маузеров, наганов, парабеллумов, зауэров, вальтеров... и
дальше, в глубь времен: дуэльных лефоше и лепажей... огромных
абордажных пистолетов со штыком... великолепных самоделок с
Дальнего Запада... всех этих неописуемых драгоценностей, о
которых он и мечтать не решался, читая и перечитывая каталог
частного собрания миллионера Бруннера, каким-то чудом
занесенный в Город. Футляры, ящики, склады оружия... Может
быть, "чешску збройовку" повезет найти, с шалльдампфером... или
"астру-девятьсот"... а может быть, черт побери, и "девятку" --
"маузер-ноль-восемь", редкость, мечта... Да-а...
-- А противотанковые мины ты не собираешь? -- спросил Изя.
-- Или, скажем, кулеврины?
-- Нет, -- сказал Андрей, радостно улыбаясь. -- Я только
личное стрелковое оружие...
-- А то вот предлагают по случаю базуку, -- сказал Изя. --
Недорого просят -- всего двести тугриков.
-- Насчет базук, братец, иди к Румеру, -- сказал Андрей.
-- Спасибо. У Румера я уже бывал, -- сказал Изя, и улыбка
его застыла.
А, ч-черт, подумал Андрей с неловкостью, но тут, к
счастью, вернулся Гейгер. Он был доволен.
-- А ну-ка, налейте чашечку президенту, -- сказал он. -- О
чем вы здесь?..
-- О литературе и искусстве, -- сказал Изя.
-- О литературе? -- Гейгер отхлебнул кофе. -- Ну-ка,
ну-ка! Что именно мои советники говорят о литературе?
-- Да треплется он, -- сказал Андрей. -- О моей коллекции
мы говорили, а не о литературе.
-- А что это вдруг тебя заинтересовала литература? --
спросил Изя, с любопытством глядя на Гейгера. -- Такой был
всегда практичный президент...
-- Потому и заинтересовала, что практичный, -- сказал
Гейгер. -- Считайте, -- предложил он и принялся загибать
пальцы. -- В Городе выходят: два литературных журнала, четыре
литературных приложения к газетам, по крайней мере десяток
серийных выпусков приключенческой белиберды... вот и все,
кажется. И еще полтора десятка названий книг в год. И при этом
-- ничего сколько-нибудь приличного. Я говорил со сведущими
людьми. Ни до Поворота, ни после в Городе не появилось ни
одного сколько-нибудь значительного литературного произведения.
Одна макулатура. В чем дело?
Андрей и Изя переглянулись. Да, Гейгер всегда умел
удивить, ничего не скажешь.
-- Что-то я тебя все-таки не понимаю, -- сказал Изя
Гейгеру. -- Какое, собственно, тебе до этого дело? Ищешь
писателя, чтобы поручить ему свое жизнеописание?
-- А если без шуточек? -- терпеливо сказал Гейгер. -- В
Городе миллион человек. Больше тысячи числятся литераторами. И
все бездари. То есть, сам я, конечно, не читаю...
-- Бездари, бездари, -- кивнул Изя. -- Правильно тебя
информировали. Ни Толстых, ни Достоевских не видно. Ни Львов,
ни даже Алексеев...
-- А в самом деле, почему? -- спросил Андрей.
-- Писателей выдающихся -- нет, -- продолжал Гейгер. --
Художников -- нет. Композиторов -- нет. Этих... скульпторов
тоже нет.
-- Архитекторов нет, -- подхватил Андрей. -- Киношников
нет...
-- Ничего такого нет, -- сказал Гейгер. -- Миллион
человек! Меня это сначала просто удивило, а потом, честно
говоря, встревожило.
-- Почему? -- сейчас же спросил Изя.
Гейгер в нерешительности пожевал губами.
-- Трудно объяснить, -- признался он. -- Сам я, лично, не
знаю, зачем все это нужно, но я слыхал, что в каждом порядочном
обществе все это есть. А раз у нас этого нет, значит, что-то не
в порядке... Я рассуждаю так. Ну, хорошо: до Поворота жизнь в
Городе была тяжелая, стоял кабак, и было, предположим, не до
изящных искусств. Но вот жизнь в общем налаживается...
-- Нет, -- перебил его Андрей задумчиво. -- Это здесь ни
при чем. Насколько я знаю, лучшие мастера мира работали как раз
в обстановке ужасных кабаков. Тут нет никакой закономерности.
Мастер мог быть нищим, сумасшедшим, пьяницей, а мог быть и
вполне обеспеченным, даже богатым человеком, как Тургенев,
например... Не знаю.
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида