В нас действительно имеются материя и сила, тело и душа, человек
видимый и его двойник невидимый, которые могут быть отделены друг от
друга и отдельно изучаемы. Но этот двойник, этот призрак, воплощённый в
нас, есть тоже материальное тело, потому что он видим, осязаем для
многих лиц и способен оказывать очень заметное действие на людей и
вещи. И, что всего удивительнее, это тончайшее тело может раздваиваться
на другие ещё более тончайшие тела.
Учение классическое, религиозное, философское или научное,
бессильно объяснить нам, что такое эти тела и каковы их свойства. Из
общего учения оккультизма я вынужден заимствовать следующую теорию,
которая объяснит нам в некоторой степени по крайней мере, какое тело
является перед нами в различных проявлениях призрака.
Для этого я должен признать в нас бессмертное начало, хотя
бессмертие не доказано мне опытным образом, и признать, вместе с
оккультистами и спиритами, что перевоплощение есть неизбежная
необходимость для нашей эволюции.
Я возьму человека на относительно высокой степени эволюции или,
лучше сказать, возьму начало, оживляющее этого человека, душу и
последую за ней в последовательных её этапах на различных планах
природы, о которых я уже упоминал.
Я возьму душу около вершины плана мысли, составляющей
кульминационный пункт эволюционного пути, который она должна пройти
много раз, чтобы достигнуть совершенства, которое позволить ей ещё
выше подняться и избавиться от тяготы рождений и смертей, чтобы
завоевать окончательно своё бессмертие. Там она облечётся в тончайший
покров, тело причинное, которое ей придётся покинуть, чтобы
экипироваться сызнова для возобновления физической жизни. Она
спускается в нижнюю часть плана мысли и притягивает к себе материю из
этой среды, чтобы сделать из неё себе одеяние, тончайшее тело, орудие,
которое даст ей возможность выразиться в этой очень высокой среде.
Облечённая этим телом мысли, душа продолжает свой нисходящий путь и
проникает в астральный план. Здесь, как и выше, она притягивает к себе
материю этого плана, чтобы сделать себе второе одеяние, тончайшее тело,
астральное тело, которое будет служить ей для выражения её в этой
промежуточной среде. Продолжая своё нисхождение под влиянием
одолевающих её желаний, которые могут быть удовлетворены лишь в фи-
зической жизни, душа уже в двойном одеянии доходит до плана этой
жизни, где, притягивая эфирную материю, она делает себе третье одеяние,
эфирное тело, которое служит формою для физического тела, четвертого
одеяния, приготовляемого природой уже в утробе матери для нового
пришельца, который скоро должен родиться.
Итак, душа приходит сюда, на землю, в полном снаряжении, которое
она сама соорудила по мерке и которое вполне соответствует её
потребностям, способностям, характеру, как её качествам, так и её
недостаткам.
Она даже может в некоторых обстоятельствах сбросить одно или
более из своих самых тяжёлых одеяний и на время подниматься в
известные уже ей планы. Так во время естественного сна, а ещё лучше в
магнетическом сомнамбулизме она покидает свои физическое и эфирное
тела, за которыми она только наблюдает теперь, и уходит со своим
астральным телом созерцать красоты этого плана. Душа может ещё больше
делать: - оставив в их планах тела физическое, эфирное и астральное, она
может позволить себе со своим телом мысли в качестве орудия некоторые
экскурсии в этом плане. Это делают во время экстаза и великих
размышлений очень возвышенные души.
Как было сказано в главе I исторической части, после смерти душа
ещё носится в физическом плане со всеми остающимися у неё телами.
Спустя несколько дней эфирное тело распадается и умирает и душа,
облегчённая, поднимается в астральный план, где проявляется в своём
астральном теле. По истечении более или менее долгого времени,
скопленная в этом теле неудовлетворёнными желаниями энергия
истощается и это тело в свою очередь умирает. Ещё более облегчённая,
душа поднимается со своим телом мысли на первые ступени этого плана.
Скопленная в этом теле энергия равна сумме добрых мыслей, высказанных
нами, и добрых дел, исполненных нами на земле. Она вообще очень долго
существует, но тоже истощается, и это тело распадается и умирает, как пре-
дыдущие. Душа, ещё более свободная, улетает тогда на высшие ступени
этого плана, где она находит своё причинное тело. Достигнув пункта, с
которого я взял её для своего объяснения, она находится на
кульминационной точке своего пути. Она не может остановиться там - у
неё снова является потребность в физической жизни; и вот, с двойной
целью удовлетворить свои желания и усовершенствоваться, она начинает
спускаться вновь в физический план со всеми качествами, которые она
приобрела, и недостатками, от которых она должна избавиться.
Итак, перед нами, хотя бы лишь в теории, четыре одеяния, четыре
тела, в которые душа последовательно облекается и которые она затем
покидает, когда они износятся, тела, имеющие свои собственные
существования в трёх планах природы. Зная характерны черты каждого из
них, можно легко узнавать на опытах, в присутствии какого тела
находишься.
Между 1850 и 1866 гг. Рейхенбах доказал, что для ясновидящих в
полной темноте человек блестит красивыми красками, голубой направо,
жёлтой, оранжевой или красноватой - скажем оранжевой - налево. В
1882 г., принявшись за опыты, которые позволили мне формулировать
физические законы, управляющие действиями магнетизма, я описал свои
наблюдения в своей "Магнетической физике". Де-Роша, Люи и другие ис-
следователи подтвердили их.
Результат этих наблюдений будет служить нам точкой опоры, для
суждения о двух тонких телах, проникающих насквозь наше видимое тело
и разъединяющихся в "раздвоении".
Я нахожусь в тёмной комнате с субъектом, которого буду
раздваивать, и с несколькими свидетелями, среди которых один хороший
ясновидящий, сам способный к раздвоению, но находящийся в состоянии
бодрствования и полного сознания.
Через несколько минут два ясновидящих говорят нам, что они, как и я
и все свидетели, делаются блестящими, блестят красивым голубым светом
направо и не менее красивым оранжевым налево.
Эти красочные оттенки как будто принадлежат физическому телу, но
это неверно.
Я усыпляю субъекта, который даже как будто более блестящ, чем
Пирамида