На острове Сомерсет, на острове Принц Уэльский и на острове Виктория, вдоль которых они плыли на юг на протяжении всего лета 1846 года,- ничего.
И теперь, в видении Крозье, спасатели на шести кораблях, уже тоже готовых вмерзнуть в лед, обращают взоры на север, в сторону пролива Веллингтона, еще не полностью скованного льдом, и Северного полюса. На острове Бичи они не нашли никаких путеводных нитей. И с волшебной высоты птичьего полета Крозье видит, что пролив Пил на юге, по которому «Эребус» и «Террор» сумели пройти полтора года назад во время короткого летнего периода таяния льдов, сейчас, этим летом, покрыт сплошным белым панцирем, насколько хватает глаз.
Им даже не приходит в голову, что Франклин мог направиться на юг… что он мог выполнить приказ. Они намерены - в ближайшие годы, поскольку теперь сами затерты льдами в проливе Ланкастера,- продолжить поиски севернее. Дополнительный приказ, полученный сэром Джоном, предписывал - в слу чае, если он не сможет продолжить путь на юг и совершить переход по Северо-Западному проходу,- повернуть на север, пробиться через гипотетический ледяной пояс и выйти в еще более гипотетическое Открытое Полярное море.
В сердце своем, сокрушенном тоской, Крозье знает, что капитаны и команды на восьми спасательных кораблях все пришли к заключению, что Франклин двинулся на север,- хотя в действительности он поплыл в противоположном направлении.
Он просыпается ночью. Просыпается от собственных стонов. В каюте горит фонарь, но глаза не выносят света, поэтому он пытается понять, что происходит, по жгучей боли от прикосновений к телу и по режущим слух звукам. Двое мужчин - стюард Джопсон и корабельный врач Гудсер - снимают с него грязную, мокрую от пота рубаху, обмывают его восхитительно теплой водой и осторожно надевают на него чистую рубаху и носки. Один из них пытается покормить его супом с ложки. Крозье выблевывает жидкое месиво, но содержимое полного до краев ведра обратилось в лед, и он смутно сознает, что двое мужчин вытирают пол. Они заставляют его выпить воды, и он бессильно падает на холодные простыни. Один из них накрывает Крозье теплым одеялом - теплым, сухим, не заледенелым одеялом,- и ему хочется разрыдаться от счастья. Еще он хочет заговорить, но снова начинает погружаться в водоворот своих видений и не может найти и составить в фразы слова, а потом опять забывает все слова на свете.
Он видит черноволосого мальчика с зеленоватой кожей, свернувшегося калачиком у кирпичной стены цвета мочи. Крозье знает, что мальчик страдает эпилепсией и находится в какой-то психиатрической клинике, в каком-то сумасшедшем доме. «Этот мальчик - я».
Едва успев подумать так, Крозье понимает, что это не его страх. Это кошмар какого-то другого человека. Несколько мгновений он пребывал в чужом сознании.
София Крэкрофт входит в него. Крозье стонет, яростно грызя кожаный ремень.
Он видит ее голую и страстно прижимающуюся к нему в Утконосовом пруду. Он видит ее отчужденную и холодную на ка менной скамье в саду губернаторского дома. Он видит ее в голубом шелковом платье, стоящую и машущую рукой - не ему - на причале в Гринхайте майским днем, когда отплывали «Террор» и «Эребус». Теперь он видит ее такой, какой никогда не видел прежде,- будущую Софию, явленную в настоящем, гордую, скорбящую, втайне довольную возможностью скорбеть, полную новых сил и возрожденную к новой жизни в качестве верной помощницы, компаньонки своей тетки, леди Джейн Франклин. Она повсюду сопровождает леди Джейн - две неукротимые женщины, так назовет их пресса. София - почти так же, как тетка,- всегда внешне исполнена уверенности и надежды, пылка, женственна, эксцентрична и готова умолять весь свет о спасении сэра Джона Франклина. Она никогда не упомянет имени Френсиса Крозье, даже при закрытых дверях. Это, сразу понимает он, идеальная роль для Софии: смелая, властная, убежденная в своем праве просить и требовать, способная кокетничать десятилетиями при наличии идеального оправдания своему нежеланию связывать себя обязательствами или настоящей любовью. Она никогда не выйдет замуж. Она будет путешествовать по миру с леди Джейн, видит Крозье, публично никогда не отказываясь от надежды найти пропавшего сэра Джона, но и после утраты истинной надежды продолжая наслаждаться своим правом на помощь и сочувствие, властью и положением, которые обеспечивает ей вдовство тетки.
Крозье тужится, пытаясь вызвать рвоту, но желудок у него уже много часов или дней пустой. Он сворачивается под одеялом клубочком и борется с мучительными спазмами.
Он находится в темной гостиной тесного, аляповато обставленного американского фермерского дома в Хайдсдейле, штат Нью-Йорк, милях в двадцати к западу от Рочестера. Крозье никогда не слышал ни о Хайдсдейле, ни о Рочестере в штате Нью-Йорк. Он знает, что дело происходит весной 1848 года, возможно, всего спустя несколько недель с настоящего момента. Сквозь узкую щель между задернутыми толстыми портьерами видны вспышки молний. Дом сотрясается от раскатов грома.
- Иди сюда, мама! - кричит одна из двух девочек, сидящих за столом.- Уверяю, ты найдешь это занятным.
- Я найду это ужасным,- говорит мать, неряшливая женщина средних лет, лоб которой - от туго зачесанных назад седоватых волос до густых насупленных бровей - разделяет пополам постоянная вертикальная морщина.- Не возьму в толк, как вам удалось уговорить меня на такое.
Крозье может лишь удивляться безобразной невнятности американского произношения. Большинство американцев, с которыми он имел дело, были матросами флота Соединенных Штатов или китобоями.
- Скорее, мама!
Девочка, обращающаяся к матери столь повелительным тоном, это шестнадцатилетняя Маргарет Фокс. Она скромно одета и привлекательна на жеманный, глуповатый манер, как почти все немногие американки, с которыми Крозье доводилось встречаться в обществе. Вторая девочка за столом - это одиннадцатилетняя сестра Маргарет, Кэтрин. Младшая девочка, чье бледное лицо еле видно в мерцающем свете свечи, больше похожа на мать, вплоть до темных бровей, слишком туго зачесанных назад волос и уже наметившейся морщинки на лбу.
В щели между пыльными портьерами сверкает молния.
Мать и две девочки берутся за руки, взяв в кольцо круглый дубовый стол. Крозье замечает, что кружевная салфетка на столе пожелтела от времени. Все три закрывают глаза. Пламя единственной свечи трепещет при ударе грома.
- Есть тут кто? - спрашивает шестнадцатилетняя Маргарет.
Громкий удар. Не гром, но резкий стук, словно кто-то долбанул по столу деревянным молотком. Руки всех присутствующих покоятся на столе, на виду.
- О Господи! - вскрикивает мать, явно готовая вскинуть руки и в страхе зажать рот.
Две дочери крепко держат ее, не давая разорвать круг. Стол покачивается от их усилий.
- Сегодня вы - наш проводник? - спрашивает Маргарет. Снова громкий СТУК.
- Вы пришли, чтобы причинить нам зло? - спрашивает Кэти.
Два СТУКА, даже громче предыдущих.
- Вот видишь, мама? - шепчет Мегги. Снова закрыв глаза, она спрашивает театральным шепотом: - Вы - тот самый добрый мистер Сплитфут, который общался с нами вчера ночью?
_СТУК._
- Благодарим вас за то, что вчера вы убедили нас в реальности своего существования, мистер Сплитфут,- продолжает Мегги. Она говорит так, словно находится в трансе.- Благо дарим вас за то, что рассказали маме подробности, касающиеся ее детей, назвали возраст каждого и упомянули про шестого ребенка, который умер. Вы ответите на наши вопросы сегодня?
_СТУК._
- Где экспедиция Франклина? - спрашивает маленькая Кэти.
_ТУК-_ТУК-ТУК-тук-тук-тук-тук-ТУК-ТУК-тук-ТУК-ТУК…_
Стук продолжается с полминуты.
- Это и есть Спиритический Телеграф, о котором вы говорили? - шепчет мать.
Мегги шикает на нее. Стук прекращается. Крозье видит, словно проницая взглядом сквозь деревянную столешницу и шерстяную ткань юбок, что обе девочки обладают феноменальной подвижностью суставов и по очереди щелкают пальцами ног. Удивительно громкий звук для таких маленьких пальчиков.
- Мистер Сплитфут говорит, что сэр Джон Франклин, которого, как пишут в газетах, все ищут, пребывает в добром здравии и находится со своими людьми, которые тоже пребывают в добром здравии, но очень напуганы, на кораблях во льдах возле острова, расположенного в пяти днях плавания от места, где они зимовали в первый год путешествия,- нараспев говорит Мегги.
- Там, где они сейчас, очень темно,- добавляет Кэти.
Снова раздается частый стук.
- Сэр Джеймс просит свою жену Джейн не тревожиться за него,- переводит Мегги.- Он говорит, что скоро встретится с ней - на том свете, если не на этом.
- О Господи! - снова восклицает миссис Фокс.- Мы должны позвать Мери Редфилд и мистера Редфилда, и Лию, конеч но, и мистера и миссис Дьюслер, и миссис Хайд, и мистера и миссис Джуел…
- Т-ш-ш! - шипит Кэти.
_ТУК-_ТУК-ТУК,_тук-тук-тук-тук-тук-тук,_ТУК._
- Проводник не хочет, чтобы ты разговаривала, когда Он ведет нас,- шепчет Кэти.
Крозье стонет и грызет кусок кожаного ремня. Спазмы, начавшиеся в желудке, теперь превратились в мучительные конвульсии, сотрясающие все тело. Он то дрожит от холода, то сбрасывает одеяло, обливаясь потом.
Он видит мужчину, одетого по-эскимосски: меховая парка, меховые сапоги, меховой капюшон, как у леди Безмолвной. Но мужчина стоит на дощатой сцене перед рампой. На заднике за ним нарисованы лед, айсберги, зимнее небо. Сцена усыпана фальшивым белым снегом. На ней лежат четыре распаренные собаки с высунутыми языками, похожие на лаек гренландских эскимосов.
Бородатый мужчина в толстой парке говорит со своего испещренного белыми крапинками помоста: «Сегодня я обращаюсь к вашей человечности, а не к вашим кошелькам.- Американский акцент мужчины режет Крозье слух так же немилосердно, как акцент девочек.- И я ездил в Англию, чтобы поговорить с самой леди Франклин. Она пожелала удачи нашей следующей экспедиции - которая, разумеется, состоится только в том случае, если мы соберем необходимую для ее снаряжения сумму денег здесь, в Филадельфии, и в Нью-Йорке, и в Бостоне,- и говорит, что сыны Америки окажут ей великую честь, коли вернут домой ее мужа. И потому сегодня я взываю к вашей щедрости, но только во имя человечности. Я обращаюсь к вам от имени леди Франклин, от имени ее пропавшего мужа - и в твердой надежде принести славу Соединенным Штатам Америки…»
Крозье снова видит мужчину. Бородатый парень уже снял парку и лежит голый в постели в нью-йоркском отеле «Юнион» с очень молодой голой женщиной. Ночь сегодня жаркая, и они отбросили одеяла в сторону. Упряжных собак нигде не видать.
Скачать книгу [0.56 МБ]
Пирамида