проплывем, травинка не шелохнется, - полминуты, а там и асфальт... И тут
вдруг потом меня как прошибет! Даже глаза залило, и уже знаю я, что гаечку
туда кидать не буду. Влево пожалуйста, хоть две. И дорога туда длиннее, и
камушки какие-то я там вижу не шибко приятные, но туда я гаечку кинуть
берусь, а прямо ни за что. И кинул я гаечку влево. Кирилл ничего не
сказал, повернул "галошу", подвел к гайке и только тогда на меня
посмотрел. И вид у меня, должно быть, был очень нехорош, потому что он тут
же отвел глаза.
- Ничего, - я ему говорю. - Кривой дорогой ближе. - И кинул последнюю
гаечку на асфальт.
Дальше дело пошло проще. Нашел я свою трещинку, чистая она оказалась,
милая моя, никакой дрянью не заросла, цвет не переменила, смотрел я на нее
и тихо радовался. И довела она нас до самых ворот гаража лучше всяких
вешек.
Я приказал Кириллу снизиться до полутора метров, лег на брюхо и стал
смотреть в раскрытые ворота. Сначала с солнца, ничего не было видно, черно
и черно, потом глаза привыкли, и вижу я, что в гараже с тех пор ничего
вроде бы не переменилось. Тот самосвал как стоял на яме, так и стоит,
целехонький стоит, без дыр, без пятен, и на цементном полу вокруг все как
прежде потому, наверное, что "ведьмина студня" в яме мало скопилось, не
выплескивался он с тех пор ни разу. Одно мне только не понравилось: в
самой глубине гаража, где канистры стоят, серебрится что-то. Раньше этого
не было. Ну ладно, серебрится так серебрится, не возвращаться же теперь
из-за этого! Ведь не как-нибудь особенно серебрится, а чуть-чуть, самую
малость, и спокойно так, вроде бы даже ласково... Поднялся я, отряхнул
брюхо и поглядел по сторонам. Вон грузовики на площадке стоят,
действительно, как новенькие, - с тех пор, как я последний раз здесь был,
они, по-моему, еще новее стали, а бензовоз тот совсем, бедняга, проржавел,
скоро разваливаться начнет. Вон и покрышка валяется, которая у них на
карте...
Не понравилась мне эта покрышка. Тень от нее какая-то ненормальная.
Солнце нам в спину, а тень к нам протянулась. Ну да ладно, до нее далеко.
В общем, ничего, работать можно. Только что это там все-таки серебрится?
Или это мерещится мне? Сейчас бы закурить, присесть тихонечко и
поразмыслить, почему над канистрами серебрится, почему рядом не
серебрится... тень почему такая от покрышки... Стервятник Барбридж про
тени что-то рассказывал, диковинное что-то, но безопасное... С тенями
здесь бывает. А вот что это там все-таки серебрится? Ну прямо как паутина
в лесу на деревьях. Какой же это паучок ее там сплел? Ох, ни разу я еще
жучков-паучков в Зоне не видел. И хуже всего, что "пустышка" моя как раз
там, шагах в двух от канистр, валяется. Надо мне было тогда же ее и
упереть, никаких бы забот сейчас не было. Но уж больно тяжелая, стерва,
полная ведь, поднять-то я ее мог, но на горбу тащить, да еще ночью, да на
карачках... а кто пустышек ни разу не таскал, пусть попробует: это все
равно что пуд воды без ведер нести... Так идти, что ли? Надо идти.
Хлебнуть бы сейчас... Повернулся я к Тендеру и говорю:
- Сейчас мы с Кириллом пойдем в гараж. Ты останешься здесь за
водителя. К управлению без моего приказа не притрагивайся, что бы ни
случилось, хоть земля под тобой загорится. Если струсишь, на том свете
найду.
Он серьезно мне покивал: не струшу, мол. Нос у него что твоя слива,
здорово я ему врезал... Ну, спустил я тихонечко аварийные блок-тросы,
посмотрел еще раз на это серебрение, махнул Кириллу и стал спускаться.
Встал на асфальт, жду, пока он спустится по другому тросу.
- Не торопись, - говорю ему. - Не спеши. Меньше пыли.
Стоим мы на асфальте, "галоша" рядом с нами покачивается, тросы под
ногами ерзают. Тендер башку через перила выставил, на нас смотрит, и в
глазах у него отчаяние. Надо идти. Я говорю Кириллу:
- Иди за мной шаг в шаг, в двух шагах позади, смотри мне в спину, не
зевай.
И пошел. На пороге остановился, огляделся. Все-таки до чего же проще
работать днем, чем ночью! Помню я, как лежал вот на этом самом пороге.
Темно, как у негра в ухе, из ямы "ведьмин студень" языки высовывает,
голубые, как спиртовое пламя, и ведь что обидно - ничего, сволочь, не
освещает, даже темнее из-за этих языков кажется. А сейчас что! Глаза к
сумраку привыкли, все как на ладони, даже в самых темных углах пыль видна.
И действительно, серебрится там, нити какие-то серебристые тянутся от
канистр к потолку, очень на паутину похоже. Может, паутина и есть, но
лучше от нее подальше. Вот тут-то я и напортачил. Мне бы Кирилла рядом с
собой поставить, подождать, пока и у него глаза к полутьме привыкнут, и
показать ему эту паутину, пальцем в нее ткнуть. А я привык один работать,
у самого глаза пригляделись, а про Кирилла я и не подумал.
Шагнул это я внутрь, и прямо к канистрам. Присел над "пустышкой" на
корточки, к ней паутина вроде бы не пристала. Взялся я за один конец и
говорю Кириллу:
- Ну берись, да не урони, тяжелая...
Поднял я на него глаза, и горло у меня перехватило: ни слова не могу
сказать. Хочу крикнуть: стой, мол, замри! - и не могу. Да и не успел бы,
наверное, слишком уж быстро все получилось. Кирилл шагает через
"пустышку", поворачивается задом к канистрам и всей спиной в это
серебрение. Я только глаза закрыл. Все во мне обмерло, ничего не слышу,
слышу только, как эта паутина рвется. Со слабым таким сухим треском,
словно обыкновенная паутина лопается, но, конечно, погромче. Сижу я с
закрытыми глазами, ни рук, ни ног не чувствую, а Кирилл говорит:
- Ну, что? - говорит. - Взяли?
- Взяли, - говорю.
Подняли мы "пустышку" и понесли к выходу, боком идем. Тяжеленная,
стерва, даже вдвоем ее тащить нелегко. Вышли мы на солнышко, остановились
у "галоши", Тендер к нам уже лапы протянул.
- Ну, - говорит Кирилл, - раз, два...
- Нет, - говорю, - погоди. Поставим сначала.
Поставили.
- Повернись, - говорю, - спиной.
Он без единого слова повернулся. Смотрю я - ничего у него на спине
нет. Я и так и этак - нет ничего. Тогда я поворачиваюсь и смотрю на
канистры. И там ничего нет.
- Слушай, - говорю я Кириллу, а сам все на канистры смотрю. - Ты
паутину видел?
- Какую паутину? Где?
- Ладно, - говорю. - Счастлив наш бог.
Скачать книгу [0.13 МБ]
Пирамида