-- из пропасти накатывал волнами влажный холодный воздух.
Сельма чихнула, и Андрей обнял ее за плечи. Гранитный парапет
еще не дотянули до этих мест, и Андрей инстинктивно старался
держаться подальше от края обрыва -- шагах в пяти-шести.
Над обрывом каждый человек чувствовал себя странно. Причем
у всех, по-видимому, возникало здесь одинаковое ощущение, будто
мир, если глядеть на него отсюда, явственно делится на две
равные половины. К западу -- неоглядная сине-зеленая пустота --
не море, не небо даже -- именно пустота синевато-зеленоватого
цвета. Сине-зеленое Ничто. К востоку -- неоглядная, вертикально
вздымающаяся желтая твердь с узкой полоской уступа, по которому
тянулся Город. Желтая Стена. Желтая абсолютная Твердь.
Бесконечная Пустота к западу и бесконечная Твердь к
востоку. Понять эти две бесконечности не представлялось никакой
возможности. Можно было только привыкнуть. Те, кто привыкнуть
не мог или не умел, на обрыв старались не ходить, а поэтому
здесь редко кого можно было встретить. Сейчас сюда выходили
разве что влюбленные парочки, да и то, главным образом, по
ночам. По ночам в пропасти что-то светилось слабым зеленоватым
светом, будто там, в бездне, что-то тихо гнило из века в век.
На фоне этого свечения черный лохматый край обрыва виден был
прекрасно, а трава здесь всюду была на удивление высокая и
мягкая...
-- А вот когда мы построим дирижабли, -- сказала вдруг
Сельма, -- мы тогда как -- подниматься будем вверх или
опускаться в этот обрыв?
-- Какие дирижабли? -- рассеянно спросил Андрей.
-- Как -- какие? -- удивилась Сельма, и Андрей
спохватился.
-- А, аэростаты! -- сказал он. -- Вниз. Вниз, конечно. В
обрыв.
Среди большинства горожан, ежедневно отрабатывающих свой
час на Великой Стройке, было распространено мнение, будто
строится гигантский завод дирижаблей. Гейгер полагал, что такое
мнение следует пока всячески поддерживать, ничего при этом,
однако, прямо не утверждая.
-- А почему вниз? -- спросила Сельма.
-- Ну, видишь ли... Мы пробовали поднимать воздушные шары
-- без людей, конечно. Что-то там с ними наверху происходит --
они взрываются по непонятной причине. Выше километра еще ни
один не поднялся.
-- А что там, внизу, может быть? Как ты думаешь?
Андрей пожал плечами.
-- Представления не имею.
-- Эх ты, ученый! Господин советник.
Сельма подобрала в траве обломок какой-то старой доски с
кривым ржавым гвоздем и швырнула в пропасть.
-- По кумполу там кому-нибудь, -- сказала она.
-- Не хулигань, -- сказал Андрей миролюбиво.
-- А я такая, -- сказала Сельма. -- Забыл?
Андрей посмотрел на нее сверху вниз.
-- Нет, не забыл, -- сказал он. -- Хочешь, в траву завалю
сейчас?
-- Хочу, -- сказала Сельма.
Андрей огляделся. На крыше ближайшей развалюхи, свесив
ноги, курили двое каких-то в кепках. Тут же рядом, покосившись
на груде мусора, стояла грубо сколоченная тренога с чугунной
бабой на корявой цепи.
-- Глазеют, -- сказал он. -- Жаль. Я бы тебе показал,
госпожа советница.
-- Давай вали ее, чего время теряешь! -- пронзительно
крикнули с крыши. -- Лопух молодой!..
Андрей притворился, что не слышит.
-- Ты сейчас прямо домой? -- спросил он.
Сельма посмотрела на часы.
-- В парикмахерскую надо зайти, -- сказала она.
У Андрея вдруг появилось незнакомое будоражащее ощущение.
Он вдруг как-то очень явственно осознал, что вот он --
советник, ответственный работник личной канцелярии президента,
уважаемый человек, что у него есть жена, красивая женщина, и
дом -- богатый, полная чаша, -- и что вот жена его идет сейчас
в парикмахерскую, потому что вечером они будут принимать
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида