Амадди долго смотрел на нее немигающим взглядом, и наконец сказал:
– Зачем в этой стране, где слишком много нежелательных детей…, зачем кому-то, будь то номенклатура или просто крестьянин, красть какого-то ребенка?
Кейт выдержала взгляд молодого человека. При слабом освещении его радужки казались совсем черными.
– Я сама точно не знаю, зачем. Мой сын… Джошуа…, родился в Румынии год назад. Хоть он и был сиротой, кто-то захотел заполучить его обратно. Кто-то очень важный, у кого достаточно денег и власти, чтобы послать в Америку своих людей. Если вы что-нибудь слышали о каком-нибудь ребенке, которого сюда привезли, я заплачу за любые сведения.
Амадди сложил ладони вместе. Двое других, сидевших за столом, имели совершенно безразличный вид. В комнате было очень тихо. Пахло пряностями и одеколоном с сильным запахом.
– Я не слышал о таком ребенке, – медленно сказал Амадди. – Но у меня есть один клиент, который занимает очень высокий пост в…, как это называется?, в неофициальной номенклатуре. Если кто-то и располагает сведениями по поводу такого маловероятного события, то это именно мой клиент.
Кейт подождала. Боковым зрением она заметила, что Лучан пытается встретиться с ней взглядом, но продолжала смотреть на молодого араба. Он заговорил первым.
– Мой клиент – очень влиятельный человек. Назвать его имя – значит подвергнуть себя значительной опасности.
Кейт выждала еще секунд тридцать, прежде чем спросила.
– Сколько?
– Десять тысяч, – сказал Амадди, сохраняя бесстрастное выражение. – Десять тысяч американских долларов.
Кейт покачала головой почти печально.
– Эта информация – не тот товар, который мне нужен. Она ничего мне не гарантирует. Этот человек может не знать о моем ребенке.
Амадди пожал плечами.
– Я заплачу пятьсот долларов за его имя, – сказала Кейт. – Чтобы показать готовность вести дело с таким честным человеком, как вы. Впоследствии, если какие-либо дополнительные сведения попадут к вам…, сведения, имеющие истинную ценность…, тогда мы обсудим столь серьезную сумму.
Амадди достал спичку и поковырял ею в зубах. Затем окинул быстрым взглядом своих компаньонов.
– Возможно, я не совсем точно обрисовал важность этого человека, – сказал он. – Мало кто знает…, если вообще кто-нибудь знает…, что он состоит в номенклатуре. Тем не менее он занимает настолько высокое положение, что без его одобрения не делается ни единого шага.
Кейт перевела дыхание.
– Этот человек относится и к номенклатуре, и к strigoi? Priculici? – Голос у нее чуть не сорвался. – Vrkolak?
Амадди моргнул, положил спичку и сказал что-то Лучану на румынском. Кейт разобрала слово «strigoi». Лучан покачал головой и ничего не ответил.
– Что вы знаете о Voivoda strigoi? – резко спросил у нее Амадди.
По правде говоря, Кейт не знала ничего. Она спрашивала О'Рурка о значении румынских и славянских слов, которые он употреблял в разговоре с цыганами, когда торговался из-за их денег и жизней, а священник ответил: «strigoi» переводится приблизительно как «колдун», хотя это же слово может обозначать злых духов или призраков. А «Priculici» и «vrkolak» на румынском и славянском – вампир.
Когда Кейт потребовала объяснить, почему эти слова так подействовали на цыган, О'Рурк коротко ответил:
«Рома – народ суеверный. Несмотря на слухи о том, что они в течение столетий служили strigoi, они боятся этих мифических правителей Трансильвании. Вы слышали, что воевода Чоаба произнес слово «дьявол», когда я сказал, что Джошуа – один из strigoi».
«И сделал в мою сторону знак от сглаза, – добавила тогда Кейт. – А потом нас отпустил». Священник лишь кивнул.
Амадди хлопнул ладонью по столу и встал, выведя Кейт из состояния задумчивости.
– Я спросил, что ты знаешь о Vbivoda strigol, женщина?
Кейт подавила острое желание уклониться от настойчивого вопроса молодого араба.
– Я думаю, что они украли моего ребенка, – сказала она ровным голосом. – И я хочу забрать его обратно.
Амадди долго разглядывал ее, а потом рассмеялся. Его смех эхом прокатился по бетонным стенам.
– Очень хорошо, – сказал он. – Такая смелость заслуживает уважения. Вы получите имя этого человека за пятьсот долларов. И в будущем мы с вами будем иметь дела если вы останетесь в живых.
Он снова засмеялся.
Кейт отсчитала пятьсот долларов и держала их, пока Амадди вынимал из кармана авторучку «Кросс» и писал имя и адрес на клочке бумаги. Лучан прочитал имя, бросил взгляд на Кейт и кивнул ей. Она отдала деньги.
Амадди проводил их до двери.
– Переведи своей американской подруге румынскую пословицу, – сказал он Лучану. – Copilul cu mai multe moase romana cu buncul ne taiat.
Лучан кивнул и пошел вперед по темному коридору. На улице снова начался сильный дождь. Сев в машину, Кейт перевела дыхание.
– Тебе знакомо имя, которое он написал?
– Да, – ответил Лучан без своей обычной улыбки. – Оно хорошо известно в Бухаресте. Мой отец знал этого человека.
– И ты считаешь, что он действительно может быть членом тайной номенклатуры?
Лучан чуть не пожал плечами, но остановил себя.
– Не знаю, Кейт. Просто не знаю. Но это имя может стать исходной точкой. Она кивнула.
– А что это за пословица, которую упомянул Амадди? Лучан завел машину и потер щеку.
– Copilul cu mai multe moase romana cu buricul ne taiat…, как бы это сказать… «У семи нянек дитя без глазу»? Но дословно это звучит так. «Когда у ребенка слишком много повивальных бабок, пуповина остается неразрезанной».
– Ха-ха, – сказала Кейт.
Обратно по пустым улицам они ехали в молчании.
***
Когда они вошли в холодное, полутемное подвальное помещение, О'Рурк их уже ждал. Глаза у него покраснели, он был небрит, хотя и одет в свой черный костюм с белым воротничком. Он развалился в ветхом кресле и лишь следил взглядом за Лучаном, когда тот засуетился, чтобы разжечь огонь в другой комнате и поставить на горячую плиту кастрюлю с супом.
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида