неизвестной планете бродят неизвестные звери. Они, бедняги,
еще не знают, как их зовут. А я уже знаю. Там я добуду первого
в истории "самсона непарноногого перепончатоухого" или,
скажем, "самсона неполнозубого гребенчатозадого"... Запустить
в самсона черепом самсона - такого еще не было.
Когда он вернулся на лужайку, "корабль" был готов к
старту. Верхушка его больше не следила за солнцем, иней на
траве вокруг исчез.
Вадим удобно устроился в люке, свесив ногу. Он посмотрел
на Антонов коттедж с распахнутой стеной, на зеленые кроны
сосен, на низкие облака, в которых то появлялись, то исчезали
голубые проталины. - Да, друг самсон, непарноногий брат мой, -
мстительно подумал он. - Может быть, ты и не плох против
какого - нибудь библейского льва, но где тебе тягаться со
структуральным лингвистом... Но что забавно: мне бы и в голову
не пришло тащиться отдыхать на неизвестную планету, если бы не
этот старик в белом. До чего же мы косный народ, даже лучшие
из структуральных лингвистов! Вечно нас тянет на обжитые
планеты...
На лужайку вышел эрдель трофим. Он помигал на Вадима
добрыми слезящимися глазами, зевнул, сел и принялся чесать
задней ногой у себя за ухом. Жизнь была прекрасна и
многообразна. Вот трофим, подумал Вадим. Стар, глуп, добр, но
- смотрите-ка! - Может еще напугать... А может быть, все
лунатики боятся собачьего лая? - Вадим уставился на трофима. -
А почему я, собственно, решил, что Саул репнин лунатик или как
это там называлось?.. Проще предположить, что историк Саул
никакой не историк, а просто соглядатай какой-нибудь
гуманоидной расы у нас на планете. Как бенни дуров на
тагоре... Это было бы славно - целый месяц неизвестных планет
и таинственных незнакомцев... И как все отлично объясняется!
Самостоятельно с земли он выбраться не может, собак он боится,
а на неизвестную планету ему нужно, чтобы за ним
II.
Антон передал управление на киберштурман и, сложив руки
на животе, задумчиво глядел на обзорный экран. "Корабль" шел
на север по меридиану. Вокруг было густо-фиолетовое небо
стратосферы, а глубоко внизу белела мутная пелена облаков.
Пелена эта казалась гладкой и ровной, и только кое-где
угадывались провалы исполинских воронок над макропогодными
станциями - синоптики, пролив над северной европой дождь,
загоняли облака в ловушки.
Антон размышлял над странностями человеческими. Он
вспоминал странных людей, с которыми встречался. Яков
осиновский, капитан "геркулеса", терпеть не мог лысых. Он их
просто презирал. "А вы меня не убеждайте, - говорил он. - Вы
мне лучше покажите лысого, чтобы он был настоящим человеком".
Наверное, с лысыми у него были связаны какие-то нехорошие
ассоциации, и он никогда никому не говорил какие. Он не
переменился даже после того, как начисто облысел сам во время
сарандакской катастрофы. Он только восклицал с заметной
горечью: "единственный! Заметьте, единственный среди них! "
Вальтер шмидт с базы "гаттерия" так же странно относился
к врачам. "Врачи... - Цедил он с неприличным презрением. -
Знахарями они были, знахарями и останутся. Раньше была пыльная
паутина и гнилая змеиная кровь, а теперь психодинамическое
поле, о котором никто ничего не знает. Кому какое дело до
того, что у меня внутри? Головоногие живут по тысяче лет безо
всяких врачей и до сих пор благополучно остаются владыками
глубин... "
Волкова звали дредноут, и он был этим очень доволен:
дредноут адамович волков. Канэко никогда не ел горячего. Ралф
пинетти верил в левитацию и упорно тренировался... Историк
Саул репнин боится собак и не хочет жить с людьми. Я не
удивлюсь, если окажется, что он не хочет жить с людьми именно
потому, что боится собак. Странно, правда? Но он от этого не
станет хуже.
Странности... Нет никаких странностей. Есть просто
неровности. Внешние свидетельства непостижимой тектонической
деятельности в глубинах человеческой натуры, где разум
насмерть бьется с предрассудками, где будущее насмерть бьется
с прошлым. А нам обязательно хочется, чтобы все вокруг были
гладкие, такие, какими мы их выдумываем в меру нашей жиденькой
фантазии... Чтобы можно было описать их в элементарных
функциях детских представлений: добрый дядя, жадный дядя,
скучный дядя. Страшный дядя. Дурак.
А вот Саулу нисколько не странно, что он боится собак. И
канэко не кажется странным, что он не терпит ничего горячего.
Так же, как и Вадиму никогда в голову не придет, что его
дурацкие стишки кое-кому кажутся не забавными, а странными.
Галке, например.
Возьмем теперь меня. Вот я собрался было на пандору. Если
бы об этом узнал, скажем, капитан малышев, он бы с изумлением
на меня посмотрел и сказал: "если ты собираешься отдыхать, то
лучшего места, чем земля, тебе не найти. А если ты решил
поработать, то возьми черную систему ен 8742, которая стоит на
очереди в плане, или возьми гиганта ен 6124 - им почему-то
интересуются специалисты на тагоре". И малышев был бы прав. И
чтобы малышев меня понял и перестал смотреть с изумлением,
пришлось бы сказать, что я соскучился по димке и что димка
хочет стрелять тахоргов.
Антон усмехнулся. Зачем так сложно? Просто теперь все
Скачать книгу [0.08 МБ]
Пирамида