Андрей поставил свой фонарь на стол и еще раз огляделся.
Поднос с флягой и перевернутыми стаканчиками оказался на полке
пустого стеллажа.
-- Подай, -- сказал он Немому.
Немой кинулся, схватил и поставил поднос на стол, рядом с
фонарем. Андрей разлил коньяк по стаканчикам. Стаканчиков было
всего два, и для себя он наполнил колпачок фляжки.
-- Берите, -- сказал он. -- За жизнь.
Изя одобрительно посмотрел на него, взял стаканчик,
понюхал с видом знатока.
-- Это вещь! -- сказал он. -- За жизнь, значит?.. Да разве
это жизнь? -- он хихикнул, чокнулся с Немым и выпил. Глаза его
увлажнились. -- Хорошо-о... -- слегка осипшим голосом
проговорил он.
Немой тоже выпил -- как воду, без всякого интереса. А
Андрей все еще стоял с полным колпачком и пить не торопился.
Что-то ему еще хотелось сказать, он и сам не знал толком --
что. Какой-то очередной большой этап заканчивался и начинался
новый. И хотя ничего хорошего от завтрашнего дня ожидать не
приходилось, завтрашний день все-таки был реальностью --
особенно ощутимой потому, что это будет, может быть, один из
очень и очень немногих оставшихся дней. Это было совсем не
знакомое Андрею и очень острое ощущение.
Но он так и не придумал, что еще сказать, -- только
повторил: "За жизнь" -- и выпил.
Потом он зажег газовый фонарь полковника и вручил его Изе,
пообещав:
-- Если и этот раскокаешь, борода безрукая, надаю по
шее...
Изя, оскорбленно ворча, удалился, а Андрей все медлил
уходить, рассеянно оглядывая комнату. Следовало бы, конечно,
пошарить здесь -- наверняка у Дагана хранилась для полковника
какая-нибудь заначка, -- но шарить именно здесь почему-то
казалось... стыдным, что ли?
-- Не стесняйтесь, Андрей, не стесняйтесь, -- услыхал он
вдруг знакомый голос. -- Мертвым ничего не нужно.
Немой сидел на краю стола, болтая ногой, и это уже был не
Немой, точнее -- не совсем Немой. Он по-прежнему был в одних
штанах и с тесаком на широком поясе, но кожа его стала теперь
сухой и матовой, лицо округлилось, на щеках проступил здоровый
персиковый румянец. Это был Наставник -- собственной персоной,
-- и Андрей впервые при виде него не ощутил ни радости, ни
надежды, ни подъема. Он ощутил досаду и неловкость.
-- Опять вы... -- проворчал он, поворачиваясь к Наставнику
спиной. -- Давненько не видались...
Он подошел к окну и, прижавшись лбом к теплому стеклу,
стал смотреть во тьму, слабо озаряемую огоньками догорающей
волокуши.
-- А мы тут, как видите, помирать собрались...
-- Зачем же помирать? -- бодро произнес Наставник. -- Надо
жить! Умереть, знаете ли, никогда не поздно и всегда рано, не
так ли?
-- А если мы не найдем воды?
-- Вы ее найдете. Всегда находили и теперь найдете.
-- Хорошо. Найдем. Жить около нее всю жизнь? Зачем же
тогда жить?
-- А зачем вообще жить?
-- Вот и я все думаю: а зачем жить? Глупую я прожил жизнь,
Наставник. Дурацкую какую-то... Болтался все время как дерьмо в
проруби -- ни вверх, ни вниз. Сначала за идеи какие-то
сражался, потом -- за дефицитные ковры, а потом совсем уже
ополоумел... Людей вот погубил...
-- Ну-ну-ну, это несерьезно, -- сказал Наставник. -- Люди
всегда гибнут. При чем же тут вы?.. Вы начинаете новый этап,
Андрей, и на мой взгляд -- решающий этап. В известном смысле
даже хорошо, что все получилось именно так. Рано или поздно все
это с неизбежностью должно было произойти. Ведь экспедиция была
обречена. Но вы могли бы погибнуть, так и не перейдя этого
важного рубежа...
-- Что же это за рубеж, интересно? -- произнес Андрей,
усмехаясь. Он повернулся к Наставнику лицом. -- Идеи уже были
-- всякая там возня вокруг общественного блага и прочая муть
для молокососов... Карьеру я уже делал, хватит, спасибо,
посидел в начальниках... Так что же еще может со мной
случиться?
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида