стола, -- уселся сам и сказал:
-- Ну, что там у тебя с ними произошло? Рассказывай.
И Ван сейчас же принялся рассказывать своим размеренным и
повествовательным голосом:
-- Неделю назад ко мне в дворницкую явился районный
уполномоченный по трудоустройству и напомнил мне, что я грубо
нарушаю закон о праве на разнообразный труд. Он был прав, я
действительно грубо нарушал этот закон. Три раза мне приходили
повестки с биржи, и три раза я выбрасывал их в мусор.
Уполномоченный объявил мне, что дальнейшее манкирование грозит
большими для меня неприятностями. Тогда я подумал: ведь бывают
же случаи, когда машина оставляет человека на прежней работе. В
тот же день я отправился на биржу и вложил свою трудовую книжку
в распределительную машину. Мне не повезло. Я получил
назначение директором обувного комбината. Но я заранее решил,
что на новую службу не пойду, и остался дворником. Сегодня
вечером за мной пришли двое полицейских и привели сюда. Вот как
все было.
-- Поня-атно, -- протянул Андрей. Ничего ему было не
понятно. -- Слушай, хочешь чаю? Здесь можно попросить чаю с
бутербродами. Бесплатно.
-- Это будет большое беспокойство, -- возразил Ван. -- Не
стоит.
-- Какое там беспокойство!.. -- сердите сказал Андрей и
заказал по телефону два стакана чая и бутерброды. Потом он
положил трубку, посмотрел на Вана и осторожно спросил: -- Я
все-таки не совсем понимаю, Ван, почему ты не захотел стать
директором комбината? Это уважаемая должность, ты бы получил
новую профессию, принес бы много пользы, ты ведь очень
исполнительный и трудолюбивый человек... А я знаю этот комбинат
-- вечно там воровство, целыми ящиками обувь выносят... При
тебе этого бы не было. И потом, там гораздо выше зарплата, а у
тебя все-таки жена, ребенок... В чем дело?
-- Да, я думаю, тебе это трудно понять, -- сказал Ван
задумчиво.
-- А чего тут понимать? -- сказал Андрей нетерпеливо. --
Ясно же, что лучше быть директором комбината, чем всю жизнь
разгребать мусор... Или, тем более, вкалывать шесть месяцев на
болотах...
Ван покачал круглой головой.
-- Нет, не лучше, -- сказал он. -- Лучше всего быть там,
откуда некуда падать. Ты этого не поймешь, Андрей.
-- Почему же обязательно падать? -- спросил Андрей,
растерявшись.
-- Не знаю -- почему. Но это обязательно. Или приходится
прилагать такие усилия удержаться, что лучше уж сразу упасть. Я
знаю, я все это прошел.
Полицейский с заспанным лицом принес чаю, откозырял,
качнувшись, и боком выдвинулся в коридор. Андрей поставил перед
Ваном стакан в потемневшем подстаканнике, придвинул тарелку с
бутербродами. Ван поблагодарил, отхлебнул из стакана и взял
самый маленький бутерброд.
-- Ты просто боишься ответственности, -- сказал Андрей
расстроенно. -- Извини, конечно, но это не совсем честно по
отношению к другим.
-- Я всегда стараюсь делать людям только добро, --
спокойно возразил Ван. -- А что касается ответственности, то на
мне лежит величайшая ответственность. Моя жена и ребенок.
-- Это верно, -- сказал Андрей, снова несколько
растерявшись. -- Это, конечно, так. Но, согласись, Эксперимент
требует от каждого из нас...
Ван внимательно слушал и кивал. Когда Андрей кончил, он
сказал:
-- Я тебя понимаю. Ты по-своему прав. Но ведь ты пришел
сюда строить, а я сюда бежал. Ты ищешь борьбы и победы, а я ищу
покоя. Мы очень разные, Андрей.
-- Что значит -- покоя? Ты же на себя клевещешь! Если бы
ты искал покоя, ты нашел бы тепленькое местечко и жил бы себе
припеваючи. Здесь ведь полным-полно тепленьких местечек. А ты
выбрал себе самую грязную, самую непопулярную работу и
работаешь ты честно, не жалеешь ни сил, ни времени... Какой уж
тут покой!
-- Душевный, Андрей, душевный! -- сказал Ван. -- В мире с
собой и со Вселенной.
Андрей побарабанил пальцами по столу.
-- И что же, ты так всю свою жизнь и намерен пробыть
дворником?
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида