Наполни ж нам Дедаловы фиалы
Божественным напитком, Ганимед!
И пусть из почвы, затканной цветами,
Возникнут звуки триумфальных песен,
Как возникает из земли роса
При первых звёздах: пейте, пейте, боги!
И пусть нектар, бегущий в ваших жилах,
Струится духом радости для вас
И ликованье прозвучит певуче,
Как Элизийский ветерок.
А вы служите мне, окутанные дымкой
Лучистого желания, в котором
Сольются наши духи воедино,
Как только стану я единым Богом,
Всесильным, Всемогущим и Живым,
Владыкой Вечности!..[76 - Здесь и далее используются изм. цитаты из П. Шелли «Освобождённый Прометей». Перев. К. Чемена.]
Гефест отключает бронзово-стеклянный проектор. Гигантское окно, на время превратившее бездну Тартара в Залу Богов на Олимпе, мгновенно захлопывается, оставив титанов среди пепла, потоков лавы и смрадного багрового мрака. Расставив ноги для устойчивости, Ахиллес поднимает щит и выбрасывает перед собой богоубийственный клинок, потому что не имеет понятия, что будет дальше.
Несколько бесконечно долгих мгновений ничего не происходит. Грек ожидает воплей, криков, требований подтвердить увиденное и услышанное; Титаны должны зареветь, а целители – забегать по скалам, однако сотни гигантских фигур сидят не шелохнувшись и не издавая ни звука. Пронизанный багровыми отсветами лавы здешний воздух настолько мутен от вулканического дыма и пепла, что мужеубийца молча благодарит богов – или кого-нибудь в этом роде – за очки термокостюма, позволяющие чётко видеть всё, что творится вокруг. Мужчина исподволь косится на Брано-Дыру, открытую, по словам Гефеста, самой богиней Никтой. Пятидесяти футовый портал по-прежнему на месте, примерно в двух сотнях ярдов. Если завяжется схватка, если Демогоргон решит закусить бессмертным карликом и ахейским героем, быстроногий намерен броситься к Брано-Дыре, пусть даже на каждом шагу ему придётся прокладывать себе дорогу по трупам титанов и чудовищ.
Молчание затягивается. Среди уродливых утёсов и ещё более уродливых разумных тварей злобно воют чёрные ветры. Вулканы кипят, изрыгая лаву, но Демогоргон не издаёт ни слова.
В конце концов он изрекает:
– СЛУЖИТЕЛЬ ЗЛА В ЛЮБОМ ОБЛИЧЬЕ – РАБ. ТАКОВ ЗЕВС ИЛИ НЕТ – НАМ НЕИЗВЕСТНО.
– Какого зла?! – рычит титан Крон. – Мой сын помешался! Он узурпатор из узурпаторов!
Голос Реи, матери Громовержца, звучит ещё громче:
– Зевс – раб своих желаний. Земли отступник он, изгой Олимпа и должен сам испить поток неисцелимых зол за собственное вероломство. Пусть в наказание висит в аду, прикованный алмазными цепями.
Тут вмешивается Целитель-чудовище; Ахилл с изумлением слышит в его речах довольно женственные нотки.
– Зевс перешёл все грани. Поначалу он подражал самой Судьбе, а после стал глумиться.
Один из бессмертных часов рокочет с вершины каменного обрыва:
– Для Гибели нет имени ужасней, чем самозванец, Зевс.
Быстроногий хватается за ближайший затрясшийся валун, испугавшись, что вулкан за спиной Демогоргона вдруг начал извергаться, но это всего лишь приглушённый ропот собравшихся.
Тут подает голос брат Крона, косматый Крий, стоящий посреди потока расплавленной лавы:
– Пусть узурпатор подлый погрузится в безбрежную пучину разрушенья, какое самолично породил! Я сам взойду на солнечный Олимп, откуда правил миром вместе с вами, и утащу обманщика в Тартар: мы разом в преисподнюю слетим, как падают стервятник и змея, сплетённые в клубок нерасторжимый.
– Твоё слово, ужасный призрак! – восклицает многорукий возница, обращаясь к Демогоргону.
– ВСЕМ ПРАВИТ МИЛОСЕРДНЫЙ БОГ. – Эхо слов гиганта, лишённого очертаний, раскатывается среди острых пиков и долин Тартара. – ЗЕВС НЕ ВСЕМОГУЩ. ОН БОЛЬШЕ НЕ ДОЛЖЕН ЦАРИТЬ НА ОЛИМПЕ.
Секунду назад Ахиллес был уверен, что скрытый под покровом Демогоргон бестелесен, но вдруг великан поднимает руку в тяжёлых складках ниспадающей ткани и растопыривает жуткие пальцы.
Брано-Дыра в двух сотнях ярдов за спиной хромоногого кузнеца словно по приказу взмывает в воздух, зависает над сонмом чудовищ, расползается в ширину и начинает опускаться.
– СЛОВА ПУСТЫ, В НИХ ПРАВДЫ НЕТ, – гремит Демогоргон, покуда алый круг пламени накрывает всех собравшихся. – БОЛЬ – ВОТ ЕДИНСТВЕННЫЙ И ВЕРНЫЙ НАШ ОТВЕТ!
Гефест хватает ахейца за руку. Бессмертный карлик дико ухмыляется в нечёсаную бороду:
– Ну, держись, парень.
79
События обернулись неожиданным, отчаянным, почти бредовым образом, но Манмут был счастлив, как никогда.
Космошлюпка зависла низко над водой и сбросила «Смуглую леди» в океан примерно в пятнадцати километрах к северу от опасных координат критических сингулярностей. Сума Четвёртый не желал, чтобы всплеск разбудил семьсот шестьдесят восемь обнаруженных чёрных дыр, вероятно, заключённых внутри боеголовок на древней затонувшей субмарине, которую засекли приборы, – и никто не стал возражать.
Если бы у маленького европейца был рот, моравек ухмылялся бы как последний идиот. «Смуглая леди», созданная для исследований и спасательных работ подо льдом, в условиях кошмарного давления и кромешной, как у Бога за пазухой, тьмы на спутнике Юпитера, отлично повела себя в глубинах земного Атлантического океана.
Не просто отлично, а на отлично с плюсом.
– Как жаль, что ты не видишь, – промолвил Манмут по частной линии.
Друзья вновь остались наедине. Остальные не выказали особого желания взглянуть на семьсот шестьдесят восемь скрытых, но близких к критическому состоянию чёрных дырок, и космошлюпка поспешила удалиться: Сума Четвёртый отправился далее на разведку, на сей раз – к восточной морской границе Северной Америки.
– Я «вижу» сигналы радаров, сонаров и тепловое изображение, – откликнулся Орфу.
– Да, но это не то же самое. Здесь так много света! А до поверхности более двадцати метров. Даже когда Юпитер сиял в полную силу, его лучи проникали через разводья не глубже нескольких метров.
– Вот красота, должно быть, – заметил иониец.
– Ещё какая, – подхватил Манмут, не обращая внимания на иронический тон товарища. – От солнечных лучей всё вокруг мерцает и играет зелеными бликами. Даже моя «Леди» в растерянности.
– А что, она воспринимает свет?
– Конечно, – сказал капитан подлодки. – Её работа – докладывать мне обо всём, в нужное время поставлять подходящие данные, так что «Леди» вполне разумна, чтобы почувствовать, как переменилось освещение, гравитация, ощутить красоту. Ей тоже здесь нравится.
– Вот и хорошо, – громыхнул гигантский краб. – Тогда лучше не порть своей подружке настроение и не говори, куда мы держим путь.
– Она знает, – отозвался Манмут, не позволяя ионийцу испортить собственное радужное настроение.
Сонар известил о подводном хребте, где и располагались обломки кораблекрушения, – хребте, чьи пики выросли над илистым дном, не достигнув восьмидесяти метров до поверхности. Европеец никак не мог привыкнуть к здешнему мелководью: в океанах Европы не было места, где между дном и льдами оставалось бы менее километра.
– Я целиком прочёл программу по обезвреживанию боеголовок, которую передал нам Чо Ли, – сказал Орфу. – Ты уже ознакомился с подробностями?
Скачать книгу [0.63 МБ]
Пирамида