Екатеринодыбинске предвыборную кампанию в Госдуму для местной
"крестной мамаши" Дарьи Сердюк; особый упор в кампании делался
на борьбу с организованной преступностью, а главный лозунг,
растиражированный на тысячах листовок, звучал так: "От
обнаглевшего ворья один рецепт - Сердюк Дарья!"
Ванюков попросил специалиста организовать для него нечто
подобное. Специалист взял неделю на изучение обстановки и
представил в конце ее развернутый анализ психологической
ситуации в городе - целую папку с какими-то раздвоенными
графиками, таблицами и разбитыми на сектора кругами. В
результате опросов общественного мнения в городе выяснилось,
что в отличие от Екатеринодыбинска, где среди избирателей
действительно очень сильна была ненависть к мафии, в
Петроплаховске, получавшем большие доходы от туризма, жителям
был скорее свойствен какой-то неопределенный шовинизм; они
ненавидели некоторых абстрактных "сволочей" и "говнюков",
которые совсем "сели на шею" и "не дают житья". На вопрос о
том, что же это за сволочи, жители обычно пожимали плечами и
говорили: "Да кто же их не знает? Уж известно, кто". Поэтому
избирательную кампанию предлагалось проводить под знаком
готовности мэра противостоять этим "сволочам", не особо
конкретезируя, кто это такие, чтобы не произошло, как выразился
специалист "секционирования электората". В качестве
предвыборного лозунга был предложен следующий текст: "От
сволочей и говнюков одно спасенье - Ванюков!"
Когда Ванюкову показали это двустишие, за которое, с
учетом заполненной графиками папочки, было уплачено сто
восемьдесят тысяч долларов, он подумал, что занимается в жизни
чем-то не тем. Видимо, от зависти в нем проснулся Шурик
Спиноза, и москвич еле убрался из Петроплаховска живым. Текст,
конечно пришлось менять, причем не в последнюю очередь потому,
что все, вовлеченные в предвыборную кампанию, смутно ощущали,
что уж если и есть в Петроплаховске говнюк и сволочь, так это
сам Ванюков. Поэтому в окончательном виде лозунг звучал так:
"От диктатуры и оков спасет нас только Ванюков!". Именно под
ним Ванюков и победил на выборах, причем с приличным отрывом.
В качестве мэра Ванюков, ???????????????????????? как бы
следуя дервнекитайскому завету, гласящему, что о лучшем из
правителей народ не знает ничего, кроме его имени. Он два раза
провел праздник под названием "Виват, Петроплаховск!", о
котором совершенно нечего сказать. Один раз он встретился у
себя в кабинете с редакторами городских газет; во время беседы
он в мягкой и деликатной форме постарался объяснить им, что
выражения "бандит" и "вор", которыми злоупотребляют средства
массовой информации, уже давно перестали быть политически
корректными (это выражение Ванюков прочитал по написанной
референтом бумажке; видимо мы имеем дело с переводом-калькой
американского "politically correct"). Больше того, сказал
Ванюков, эти слова вводят людей в заблуждение - слово "вор" как
бы допускает, что человек, которого так называют, может вылезти
из своего "Линкольна" и полезть в чью-то форточку, чтобы
украсть кусок мяса из кастрюли со щами (стенограмма
зафиксировала дружный смех редакторов), а термин "бандит"
подразумевает, это такого человека ищет милиция (опять
зафиксированный стенограммой смех). На вопрос, каким же
термином обозначать вышеперечисленные категории граждан,
Ванюков ответил, что лично ему очень нравится выражение "особый
экономический субъект", или сокращенно "Оэс". А те журналисты,
которые любят выражаться витиевато и фигурально, могут
пользоваться словосочетанием "сверхновый русский". Это
выражение уже давно никого не удивляет, но интересно, что мало
кому известен его настоящий автор, которым был референт
Ванюкова.
Таков, пожалуй, единственный более или менее заметный
след, который оставил после себя Ванюков. Можно еще добавить,
что в недолгий период его правления газеты Петроплаховска
называли Ванюкова меценатом и филантропом: оба эти эпитета -
пусть даже не вполне адекватные и залуженные - были наградой за
ту роль, которую он сыграл в судьбе бультерьера Муму. Словом,
если бы не чудовищные события, к которым привела поломка
компьютера мэрии, в истории Ванюкова не было бы абсолютно
ничего необычного или примечательного.
Как и все молодые технократы, Ванюков относился к
компьютеру с большим пиететом и старался максимально облегчить
свою жизнь с его помощью. Все сведения, касающиеся его
многогранной деятельности, были занесены в несколько разных баз
данных, к некоторым из которых можно было получить доступ,
только зная пароль. Комплект программ-органайзеров и встроенный
календарь практически выполняли за Ванюкова всю его рутинную
ежедневную работу. Присутствие в офисе самого Ванюкова было
необязательным и поэтому редким; информация о срочных делах
поступала к нему сразу на несколько висящих ня поясе пейджеров
(один из которых, с золотым двуглавым орлом на белом фоне,
звонил за все время только два или три раза), а с остальными
делами хорошо справлялась секретарша. Рабочий день в мэрии
обычно начинался с того, что она включала компьютер и
распечатывала список дел на день. К примеру, когда распечатка
сообщала, что надо проконтролировать ход подготовки к
отопительному сезону, получить лэвэ с грузинского ресторана и
полить цветы, она спокойно спускала два первых сообщения по
соответсвующим инстанциям, брала с подоконника банку и шла к
крану за водой.
Примерно так же все происходило и в тот злополучный день,
когда под пластмассовым черепом компьютера уже случилось
несколько обширных электронных инсультов. Ванюков еще не
выходил из новогоднего запоя, дела в офисе вела секретарша:
город за окном, припорошенный серебряной пылью, был тих, светел
и загадочен.
Началось с того, что бригада строительных рабочих (если
выражаться проще, просто три бабы в оранжевых безрукавках,
Пирамида