- Прямо уж так - "приводом"!.. Ну, поезжайте куда-нибудь на это
время... На дачу куда-нибудь... за город...
- Ладно. Не будем об этом.
- Конечно, не будем! Это же - сущие пустяки...
- Это для _в_а_с_ пустяки.
- Для вас - тоже. Разве об этом надо вам сейчас думать.
- А о чем же?
- Станислав Зиновьевич. Я уезжаю не сегодня - завтра. У меня времени
совсем нет. А мы с вами еще ничего не обсудили... по существу...
- По существу нам и обсуждать-то нечего. Пусть все идет как идет...
- Станислав Зиновьевич. Так нельзя. Я понимаю: вы уже почувствовали
свою силу. Мощь свою почувствовали. Даже всемогущество...
- Бросьте. Это все красивые слова. Ничего этого на самом деле нет.
- А что есть?
- Защищенность. Ощущение защищенности. Ощущение полной и
окончательной защищенности...
- Вам этого мало?
- Не знаю.
- Вы единственный человек на Земле, ощущающий себя полностью
защищенным, и вам этого мало?
- Что же я, по-вашему, должен делать? Я вижу, вы все уже продумали.
Без меня.
- Да. Я много думал над этим. Вы должны заняться политикой.
- Почему политикой?
- Потому что именно в политике вам не будет равных.
- Политика - это ложь.
- Ну и что же? Вся наша жизнь это ложь. В той или иной степени...
- Вот именно. В той или иной.
- Подумайте спокойно несколько минут подряд, и вы поймете: в политике
вам не будет равных.
- Хорошо. Допустим. С чего я должен начать?
- Вам необходимо вступить в партию. Это - первое!..
Он вдруг буквально затрясся от смеха, совершенно неуместно. Я
замолчал. Я, честно говоря, даже испугался немного.
- Не обижайтесь, - сказал он, не переставая трястись. - Я просто
вспомнил анекдот, как раввина спросили, чего такого хорошего в обрезании.
А он ответил: "Во-первых, это красиво..."
Я вежливо улыбнулся. Я знал этот анекдот, но не понимал, причем он
тут, и вообще, что в моих словах смешного?
- Я не пойду в партию, - сказал он. - Ни во-первых, ни во-вторых.
- Почему?
- Во-первых, это не красиво, - сказал он с удовольствием. Прямо-таки
с наслаждением. - Во-вторых, не все можно, что необходимо. Даже, если это
очень необходимо. Скажем, если бы вы уронили в деревенский нужник
что-нибудь ценное, ну... я не знаю... пистолет бы свой штатный уронили -
вы бы ведь не полезли за ним голыми руками. Хотя и необходимо...
- Голыми не голыми, - сказал я, - но такой случай я помню в нашей
части, где отец служил. Один старлей там уронил свой пистоль в нужник,
вместе с кобурой. Пришлось все дерьмо вычерпать, хотя и не голыми,
конечно, руками... Между прочим, в яме нашли ДВА пистолета - был большой
скандал, на весь округ... Но это я так, к слову пришлось. А если по
делу...
- А если по делу, то я к этому разговору не готов. Понимаете?
Не-го-тов! Я еще почти ничего не умею... Я мало что понимаю. И я не знаю,
чем буду заниматься... Я не знаю, на что я годен. Я не знаю, чего я хочу.
Я вообще ничего про это не знаю. Давайте не будем гнать лошадей, Веньямин
Иванович.
- Давайте, - сказал я. Что я еще мог ему сказать? Ему надо было
вступать в партию. Ему надо было выходить на тесный контакт с органами -
на самый теснейший контакт! - без этого в нашей стране нельзя было сделать
НИЧЕГО. Но как мне было сказать ему об этом? Я видел, что за эти две
недели он стал другим. Прогресс был налицо (если можно это было назвать
прогрессом). Он принял причастие Буйвола, но до настоящего политика ему
было еще безнадежно далеко... И я ощутил давешнее отчаяние. Столько
времени прошло, а мы словно бы еще и не начинали.
Тут как раз зазвонил телефон, соседка сладким голосом позвала его, и
он вышел в коридор. Я слышал его голос, слов было не разобрать, но в
голосе слышалась озабоченность и неудовольствие. Он и вернулся озабоченный
и с раздражением произнес какую-то странную фразу:
- Мне надо срочно ехать, Виконт опять загибается...
Я не понял, что это значит, и некоторое время молча смотрел, как он
торопливо переодевается из домашнего. Потом, осознав, что он сейчас уйдет
и мы, может быть, не сможем увидеться до моего отъезда, я торопливо
принялся рассказывать ему о Ведьмаке. Я хотел, чтобы он понял: есть
человек, вовсе к нам не дружественный, который многое и многое знает,
может быть, даже больше, чем мы оба вместе взятые; догадывается, чует,
видит скрытое... Надо быть очень осторожным с ним. Предельно осторожным...
"Хорошо, - отрывисто отвечал он мне, не переставая застегивать и
зашнуровывать. - Понял. Буду..."
Потом мы вышли вместе, он сел в свой красный "запорожец" и укатил в
сторону Невы. Я провожал его глазами, пока он не повернул налево, за угол
Военно-Медицинской, к Литейному мосту. Я вдруг почувствовал, что мы с ним
не увидимся больше никогда. И что впереди у меня больше ничего нет. Что я
- беспомощный старик, и остается теперь только терпеливо ждать прихода
смерти, которая уже вышла за мной из своего дома...
Впрочем, я ошибался.
8
Все, что описано было мною здесь до сих пор, происходило более десяти
лет назад. Я уверен, что ты дочитал мое сочинение до этого места, но я
уверен также и в том, что ты уже не раз задался вопросом: зачем он мне все
это описывает - так подробно и с деталями, в которых не видно никакой для
меня пользы? Где полезные советы? Где ясная инструкция на будущее? Что мне
надлежит предпринять немедленно, к чему готовить себя?.. И так далее.
Не спеши. Все будет. Разумеется, тебе никто уже не помешает сразу же
заглянуть в конец и найти там ответы на свои вопросы - пусть не на все,
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида