свет, она притормозила на третьем и резко свернула вправо, на бульвар Мальзерб.
Они выехали из уютного дипломатического района с утопающими в зелени роскошными
особняками и оказались в неприглядном рабочем квартале. Затем Софи свернула
влево, и тут наконец Лэнгдон сообразил, где находится.
Вокзал Сен Лазар.
Впереди виднелась стеклянная крыша купол терминала для поездов, напоминающая
нелепый гибрид самолетного ангара с теплицей. Вокзалы в Европе никогда не спят.
Даже в этот поздний час у главного входа стояло с полдюжины такси. Разносчики
развозили тележки с сандвичами и минеральной водой, а из зала ожидания выходила
группа ребятишек с рюкзаками. Они протирали глаза и сонно осматривались по
сторонам, точно никак не могли сообразить, в какой попали город. Чуть поодаль, у
обочины, маячили двое патрульных полицейских, направляя сбившихся с пути
туристов.
Софи припарковала свою малолитражку за рядом выстроившихся цепочкой такси, в так
называемой красной зоне, хотя неподалеку, через улицу, находилась обычная
парковка. Не успел Лэнгдон спросить, что Софи собирается делать, как она
выпорхнула из машины. Подбежала к одному из таксомоторов и принялась
переговариваться о чем то через окно с сидевшим за рулем водителем.
Лэнгдон выбрался из машины и увидел, что Софи протягивает водителю толстую пачку
купюр. Таксист кивнул и, к удивлению Лэнгдона, тут же отъехал.
– Что случилось? – спросил он, подходя к Софи. Такси уже успело скрыться из
виду.
– Идемте, – сказала Софи и зашагала к главному входу в вокзал. – Купим два
билета на ближайший поезд из Парижа.
Лэнгдон поспешил следом. Вместо того чтобы преодолеть какую то милю, отделявшую
их от посольства, они, похоже, отправляются теперь в дальнее путешествие.
Лэнгдону все меньше и меньше нравилась эта затея.
Глава 34
Водитель, встретивший епископа Арингаросу в аэропорту Леонардо да Винчи, сидел
за рулем маленького неприметного черного «фиата». Арингароса помнил время, когда
служители Ватикана пользовались исключительно роскошными большими лимузинами со
специальной эмблемой и флажками папского престола. Те дни давно миновали. Теперь
машины Ватикана выглядели куда как скромнее и не имели отличительных знаков.
Ватикан утверждал, что делается это из экономии, чтобы больше средств оставалось
на благие дела; сам же Арингароса подозревал, что вызвано это соображениями
безопасности. Мир сошел с ума, и во многих странах Европы демонстрировать любовь
к Христу стало столь же опасно, как размахивать красной тряпкой перед быком.
Подобрав полы черной сутаны, Арингароса опустился на сиденье и приготовился к
долгому путешествию до замка Гандольфо. Тот же путь ему довелось проделать пять
месяцев назад.
Последнее путешествие в Рим, вздохнул он. Самая долгая ночь в моей жизни.
Пять месяцев назад позвонили из Ватикана и потребовали, чтобы епископ Арингароса
незамедлительно явился в Рим. Без каких либо объяснений. Билет вам оставили в
аэропорту. Папский престол был готов на все, чтобы сохранить плотную завесу
тайны во всем, что связано с высшими чинами Католической церкви.
Арингароса подозревал, что сие таинственное распоряжение связано с
представившейся папе и служителям Ватикана возможностью опорочить недавний
публичный успех «Опус Деи»: завершение строительства штаб квартиры этой
организации в Нью Йорке. Журнал «Акитекчурел дайджест» назвал здание штаб
квартиры «сияющим маяком католицизма, органично вписавшимся в современный
городской пейзаж». Надо сказать, что в Ватикане теперь с излишней
восторженностью относились к слову «современный», особенно если это было связано
с делами Церкви.
У Арингаросы не было иного выбора, кроме как принять приглашение, что он и
сделал, пусть даже нехотя. Не являясь поклонником нынешней папской
администрации, Арингароса, подобно большинству представителей консервативного
духовенства, мрачно и настороженно наблюдал за деяниями нового папы, который
занял престол всего год назад. Выдающийся либерал, его святейшество возглавил
Католическую церковь в один из самых сложных и противоречивых моментов в истории
Ватикана. Ничуть не ошеломленный столь неожиданным и быстрым возвышением,
понтифик, похоже, не собирался тратить времени даром. И, опираясь на поддержку
либерального крыла в коллегии кардиналов, во всеуслышание объявил о новой миссии
папства: «обновление ватиканской доктрины, приведение католицизма в соответствие
с новыми требованиями третьего тысячелетия».
За этими словами Арингароса усматривал весьма опасный, по его мнению, смысл. Он
боялся, что человек этот возомнил о себе слишком много, раз собрался переписать
законы Божий, думая, что привлечет тем самым сердца тех, кто считает требования
Католической церкви несовместимыми с реалиями современного мира.
И Арингароса использовал все свое политическое влияние – немалое, если учесть
всех сочувствующих «Опус Деи», а также весьма солидный банковский счет этой
организации, – чтобы убедить папу и его советчиков, что смягчение церковных
законов есть не только предательство веры и трусость. Нет, это просто
политическое самоубийство. Он напомнил им, что все прежние попытки смягчить
церковный закон имели самые негативные последствия: число прихожан резко
уменьшилось, ручеек пожертвований практически иссяк, мало того, стало просто не
хватать католических священников для руководства местными приходами.
Людям нужна жесткая структура и точные указания от Церкви, настаивал Арингароса,
а не заигрывание и попустительство.
В ту ночь, выехав из аэропорта в «фиате», Арингароса с удивлением заметил, что
направляются они не в Ватикан, а куда то к востоку, по извилистой горной дороге.
– Куда это мы едем? – осведомился он у водителя.
– В Альбан Хиллз, – ответил тот. – Встреча назначена в замке Гандольфо.
Б летней резиденции папы? Арингароса ни разу там не был, да и не слишком
стремился побывать. Помимо летней резиденции папы, в этой цитадели шестнадцатого
века находилась так называемая Спекула Ватикана – Ватиканская обсерватория,
считавшаяся одной из самых хорошо оснащенных обсерваторий в Европе. Арингароса
никогда не одобрял заигрываний Ватикана с наукой. Какой смысл смешивать науку и
веру? Ведь всерьез и без предубеждений наукой просто не мог заниматься человек,
по настоящему верующий в Бога. Да и вера не нуждалась в материальном
подтверждении своей правоты.
И тем не менее я здесь, подумал он, когда на фоне звездного ноябрьского неба
возникли очертания замка Гандольфо. С дороги замок напоминал огромного каменного
монстра, готового совершить самоубийственный прыжок в пропасть. Примостившийся
на самом краю скалы, он словно нависал над колыбелью итальянской цивилизации –
над долиной, где задолго до основания Рима правили враждующие кланы Куриаци и
Ораци.
Даже издали Гандольфо производил величественное впечатление. Классический
образчик старинной крепостной архитектуры, он прекрасно вписывался в грозный
Пирамида