредвиденные помехи. Кажется, сигнал точного времени
наложился.
— Ну как обычно, — сказал Александр. — Как какая хуйня случается, все на
технический отдел валят.
— Так точно, товарищ генерал лейтенант.
— Не жалко исполнителя? Михалыч махнул рукой.
— Таких шекспироведов у нас до хрена, товарищ генерал лейтенант. Шекспиров чего
то не видать.
— Я же тебе ясно сказал, Михалыч, — не ругайся. Михалыч покосился на меня.
— Так точно. Подготовить справку?
— Не надо справку. Не мое это дело, пусть те, кто затевал, расхлебывают. Я бумаг
не люблю. На бумаге оно всегда хорошо выходит, а в жизни, — Александр кивнул на
экран, — сам видишь.
— Так точно, товарищ генерал лейтенант.
— Можешь идти.
Дождавшись, пока за Михалычем закроется дверь, Александр встал из кресла и
подошел ко мне. Я догадалась, что он не хотел проявлять чувств при подчиненном,
но все равно притворилась обиженной и, когда он коснулся рукой моего плеча,
отстранилась.
— Мог бы сначала со мной поздороваться. А потом уже с этим хреном про футбол
трепаться. И вообще, выключи телевизор!
На экране уже не было Удоева — вместо него там появился продвинутый молодой
человек с са мокатом трайком. Он задорно закричал:
— Сегодня зажигаем вместе с молодежной командой «Мальборо»!
И тут же погас.
— Извини, — сказал Александр, кидая пульт обратно на журнальный столик. —
Здравствуй.
— И потом, что у тебя за язык. Как у пьяного слесаря.
— У меня? — спросил он и показал мне язык. — У пьяного слесаря такой?
Я улыбнулась. Несколько секунд мы молча глядели друг на друга.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Уже лучше, спасибо.
— А что у тебя за корзинка в руках?
— Это я тебе принесла, — сказала я застенчиво.
— Ну ка дай…
Взяв корзинку из моих рук, он разорвал упаковку.
— Пирожки? — спросил он, с недоумением поднимая на меня глаза. — Почему пирожки?
Зачем?
Я отвела взгляд.
Его лицо медленно прояснилось.
— Подожди… А я думаю, почему на тебе этот красный капюшон? А ха ха ха!
Залившись счастливым смехом, он обхватил меня руками и усадил рядом с собой на
диван. Это движение получилось у него очень естественным, и
я не успела оттолкнуть его, хотя собиралась немного поломаться. Впрочем, не
уверена, что мне сильно хотелось.
— Это как в анекдоте, — сказал он. — Про Красную Шапочку и волка. Красная
Шапочка спрашивает: а зачем тебе, волк, такие большие глаза? Волк говорит:
затем, чтобы лучше тебя видеть. Красная Шапочка спрашивает: а зачем тебе, волк,
такие большие уши? Чтоб лучше тебя слышать, отвечает волк. А зачем тебе,
спрашивает Красная Шапочка, такой большой хвост? Это не хвост, сказал волк и
густо покраснел…
— Фу.
— Не смешно?
Я пожала плечами.
— Неправдоподобно. Чтобы волк покраснел. У него же вся морда шерстью заросла.
Если он даже покраснеет, как это увидишь?
Александр задумался.
— Вообще да, — согласился он. — Но это же анекдот.
— Хорошо, ты хоть из анекдотов знаешь, кто такая Красная Шапочка, — сказала я. —
А то я думала, ты намека не поймешь.
— Что ж я, по твоему, совсем невежа? — спросил он.
— Невежа — это человек, который невежливо себя ведет. А малообразованный
человек, не читающий книг, — это невежда. Ты что имеешь в виду?
Он покраснел — как в своем анекдоте.
— Если я вел себя невежливо, я уже извинился. А насчет того, что я книг не
читаю, ты ошибаешься. Каждый день читаю.
И он кивнул на журнальный столик, где лежал детектив в мягкой обложке. Название
было «Оборотни в погонах».
— Интересная книга? — спросила я.
— Да так. Не очень.
— А чего ты ее читаешь?
— Понять хочется, почему название такое. Мы все наезды проверяем.
— Кто «мы»?
— Неважно, — сказал он. — К литературе это отношения не имеет.
Пирамида