- За краулер мне страшно влетит от Иваненки, - сказал
Новаго после долгого молчания.
- При чем здесь вы? - Возразил Мандель. - Откуда вы могли
знать, что здесь каверна? И воду мы как - никак нашли.
- Это вода нас нашла, - сказал Новаго. - Но за краулер
все равно влетит. Знаете, как Иванченко: "за воду спасибо, а
машину вам больше не доверю".
Мандель засмеялся:
- ничего, обойдемся. Да и вытащить этот краулер будет не
так уж
трудно... Глядите, какой красавец!
На гребне недалекого бархана, повернув к ним страшную
треугольную голову, сидел мимикродон - двухметровый ящер,
крапчато-рыжий, под цвет песка. Мандель кинул в него
камешком и не попал. Ящер сидел, раскорячившись, неподвижный,
как кусок камня.
- Прекрасен, горд и невозмутим, - заметил Мандель.
- Ирина говорит, что их очень много на плантациях, -
сказал Новаго. - Она их подкармливает...
Они, не сговариваясь, прибавили шаг.
Дюны кончились. Они шли теперь через плоскую солончаковую
равнину. Свинцовые подошвы звонко постукивали на мерзлом
песке. В лучах белого закатного солнца горели большие пятна
соли; вокруг пятен, ощетинясь длинными иглами, желтели шары
кактусов. Их было очень много на равнине, этих странных
растений без корней, без листьев, без стволов.
- Бедный славин, - сказал Мандель. - Вот беспокоится,
наверное.
- Я тоже беспокоюсь, - проворчал Новаго.
- Ну, мы с вами врачи, - сказал Мандель.
- А что врачи? Вы хирург, я терапевт. Я принимал всего
раз в жизни, и это было десять лет назад в лучшей поликлинике
Архангельска, и у меня за спиной стоял профессор...
- Ничего, - сказал Мандель. - Я принимал несколько раз.
Не надо только волноваться. Все будет хорошо.
Под ноги Манделю попал колючий шар. Мандель ловко пнул
его. Шар описал в воздухе длинную пологую дугу и покатился,
подпрыгивая и ломая колючки.
- Удар - и мяч медленно выкатывается на свободный, -
сказал Мандель. - Меня беспокоит другое: как будет ребенок
развиваться в условиях уменьшенной тяжести?
- Это меня как раз совсем не беспокоит, - сердито
отозвался Новаго. - Я уже говорил с Иванченко. Можно будет
оборудовать центрифугу.
Мандель подумал.
- Это мысль, - сказал он.
Когда они огибали последний солончак, что-то пронзительно
свистнуло, один из шаров в десяти шагах от Новаго взвился
высоко в небо и, оставляя за собой белесую струю влажного
воздуха, перелетел через врачей и упал в центре солончака.
- Ох! - Вскрикнул Новаго.
Мандель засмеялся.
- Ну что за мерзость! - Плачущим голосом сказал Новаго. -
Каждый раз, когда я иду через солончаки, какой-нибудь
мерзавец...
Он подбежал к ближайшему шару и неловко ударил его ногой.
Шар вцепился колючками в полу дохи.
- Мерзость! - Прошипел Новаго, на ходу с трудом отдирая
шар сначала от дохи, а затем от перчаток.
Шар свалился на песок. Ему было решительно все равно. Так
он и будет лежать - совершенно неподвижно, засасывая и сжимая
в себе разряженный марсианский воздух, а потом вдруг разом
выпустит его с оглушительным свистом и ракетой перелетит
метров на десять - пятнадцать.
Мандель вдруг остановился, поглядел на солнце и поднес к
глазам часы.
- Девятнадцать тридцать пять, - пробормотал он. Солнце
сядет через полчаса.
- Что вы сказали, Лазарь Григорьевич? - Спросил Новаго.
Скачать книгу [0.01 МБ]
Пирамида