корпусом корабля и наружным полем. Звездолет предстал перед нами во всей
своей красе, окруженный диковинными геометрическими фигурами, охваченный
холодным сиянием пространства Хоукинга, которое складывалось и сжималось
вокруг нас с частотой несколько миллиардов раз в секунду.
Потом мы возвратились (нам пришлось нелегко, поскольку
отталкиваться было не от чего), предупредили по интеркому А.Беттика,
чтобы он приготовился, и приказали кораблю восстановить внутреннее
силовое поле. Признаться, я, подобно Энее, не смог удержаться от смеха,
когда наши свитера, сандвичи, стулья и книги рухнули на ковер, залитый
водой, что выплеснулась из стакана.
В тот же день, вернее, уже вечером (корабль притушил лампы, чтобы
создать иллюзию темноты), я в одних носках, без ботинок, спустился в
кают-компанию - перекусить перед сном - и услышал странные звуки.
- Энея! - тихонько окликнул я. Тишина. Я подошел к трапу, посмотрел
вниз и улыбнулся, припомнив наши кульбиты. - Энея! - Ответа по-прежнему
не было. Пожалев, что у меня нет фонаря, я начал спускаться.
Помещение освещали мониторы над саркофагами. Странные звуки
доносились из того саркофага, который выбрала себе Энея. Девочка сидела
ко мне спиной, завернувшись в одеяло, из-под которого торчал воротник
рубашки Консула, приспособленной под ночнушку. Я опустился на колени
рядом с саркофагом.
- Энея?
Девочка плакала, безуспешно стараясь справиться со слезами.
Я прикоснулся к ее плечу. Она повернулась. Глаза покраснели,
припухли, щеки мокрые...
- Что стряслось, малышка? - прошептал я. Машинное отделение, где
спал в своем гамаке А.Беттик, находилось на две палубы ниже, но
благодаря колодцу с трапом слышимость на корабле была превосходной.
Понемногу девочка успокоилась.
- Извините, - выдавила она.
- Ничего. Что стряслось?
- Расскажу, если вы дадите мне платок. Я пошарил в карманах халата,
который когда-то принадлежал Консулу, но ничего не обнаружил. Полез в
свой - и наткнулся на салфетку, в которую был завернут недоеденный
сандвич. Я протянул салфетку Энее.
- Спасибо. - Девочка высморкалась. - Хорошо, что мы не в
невесомости. А то повсюду бы плавали мои сопли.
Я усмехнулся:
- Что не так?
- Все. - Она сдавленно хихикнула. Я не сразу сообразил, что это за
звук. - Мне страшно. Будущее, которое я знаю, пугает меня до смерти. Не
имею ни малейшего представления, как мы проскочим мимо тех, кто будет
нас ждать у Парвати... Я хочу домой, но никогда туда не вернусь. Все,
кого я знала, кроме дяди Мартина, давным-давно умерли. А сильнее всего я
скучаю по маме.
Я погладил девочку по голове. Ее мать, Ламия Брон, умерла за двести
с лишним лет до сегодняшнего дня. Кости этой женщины уже успели
обратиться в прах. А для Энеи Ламия Брон скончалась две недели назад.
- Все будет в порядке, - прошептал я, стискивая плечо Энеи.
Девочка кивнула и взяла меня за руку. Ее крохотная, мокрая от слез
ладошка целиком уместилась в моей.
- Не хочешь заморить червячка? Как насчет пирожков из челмы с
молоком?
- Спасибо, Рауль. Но я лучше лягу. - Энея пожала мою руку, перед
тем как отпустить, и я внезапно осознал: Та-Кто-Учит, мессия или кем там
суждено стать дочери Ламии Брон - обыкновенный ребенок, который играет
днем и плачет по ночам.
Поднявшись по трапу, я оглянулся. Энея отвернулась к стенке,
выбившаяся из-под одеяла прядь волос посверкивала в тусклом свете ламп.
- Спокойной ночи, милая, - прошептал я, зная, что она меня не
слышит. - Все будет в порядке.
22
"Рафаил" стремительно приближался к вражескому звездолету, который
только что вышел из гиперпространства. Сержант Грегориус и его гвардейцы
стояли в открытом люке авизо. Облаченные в боевые скафандры, увешанные
оружием - лучевыми пистолетами и винтовками, они занимали все свободное
пространство. Солнце Парвати золотило визоры шлемов.
- Он у меня на прицеле, - раздался в наушниках голос капитана де
Сойи. - Расстояние сто метров. Продолжаю сближение.
Теперь и гвардейцы увидели похожий на иглу корабль. Оба звездолета,
надежно защищенные силовыми полями, обменивались залпами лучевых орудий.
Визор Грегориуса сделался матовым, посветлел и вновь потемнел, оберегая
глаза сержанта от ярких вспышек.
- Подходим к "мертвой зоне". Вперед! Грегориус махнул рукой, и все
трое одновременно сорвались с места. Из ранцевых двигателей вырвалось
голубое пламя.
- Уничтожаю поле! - воскликнул де Сойя. Соприкосновение защитных
полей привело к их кратковременной аннигиляции, и этих секунд
Грегориусу, Ки и Реттигу вполне хватило, чтобы преодолеть оставшееся
расстояние.
- Ки, - произнес сержант. Капрал включил ранцевый двигатель и
направился к носу вражеского звездолета. - Реттиг. - Стрелок двинулся на
корму. Грегориус не стал гасить скорость, в последнее мгновение
перекувырнулся, врубил двигатель - и уперся подошвами башмаков в корпус
корабля. Сработали магниты. Сержант расставил ноги пошире, потом
опустился на одно колено.
- На месте, - доложил Ки.
- На месте, - повторил секунду спустя Реттиг. Грегориус снял
обернутый вокруг пояса шнур и уложил его на корпусе звездолета. Теперь
сержант находился внутри кольца диаметром чуть больше полутора метров.
- Начинаю отсчет, - сказал он в микрофон. - Три... два... один...
Время!
Сержант прикоснулся к контроллеру у себя на запястье и невольно
моргнул, когда над ним вдруг возник полог из полимерной ткани толщиной в
считанные микроны. Десять секунд спустя он оказался в прозрачном мешке -
этакий бронированный сперматозоид внутри громадного презерватива.
- Готово, - доложили Ки и Реттиг.
Скачать книгу [0.40 МБ]
Пирамида
