Древние мистерии
То, что я могу вам рассказать касательно древних мистерий, не получено из какого-то специального изучения древних манускриптов или истории вопроса. В другой жизни мне случилось родиться в Древней Греции и быть посвящённым в некоторые из этих мистерий. В Греции человек, посвящённый таким образом, давал обет не открывать виденное им, и обет этот всё равно связывает, хотя он и был дан в одном из прежних воплощений; но те, кто стоял за этими мистериями, с тех пор решили выдать миру многое из того, чему учили под клятвой секретности, таким образом освободив нас от нашего обещания настолько, насколько распространяются выданные учения. Так что я не нарушу клятвы, рассказав вам кое-что о наставлениях, дававшихся в этих древних мистериях. Там учили и другим вещам, которые я не волен упоминать, поскольку они ещё не были обнародованы Великими.
Первым делом я просил бы вас заметить, что у всех народов и всех религий были свои мистерии, включая и христианскую религию. Я часто слышал, как люди говорят, что уж в христианстве по меньшей мере ничего не было скрыто — всё было открыто для бедных и неучёных. Всякий, кто говорит это, не знает истории христианской церкви. Сейчас действительно всё, что знает Церковь, даётся открыто, но это лишь потому, что она забыла те мистерии, что держались скрытыми. Если вы изучите раннюю историю Церкви, то обнаружите, что древние авторы вполне определённо говорят о мистериях, которым учили лишь тех, кто были полноценными её членами. Было много моментов, о которых не говорилось тем, кто были лишь оооооооооооо, то есть только что вступившими в Церковь и являвшимися лишь кандидатами на полное членство.
Следы этого мы можем найти ещё раньше, поскольку вы помните, что в Евангелии говорится, что Христос давал своим ученикам знания о многих вещах, которые толпам давались лишь в притчах.
Но одной из причин того, почему христианская церковь потеряла контроль над теми из своих сынов, которые были более интеллектуальны, было то, что она забыла и утеряла те сверхъестественные и философские мистерии, которые были основой её догм. Увидеть кое-что из этой скрытой стороны её учений можно лишь в работах великих гностических писателей. И тогда вы обнаружите, что если мы возьмём эту сторону в качестве внутреннего учения для учёных, а нынешнюю форму христианства в качестве внешней доктрины для неграмотных, то совместив их, получим совершенное выражение древней Мудрости. Но брать каждое из этих учений само по себе, осуждая другое, как ересь — это односторонний взгляд. Так у каждой религии есть наставления для тех, кто не идёт дальше её внешней формы, но всегда есть и учение для тех, кто проникает во внутреннее.
Впрочем, говоря о древних мистериях, мы обычно имеем в виду те, что были связаны с великой религией Древней Греции. На эту тему существует лишь несколько книг. Есть книга Ямблиха, который сам был посвящён в мистерии, есть книга, написанная моим соотечественником, платоником Томасом Тэйлором, и ещё одна, написанная французом, мсье П. Фукаром. Хотя они интересны, всё же вы обнаружите, что они дают мало сведений. Многое их того, что мы, как мы думаем, знаем о мистериях (я имею в виду — с внешней точки зрения) дошло до нас через работы носителей этой традиции.
У христианской церкви был обычай — возможно, извинительный с её точки зрения — уничтожать все книги других учений, и мы не должны забывать, что все наши знания о временах раннего христианства прошли через руки монахов средних веков. Они были практически единственными образованными людьми того времени, и это ими копировались все рукописи. У них было очень чётко выраженное мнение о том, что полезно, а что нет; так что вполне естественно, что уцелело лишь то, что совпадало с их взглядами, и это было даже подчёркнуто, в то время как что-либо имевшее противоположный характер отбрасывалось. Прежде всего, б`ольшая часть знаний о мистериях, доступных миру, содержится в работах Отцов Церкви, которые противостояли им. Не желая обвинить Отцов в том, что они намеренно исказили сведения, мы уж точно можем заключить, что они старались выставить в лучшем свете именно свои собственные взгляды. Даже сейчас, если вы пожелаете узнать правду о доктрине какой-нибудь протестантской секты, вы не пойдёте за информацией к католическим священникам, а за хорошими и верными разъяснениями касательно католицизма не обратитесь в Армию Спасения.
Относительно мистерий положение аналогичное, только гораздо хуже, из-за многочисленных и острых споров между последователями старой религии и её мистерий и отцами христианской церкви. Потому сказанное о мистериях Отцами мы можем принять лишь с большой осмотрительностью и значительными оговорками. Например, вы обнаружите, что они часто подчёркивали, что в древних мистериях было много аморального и неприличного.
Поскольку я тщательно исследовал мистерии Греции при помощи ясновидения, а в одной из прошлых жизней и сам был в них посвящён, то могу сказать с полной уверенностью, что в этих заявлениях нет ни тени правды. Были некоторые мистерии, имевшие характер веселий, где поклонялись Вакху, и которые впоследствии выродились в нечто весьма предосудительное, но это было уже в поздние времена, и принадлежали они совсем к другой ветви. Они ни малейшим образом не были связаны с Элевсинскими мистериями, но были лишь их имитацией в малом масштабе, совершенно экзотерической.
Сегодня вечером мне придётся за короткое время изложить очень пространный предмет. Я постараюсь дать вам грубый набросок того, чем были эти греческие мистерии и чему там учили посвящённых.
Вам должен быть известен тот факт, что всегда упоминалось два подразделения — малые и великие мистерии. Каждый знал об их существовании, и количество посвящённых составляло действительно большую часть населения. Я думаю, в экзотерических книгах вы могли читать о тридцати тысячах посвящённых, собравшихся в одно время, и это также показывает, что сам факт посвящения не держался в секрете, и внешний мир знал о принадлежности человека к этому многочисленному классу. Я имею в виду, что хотя некоторые учения, даваемые в мистериях, всегда держались в тайне, весь греческий и римский мир знал, что великие и малые мистерии существовали, и было более или менее известно, кто к ним принадлежал.
Но за теми двумя степенями, существование которых было общеизвестно, всегда были истинные тайные мистерии, и существование третьей степени, как её можно назвать, не было известно публике. Если подумать об условиях того времени, то причина этого будет легко понятна. Например, большинство из римских императоров знали о малых и великих мистериях и настаивали на своём посвящении. А из истории мы хорошо знаем, что характер большинства императоров был не таков, чтобы им можно было позволить играть ведущую роль в религиозной организации. Но руководителям мистерий было бы очень трудно отказать в допуске императору Рима. Как было однажды сказано, нельзя спорить с хозяином тридцати легионов. Императоры бы непременно убили всякого, кто встал бы у них на пути. Потому было желательно, чтобы о существовании третьей степени не было известно, и никто не узнавал о ней, пока не был сочтён достойным допущенным к ней теми, кто мог судить о его годности.
Учения этой третьей степени никогда не выдавались публике и никогда не будут выданы. Но в общих мистериях, малых и великих, есть многое, что можно рассказать. В первую очередь нас учили некоторым афоризмам, или апоффегмам, и если я процитирую вам некоторые, вы поймёте природу этого учения. "Смерть — это жизнь, а жизнь — смерть". Это показывает нам, что высшая жизнь по ту сторону смерти была хорошо известна. Другое высказывание гласило — "Кто ищет реальности при этой жизни, будет искать реальности и после смерти; а кто ищет при жизни нереальное, будет и после смерти искать нереальное". Великий принцип этих учений состоял в том, что душа спустилась с высших сфер в материальные. Принципы перевоплощения также содержались в этих наставлениях. Вы можете вспомнить, что это не появлялось во внешних учениях ни Греции, ни Рима — то есть этому не учили публично и подробно, — но вы увидите, что эта идея нисхождения души в материю передаётся в греческой мифологии. Вспомните миф о Персефоне, которая была унесена в подземный мир, когда сорвала цветок нарцисса.
Давайте вспомним миф о Нарциссе. Он был юношей большой красоты, который влюбился в своё собственное отражение в воде, и потому превратился в цветок и был привязан к земле. Не нужно много изучать теософию, чтобы увидеть, что это значит. Из "Тайной Доктрины" мы узнаём, как "я" смотрит вниз, в воды астрального плана и низшего мира, как оно отражается в личности, как отождествляется с этой личностью, и полюбив этот образ, привязывается к земле. Так и Персефона, сорвав нарцисс, утягивается в подземный мир, и проводит половину своей жизни под землёй, и половину — на земле, то есть, как можно видеть, половину — в материальном теле, и половину — вне его.
Точно также есть и множество других мифов, услышать теософическое объяснение которых было бы очень интересно.* Например, в этом древнем учении мистерий Минотавр означал низшую природу человека — личность, которая наполовину человек, а наполовину — животное. Его наконец убивает Тесей, выражающий высшее я или индивидуальность, которая постепенно растёт и набирает силу, пока наконец не овладевает мечом своего Божественного Отца, Духа. Ведомое через лабиринт иллюзий, то есть низшие планы, нитью оккультного знания, данной Ариадной (которая представляет интуицию), высшее я уже может победить низшее, и безопасно ускользнуть из паутины иллюзий. И всё же для него остаётся опасность — развив интеллектуальную гордость, оно может пренебречь интуицией, как Тесей пренебрёг Ариадной, и таким образом ему не удастся реализовать свои высшие возможности.
__________
* См., например, книгу А. Бэйли "Подвиги Геракла" — прим. пер.
В Древней Греции малые мистерии в особенности праздновались в местечке под названием Агры, а посвящённые именовались "мистами". Возможно, вам известно, что их официальная одеянием, в знак их благородства, была шкура лани, представлявшей в древнем символизме астальное тело.
Её пятнистая шкура считалась эмблемой множества цветов рядового астрального тела. Причина, почему такое одеяние считалось подходящим для посвящённых в малые мистерии, состояла в том, что основные учения, которые им давались, касались астрального плана. Допущенные к ним знали, какой может быть астральная жизнь человека после смерти.
Много времени тратилось на то, чтобы как на примере, так и учением, показать, каковы в астральном мире следствия того или иного поведения на земле. Основное внимание при этом уделялось наглядным храмовым представлениям. При помощи своеобразных драматических постановок показывалось, каково может быть в астральном мире состояние человека, например, скупого, или полного чувственных желаний. В древности, когда руководителями мистерий были адепты или их ученики, эти представления в чём-то походили на материализации. Учитель, кто бы он ни был, производил их своею силой в астральной или эфирной материи, создавая для учеников настоящие образы. Но время шло, и позднейшие учителя уже не могли вызвать этих феноменов; потому они пытались представить учение другими способами — в некоторых случаях при помощи того, что мы бы назвали актёрской игрой. Роли различных персонажей исполняли жрецы, а в других случаях использовались марионетки, приводимые в действия машинами.
В добавление к учениям, касавшимся астрального плана, подобным же образом давались наставления касательно системы мировой эволюции. Среди прочего, ученикам объясняли, как появилась солнечная система и различные её части. Можно легко представить, как это делалось — сначала при помощи материализации туманности и планетных тел, а затем, когда материализация была уже невозможна — при помощи модели солнечной системы, подобной тем, что используются и сейчас.
Одной из самых важных вещей в этих мистериях было то, что они объясняли внешнюю религию своей страны совершенно иначе, чем это давалось народным массам. Если вы хоть что-нибудь знаете о религии Древней Греции, то поймёте, что в ней было множество вещей, которым очень нужно было внутреннее объяснение, поскольку если посмотреть на неё с обычной точки зрения, она не покажется очень разумной и возвышенной. Похоже, целью всех этих зачастую необычных историй, созданных для внешнего учения, было то, чтобы они, запомнившись людям, оставили в их памяти несколько простых и ясных концепций, и не более. Но все вдумчивые люди присоединялись к мистериям, и их учили истинному смыслу мифов, с которым вещи выглядели уже иначе.
Позвольте мне проиллюстрировать эту идею на двух-трёх простых и коротких примерах. Я уже говорил вам, что в основном целью малых мистерий было дать представление о последствиях на астральном плане, производимых определённым образом жизни на земле. Вам, наверно, знаком миф о Тантале. Он был осуждён на муки в аду вечной жажды — вода окружала его со всех сторон, но сразу же отступала от его губ, когда он пытался пить. Смысл этого нетрудно увидеть, если только мы знаем, что такое астральная жизнь. Каждый, кто покидает этот наш мир полным чувственных желаний любого вида — как, например, алкоголик, или предающийся чувственной жизни в обычном смысле слова — окажется на астральном плане в положении Тантала.
Он сам выстроил это ужасное желание, управляющее всем его существом. Вы знаете, как сильно бывает желание в случае пьяницы — оно побеждает его чувство собственного достоинства, любовь к семье и все прочие лучшие наклонности. Он отбирает деньги и даже одежду у жены и детей, только чтобы тут же их пропить.
Помните, что когда человек умирает, он вовсе не меняется. Его желание всё ещё сильно, как всегда. Но удовлетворить его уже невозможно, поскольку его физического тела, через которое он только и мог пить, уже нет. Так, как видите, получается Тантал, полный желаний, который обнаруживает, что удовлетворение ускользает от него, как только он подумает, что получил его.
Вспомните также историю Тития — он был привязан к скале, а его печень, которую терзали коршуны, отрастала снова, как только была съедена. Образ человека, которого постоянно мучит сожаление о грехах, совершённых на земле — это иллюстрация результатов потакания желаниям.
Ещё более высокий пример того же самого мы можем привести из истории Сизифа. Вы знаете, что он был осуждён вечно вкатывать камень на холм, и как только он достигал вершины, камень всегда скатывался обратно. Таково посмертное состояние человека честолюбивого, потратившего свою жизнь на эгоистичные и амбициозные планы, чтобы достичь славы и почёта. В его случае смерть также ничего не изменяет. Он продолжает строить планы, как и при жизни. Он их разрабатывает и, как ему кажется, исполняет, а когда наступает момент кульминации, он внезапно сознаёт, что у него больше нет физического тела, и всё это было лишь сном. Тогда он начинает снова и снова, пока наконец не понимает, что эти желания бесполезны и честолюбие должно быть убито. Так и Сизиф продолжает бесполезно вкатывать на холм свой камень, пока не учится больше этого не делать. Научиться этому — значит покорить это желание, и в следующую жизнь прийти уже без него. Без желания, но, конечно же, не без слабости харктера, которая делает это желание возможным.
Так что вы видите, что эти условия, которые кажутся ужасными — просто эффекты, вызываемые в другом мире неправильной жизнью на земле. Таков способ природы обращать зло в добро. Человек страдает, но это лишь следствие его прошлых действий и ничто иное; это не наказание, причиняемое ему извне, а всецело его собственное порождение. И это ещё не всё. Страдание, которое ему приходится терпеть — единственное средство, при помощи которого его качества могут быть направлены в верном направлении, способствующему его развитию и прогрессу в следующей жизни. Этот момент в учении мистерий особо подчёркивался.
Теперь о великих мистериях. Главным образом они праздновались в великом храме Элевсин, недалеко от Афин. Посвящённые назывались ТТТТТТТ, то есть "те, чьи глаза открыты". Их эмблемой было золотое руно Ясона, символ ментального тела, ведь жёлтый цвет в человеческой ауре указывает на разум, как известно каждому ясновидящему. На этой степени посвящения учения предыдущей степени продолжаются. На первом этапе, как вы помните, учили тому, какие последствия в астральном мире производит тот или иной образ жизни. В великих мистериях уже учили, какими будут последствия в небесной жизни от определённой жизни на земле, обучения и устремления. В великих мистериях объяснялась вся история эволюции мира, и, в более глубоком аспекте, человека. Для представления этого применялся тот же метод, что и в предыдущем случае, хотя представить на физическом плане то, что принадлежит к ментальному, было значительно труднее.
В каждом из этих отделов мистерий, и в малых, и в великих, была внутренняя школа, где учили практическому развитию тех, кого считали готовыми. В малых мистериях давалось теоретическое знание об астральном плане, но учителя внимательно наблюдали за учениками, и когда замечали кого-либо, имевшего способности к психическому развитию, и в чьём характере они были уверены, то приглашали его во внутренний круг, где давались инструкции о методе применения астрального тела и сознательном функционировании в нём. Когда такой человек переходил к великим мистериям, он получал не только обычное учение об условиях ментального плана, но и личные инструкции по развитию ментального тела как проводника.
Тем, кто таким образом принимался не только в общепризнанные степени мистерий, но и в их внутренние школы, в конце курса обучения сообщалось, что всё, чему их до сих пор учили, как бы ни была велика ценность этого, на самом деле было всего лишь экзотерическим, и было лишь подготовкой к истинным мистериям посвящения, которые приведут их к стопам Учителей Мудрости и допустят в Великие Братство, которое управляет миром.
Далее я объясню смысл некоторых символов, использовавшихся в связи с этими мистериями. Во-первых, рассмотрим то, что называлось тирсом — жезл с шишкой на конце. В Индии можно встретить тот же символ, но вместо жезла там используется бамбуковый посох с семью узлами. В некоторых модификациях мистерий вместо тирса применялся пустой железный стержень, в котором, как говорят, содержался огонь. Изучающему оккультизм здесь опять же нетрудно узреть смысл. Посох или жезл с семью узлами означает позвоночник с семью центрами, о которых мы читаем в индусских книгах. Скрытый огонь — это змеиный огонь, кундалини, о котором можно прочитать в "Тайной Доктрине". Но тирс был не просто символом — он имел и практическое применение. Это был очень сильный магнетический инструмент, применявшийся посвящёнными для освобождения астрального тела от физического, когда они в полном сознании вступали в высшую жизнь. Намагнетизировавший его жрец прикладывал его к позвоночнику кандидата, сообщая ему некоторое количество собственного магнетизма, чтобы помочь ему в той трудной жизни и усилиях, которые ему предстояли.
С этими мистериями также упоминают ряд предметов, называемых "игрушками Вакха". Ознакомившись с перечнем этих "игрушек", вы найдёте их весьма примечательными. Вакх (логос), когда играл со своими игрушками, был схвачен титанами и разорван на куски. Позже они были собраны и опять сложены вместе. Вы легко поймёте, что это аллегория, какой бы неуместной она вам ни казалась. Она представляет нисхождение Единого во многие, и воссоединение многого в Единое через страдания и жертву. Что же это тогда за игрушки Вакха, упавшего в материю и ставшего множеством? Первым делом мы видим, что он играет в кубики. Но это не обычные кубики, а пять тел Платона — набор из пяти правильных многогранников, единственно возможных в геометрии. Они даются в чёткой последовательности, и она соответствует планам солнечной системы. Каждая из этих фигур даёт не форму атомов различных планов, а силовые линии, окружающие эти атомы. Это тетраэдр, куб, октаэдр, додэкаэдр и икосаэдр. Если на одном конце последовательности мы поставим точку, а на другой — сферу, то получим набор из семи фигур, что соответствует числу планов нашей солнечной системы.
Вы знаете, что в некоторых из старых школ философии говорили: "никто, не знающий математику, не может войти". Что, вы думаете, под этим подразумевалось? Не то, что мы сейчас называем математикой, но та математика, что охватывала знание высших планов, их взаимоотношение и способ, которым всё это было построено божественной волей. Платон сказал — "Бог геометризирует", и это совершенно верно. Эти формы — не концепции, созданные человеческим мозгом — это истины высших планов. У нас принято изучать книги Эвклида, но мы изучаем их просто для себя, а не как путеводители к чему-то высшему. Древние же философы размышляли над ними, потому что они вели к пониманию истинной науки жизни. Мы же потеряли из виду истинное учение и во многих случаях хватаемся только за безжизненную форму.
Другой игрушкой Вакха был волчок, символ вращающегося атома, который вы можете увидить на иллюстрации в "Оккультной химии". Он играет также с мячом, представляющим землю, то конкретное звено планетной цепи, на которое логос в данный момент особо обратил внимание. Он играет и с зеркалом. Зеркало всегда было символом астрального света, в котором отражаются, а затем материализуются архетипические идеи. Так что вы видите, что каждая из этих игрушек указывает на важную часть эволюции солнечной системы.
Можно сказать несколько слов и о том, как в различных школах люди подготавливались к изучению мистерий — например, в пифагорейской школе, к которой принадлежал и я. В пифагорейских школах ученики делились на три класса. Первый класс назывался дддддддддд или слушатели. Это значит, что они учились, но одним из правил было то, что в течение двух лет они сохраняли полное молчание.
Я думаю, многие, вступающие в наше Общество сейчас, сочли бы это правило серьёзным затруднением, но в те древние времена многие люди — не только мужчины, но и женщины — этому ограничению подчинялись. У этого правила было и иное значение, но ученикам первого класса в течение двух лет действительно приходилось хранить молчание. Другой смысл был в том, что всё время, пока человек состоял в этом классе слушающих, как бы долго оно ни длилось, сам он не мог преподавать какое-либо учение, а мог только учиться. Я бы хотел, чтобы подобное установление было и у нас в Теософическом Обществе, поскольку иногда случается, что те его члены, что пока ещё сами мало знают, желают учить других, и в их учении не всегда можно признать теософию.
Второй класс у пифагорейцев назывался ВВВВВВВВВВВ. Они проводили своё время в занятиях геометрией, числами и музыкой. Все эти предметы они соотносили друг с другом и изучали соотношения звука и цвета, которые весьма примечательны.
Давайте приведём пример, показывающий, насколько связным целым является наш мир, и как из разных его частей мы можем взять и соотнести факты, которые, казалось бы, не имеют никакой связи между собой. Я только что говорил вам о пяти многогранниках Платона. Всякому, кто хоть что-то знает о музыке, известно, что между длинами струн и даваемыми ими нотами есть прямая связь. Известно, что можно настроить пианино согласно системе пятых долей, в количестве которых будет выражаться отношение частот колебаний. Таким образом можно выразить гармонический аккорд на языке математики. Сначала этот факт был обнаружен на опыте, потом математики вычислили, какими должны быть пропорции, и ещё раз убедились в точности этого экспериментально. Примечательно здесь то, что соотношение чисел, дающих гармонический ряд, такое же, как и в другом ряду, образованном элементами тел Платона. Кажется, это было показано недавно в статье одного английского кафедрального органиста в "Теософикал Ревью".
Очень примечательно, что наша гамма, так отличающаяся от древнегреческой, в которой было всего пять тонов, всё же может быть выведена из пропорций этих пяти платоновых тел, тысячи лет назад изучавшихся в Греции. И хотя сперва кажется, что между математикой и музыкой не может быть много общего, теперь вы видите, что они образуют части великого целого.
Третий класс пифагорейских школ был образован из ТТТТТТТ — то есть тех, кто изучал физику, внутреннюю связь явлений, построение мира и метафизику. Их учили истинам о природе и человеке, и, насколько они могли усвоить это, о создателе и того, и другого.
В мистериях был и ещё один момент, который мы не должны забыть рассмотреть — жизнь учеников. Строго требовалась жизнь совершенной чистоты. Примечательно, что жизнь в пифагорейской школе разделялась на пять периодов, почти что совпадавших с пятью этапами подготовительного пути индийцев, описанных мною в "Невидимых помощниках", а Анни Безант — в "Пути ученичества". Почти все формы и символы нынешнего христианства происходят из египетских мистерий. Из них взят, например, весь символизм, связанный с латинским крестом, нисхождением и жертвой логоса. Я написал об этом в своей книге "Христианский символ веры".
Хотя мистерии Греции и Рима, Египта и Халдеи давно уже исчезли, мир никогда не оставался без путей, по которым можно приблизиться к внутреннему святилищу. Даже в грубой тьме средневековья розенкрейцеры и некоторые другие тайные общества были готовы учить истине тех, кто был готов учиться. И в наши времена суматохи и материализма Теософическое Общество всё ещё держит флаг истинного знания, действуя, как врата, через которые те, кто действительно искренен и серьёзен, могут приблизиться к стопам Учителей Мудрости.
Вы должны также помнить, что многие вещи, которые давались в те древние времена под печатью секретности, теперь общедоступны и даются миру через наше Общество. Многие величайшие и благороднейшие фигуры истории потратили годы изучения и трудов, чтобы найти то, что сейчас легко и просто даётся нам в нескольких книгах. Для нас совершенно верно сказанное в Библии: "многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышали, и не слышали" (от Луки, 10:24). Поскольку нам оказана эта честь и выпала эта возможность, мне представляется, что на нас лежит большая ответственность, и мы должны быть достойны этого дара. Это хорошая карма позволила открыться перед нами этой возможности. И если мы упустим её, мы не заслужим и другой раньше чем через тысячи лет. Если бы вы знали, как я, с какими трудностями приходилось нам в старину бороться, чтобы узнать те вещи, которые сейчас лежат перед вами открыто, то возможно, вы больше бы ценили эту возможность. Так что давайте постараемся воспользоваться ею так, как только позволяют наши силы, и показать себя достойными тех привилегий, которые даёт нам теософия.
Раздел второй
РЕЛИГИЯ
Логос
В логосе нашей солнечной системы мы имеем по меньшей мере такое приближение к личностному (или, скорее, индивидуальному) Богу, какого любой разумный человек может только пожелать, поскольку применительно к нему верно всё хорошее, что когда-либо приписывалось личностному божеству. Мы не можем приписать ему пристрастности, несправедливости, ревности, жестокости — те, кто именно этих свойств ожидают от своего божества, могут поискать его где-то в другом месте. Но, насколько это касается его системы, он всеведущ, вездесущ, всемогущ; в нём в самой полной мере присутствуют любовь, могущество, мудрость и слава. И всё же он — могущественная индивидуальность, троица в одном, и поистине является Богом, хотя, неизвестно на сколько ступеней, он отстоит от того, что мы называем Абсолютом, тем Непознаваемым, перед которым даже солнечные системы — всего лишь частички космической пыли. Я не думаю, что мы вообще можем его представить. Его главное проявление на физическом плане — это Солнце, и это нам немного поможет осознать некоторые из его качеств, и понять, как всё из него исходит. Солнце можно считать чем-то вроде его силового центра, соответствующего сердцу человека, то есть это внешнее проявление основного центра его тела.
Хотя его физическим телом является вся солнечная система, его деятельность вне её в огромной степени больше, чем в её пределах. Сам я предпочёл бы даже не пытаться создать какой-либо его образ, а просто созерцать его, как проникающего все вещи до такой степени, что даже сам я являюсь им, как и все другие люди — ведь, поистине, нет ничего, кроме Бога. В то же время, хотя всё видимое нами является его проявлением, эта солнечная система, кажущаяся нам такой грандиозной, для него вовсе невелика, поскольку он, будучи всем этим, всё же существует вне и превыше неё в славе и великолепии, о которых мы не имеем никакого понятия. Таким образом, хотя мы соглашаемся с пантеистом в том, что всё есть Бог, мы идём и намного дальше, потому что сознаём, что он обладает и куда большим существованием превыше и за пределами своей вселенной. "Проникая всю вселенную одной частью себя, я остаюсь" (Бхагавад-гита, X.41).
Я не думаю, что вообще можно найти какие-либо слова, выражающие то, каким образом мы с ним едины. В одном смысле нас можно назвать клетками его тела, но конечно же, мы гораздо больше, чем клетки, поскольку его жизнь и сила проявляется через нас в куда большей мере, чем наша духовная жизнь может проявляться через клетки нашего тела. Мы можем принять, что в его проявлении на низшем из космических планов первый его аспект находится на самом высшем из уровней, ниже него — второй, а ещё дальше, в высшей части нирванического плана — третий, так что когда адепт по мере развития постепенно поднимает своё сознание с плана на план, сначала он встречается с третьим аспектом и осознаёт своё единство с ним, и лишь через долгий период он продвигается к полному единству со вторым и с первым.
Сам я, выступающий перед вами, однажды видел его в иной форме, чем наша солнечная система. Это нечто превосходящее всякий обычный опыт, и не имеет отношения к какому-либо из низших планов. Это стало возможным для меня только путём весьма дерзкого эксперимента — с предельным слиянием на мгновение двух определённых лучей или типов, чтобы при помощи этого сочетания мгновенно коснуться уровня необычайно более высокого в сравнении с любым из тех, которых какое-либо "я" может коснуться само. Он существует намного выше своей системы, он восседает на лотосовом троне. Он — апофеоз человечества, и всё же бесконечно больше, чем человечество. Можно думать об аугоэйде, вознесённом выше и выше, до бесконечности. Я не знаю, постоянна ли эта форма, и на каком уровне она так видится — кто может сказать? Но она обладала потрясающей реальностью, и раз увидев, такое проявление нельзя забыть никогда.
Я могу упомянуть ещё одно маленькое касание высшего переживания, хотя его так трудно адекватно описать. Когда человек поднимает своё сознание до высшего подразделения своего каузального тела, сосредоточивая его исключительно на атомической материи ментального плана, перед ним открываются три возможности движения этого сознания, в некоторой мере подобные трём измерениям пространства. Очевидно, для него открыт путь вниз, к второму подплану ментального, или вверх, на нижний подплан буддхического, если он достаточно развит, чтобы использовать буддхическое тело как проводник.
Вторая линия движения открывает для него сокращённый путь, существующий между атомическими подразделениями планов, лежащих выше и ниже, то есть, не касаясь промежуточных подпланов, сознание может спуститься на атомический астральный или подняться на атомический буддхический, опять же, конечно, если буддхические способности уже развиты. Чтобы представить себе этот краткий путь, можно вообразить стержень, на который свободно намотана проволока, витки которой свисают вниз. Витки будут обозначать планы, свисающие части будут изображать их нижние подпланы, а все атомические окажутся рядом, на стержне. Таким образом, станет очевидно, что для перехода с одного атомического подплана на другой можно будет срезать путь, двигаясь по стержню, а можно двигаться и петлёй, символизирующей прочие подпланы.
Но есть и третья возможность — связанная не столько уже с движением вдоль ещё одной линии, перпендикулярной обоим упомянутым, сколько с возможностью посмотреть вверх по такой линии, подобно тому, как человек, находящийся на дне колодца, может посмотреть на звёздное небо.
Ведь существует прямая линия связи между атомическим подпланом ментального, находящегося на этом низшем космическом плане, с соответствующим атомическим ментальным уже космического ментального плана. Мы бесконечно далеко от способности подняться по этой линии, но однажды, наконец, мне представилась возможность посмотреть вверх по ней. Бесполезно пытаться описать, что видно при этом, поскольку никакие человеческие слова не передадут и малейшей идеи этого, но по меньшей мере это даёт совершенно непоколебимую уверенность, что то, что мы до сих пор считали нашим сознанием, нашим интеллектом, вовсе не наше, а его — это даже не отражение, а буквально и на самом деле является частью его сознания, частью его интеллекта. Это непостижимо, но буквально истинно! В медитации обычно мы утверждаем — "Я есть То, То есть я", но увидеть узнать, почувствовать, осознать это таким образом — это нечто совсем другое и отличное от словесного повторения.
Последовательными излияниями, которые описываются в наших книгах, от него исходит вся жизнь — первое излияние идёт из его третьего аспекта и сообщает атомам способность собираться в химические элементы — это действие описано в христианском писании словами "Дух Божий носился над водою" (пространства). Когда, на более поздней стадии, царства природы уже установлены, приходит второе излияние, из его второго аспекта, формирующее групповые души минералов, растений и животных, и это уже нисхождение в материю Христова начала, которое одно лишь делает возможным само наше существование. Но думая о человеческом царстве, мы помним, что само "я" — это проявление третьего излияния, исходящего от первого аспекта логоса, то есть вечного и все-любящего Отца.
Каждая звезда — это солнце, подобное нашему, и каждая является частичным проявлением какого-либо логоса.
Буддизм
Думая о Господе Будде, мы не должны забывать, что он намного больше, чем просто основатель религии. Он занимает высокий пост в оккультной иерархии, величайший за исключением ещё одного, а в предыдущих воплощениях он был основателем многих религий, предшествовавших той, что теперь названа по его имени. Ведь он был Вьясой, сделавшим столь много для индийской религии, он был Гермесом, великим основателем египетских мистерий, он был первоначальным Зороастром, от которого пошло поклонение солнцу и огню, и также он был Орфеем, великим бардом греков.
Похоже, что в последнем из многих его рождений, когда он пришёл как Господь Гаутама, первоначально у него не было намерения основать новую религию. Он явился просто как реформатор индуизма — веры, которая уже тогда была очень древней, а потому значительно отошла от своей первоначальной формы, как и все прочие религии. Индуизм тогда во многих отношениях закостенел, и был куда менее гибок, чем даже сейчас. А ведь и сейчас, как нам известно, формы и церемонии соблюдаются там с железной твёрдостью.
Представьте себе условия, когда всё это было ещё более жёстким, чувствовалось ещё сильнее, а представления о жизни значительно изменились по сравнению с тем, какими они были во времена первоначальных арьев, населивших Индию, когда это была религия, полная радости и дававшая надежду для всех. Незадолго до времён Будды общее мнение, похоже, было таково, что практически ни у кого, кроме брахманов, вообще нет шансов на спасение. А поскольку количество брахманов было невелико — ведь даже сейчас их всего лишь около 13 миллионов из 300 миллионов жителей Индии — то ясно, что для большинства людей эта религия не была многообещающей, поскольку она указывала, что им нужно было трудиться очень много жизней, прежде чем они заслужат принятия в маленькую и исключительную касту брахманов, чтобы получить возможность ускользнуть с колеса рождения и смерти.
И вот тогда пришёл Господь Будда, и своим учением широко открыл врата сладостного закона справедливости; ведь он учил что люди совсем отошли от древней религии. Он неоднократно утверждал, что если человек, хотя бы он и родился брахманом, не ведёт ту жизнь, которую должен вести брахман, то он не достоин уважения и не находится на пути к освобождению, и что человек любой другой касты, живущий истинной жизнью брахмана, должен почитаться, как брахман, и во всех отношениях обладает теми же возможностями, как если бы родился в этой священной касте.
Совершенно естественно, что встретившись с учениями, откладывающими все надежды на конечное спасение на отдалённое будущее, обычные мирские люди теряли надежду, а потому становились ни о чём и не заботились; с другой стороны, суровая жизнь брахмана, проводившего всю жизнь в церемониях и медитации, была им не по вкусу, да на самом деле очевидно и невозможна. Будда же проповедовал им то, что называл срединным путём — он говорил им, что хотя жизнь, полная аскетизма и всецело посвящённая религии для них и невозможна, всё же из-за этого нет причин для безалаберности и порочной жизни. Он показал им, что даже в миру возможна высшая жизнь, и что хотя они не могут полностью посвятить себя метафизике и диспутам по мелочам, им всё же доступно достаточное понимание великих фактов эволюции в такой форме, что смогут руководствоваться этими знаниями в своей жизни.
Он объявил, что крайности в любом направлении в равной мере неразумны; и что хотя с одной стороны жизнь обычного мирского человека, всецело погружённого в свои дела и осуществляющего мечты о силе и богатстве, глупа и недостаточна, поскольку он упускает из виду всё то, что действительно достойно внимания, с другой стороны и крайний аскетизм, который учит каждого совершенно отвернуться от мира, и эгоистически посвятить себя отделению от него и уходу из него, также глуп. Он придерживался мнения, что срединный путь истины и красоты — лучший и самый безопасный, и что хотя жизнь, всецело посвящённая духовности — это и лучший путь для тех, кто к ней готов, хорошая и настоящая духовная жизнь также возможна и для человека, остающегося в миру и продолжающего свою работу для него.
Он основывал свои доктрины исключительно на разуме и здравом смысле; он не просил никого слепо верить во что-либо, а скорее советовал человеку открыть глаза и посмотреть вокруг. Он объявил, что несмотря на все беды и печали мира, великая схема, частью которой является человек — это вечная справедливость, и закон, по которому мы живём — благой закон, и нам нужно лишь понять его и приспособиться к нему. Он учил, что всякая жизнь — страдание, но человек сам причиняет себе неприятности, потому что постоянно уступает желанию того, чего у него нет, и говорил, что счастья и удовлетворённости лучше можно достичь, ограничивая желания, а не увеличивая собственность.
Для этого он сформулировал своё учение самым удивительным образом, поместив всё под определёнными пунктами, которые можно было легко запомнить. На самом деле это тщательно разработанная система мнемоники. В своём общем виде она так проста, что даже всякий ребёнок может запомнить и понять четыре благородные истины, благородный восьмеричный путь и принципы жизни, которые из них следуют. Тем не менее, она разработана так тщательно, что составляет систему философии, которую мудрейший человек может изучать всю жизнь, и всё же обнаруживать, что она бросает всё новый и новый свет на проблемы жизни.
Он анализировал всё почти что в немыслимой степени, как можно увидеть изучением двенадцати нидан, или из перечисления шагов, лежащих между мыслью и действием. Каждая из его четырёх благородных истин представлена одним словом, и всё же у всякого, слышавшего объяснение этой системы, каждое из этих четырёх слов вызывает широкий спектр идей. То же верно и в отношении слов, обозначающих шаги благородного восьмеричного пути, и "великих совершенств",* о которых говорится в "Голосе Безмолвия". Все эти совершенства — это просто мудрость, могущество и любовь, проявляющиеся в разных формах. Иногда их насчитывают шесть, но обычно — десять. Шесть перечисляются как совершенное даяние, совершенная нравственность, совершенное терпение, совершенная устремлённость или энергия, совершенная верность истине и совершенная мудрость; иногда прибавляемые к ним четыре — это совершенное смирение, совершенная решимость, совершенная доброта и совершенное отречение.
__________
* Парамит — прим. пер.
Буддизм практически исчез в Индии, но оставил после себя поныне длящиеся последствия, и повсюду страна несёт сильный отпечаток этих учений. До его прихода кровавые жертвоприношения, похоже, практиковались повсеместно; даже теперь они встречаются, но сравнительно редко, поскольку Будда учил, что такие жертвы не умилостят никакое благородное божество, и что боги желают скорее жертвы святой жизни.
Если взглянуть в запись тех времён, можно увидеть, что он проповедовал в основном на открытом воздухе, почти всегда сидя под деревом, а слушатели располагались вокруг него на земле, или стояли, прислонившись к деревьям, женщины и мужчины вперемешку, а вокруг толпы бегали и играли маленькие дети. У великого учителя был удивительный голос, великолепно полный и звучный, его личность сразу же привлекала внимание всех, кто слышал его, и он сразу же завоёвывал их сердца, даже в тех редких случаях, когда они не были согласны с тем, что он говорил. Аудитории разогревались до религиозного экстаза; когда говорилось что-либо, что особенно их трогало, они выкрикивали — "садху, садху", что играло роль апплодисментов, и поднимали сложенные руки в приветствии.
По меньшей мере часть этого влияния была вызвана потрясающе сильными вибрациями его ауры, которая была очень большого размера, так что, слушая его беседу, вся аудитория на самом деле оказывалась внутри этой ауры и настраивалась на неё. Её магнетический эффект был почти что неописуемым, и пока слушатели находились в пределах её влияния, даже самые глупые из них могли вполне понимать, что он говорит, хотя потом, выйдя из под этого влияния, они находили трудным понять это точно так же. Этому удивительному влиянию обязан и феномен, столь часто описываемый в буддийских книгах — достижение архатского уровня большим количеством слушателей. Для буддийских писаний отчёт о сотнях и даже тысячах людей, ставших архатами после прововеди Будды — совершенно обычное дело. И нам, поскольку мы знали, насколько высокая это степень достижения, это казалось почти немыслимым, и мы полагали, что это обычный случай восточного преувеличения, но более пристальное исследование показало нам, что эти сведения действительно верны. Такой примечательный результат потребовал дальнейших исследований, чтобы доискаться причин этого, и мы обнаружили, что чтобы понять это, необходимо было учитывать не одну жизнь, а работу многих предыдущих воплощений.
Мы должны помнить, что Господь Гаутама был буддой четвёртой расы, хотя и принял последнее воплощение уже в пятой. Много раз он рождался в различных атлантских расах, и всегда — как великий учитель. В каждой из этих жизней он собирал вокруг себя многих учеников, которые в своих мыслях и в своей жизни поднимались на всё более высокий уровень, и когда он пришёл в Индию для этого последнего воплощения, ставшего высшей точкой его деятельности, он устроил всё так, что все те, на кого он оказал влияние в разные времена и во многих странах, вместе пришли в воплощение в то же время. Таким образом его аудитория в значительной мере состояла из вполне подготовленных, и как бы высоко настроенных душ, и когда они попали под влияние необычайно мощного магнетизма Будды, они поняли каждое сказанное им слово и последовали этим словам; как высшие я, они подверглись очень стимулирующему воздействию. Потому-то они и откликнулись так легко; потому столь многие из них могли подняться и поднялись на столь головокружительные высоты.
В третьем томе "Тайной Доктрины" мы найдём исключительно интересный и наводящий на многие мысли раздел "Тайна Будды", в котором упоминается тот факт, что Будда приготовил свои внутренние тела из очень высоких степеней материи, с полнейшим развитием спирилл. Его буддхическое, каузальное и ментальное тела хранятся вместе для использования другими Великими по причине исключительной трудности создания других, равных им. Христос использовал их вместе с физическим телом Иисуса, который в это время ожидал на высших планах в своих собственных проводниках. Шанкарачарья также использовал эти "остатки". Отсюда возникла неверная идея о том, что он был перевоплощением Будды.
Буддизм всё ещё собирает больше последователей, чем любая другая религия мира и оказывает живое влияние на жизни миллионов наших собратьев. Было бы совершенно несправедливо судить о нём по тому, то пишут европейские ориенталисты. Когда я был в Бирме и на Шри Ланке, то сравнивал их отчёты с интерпретациями, которую давали его учениям живые последователи этой религии. Учёные монахи этих стран подходят к предмету с точностью знаний, по меньшей мере равной тщательности самых передовых ориенталистов, но их толкование доктрин куда менее дубовое и безжизненное. Лучшая, причём намного, книга на английском, которая передаёт истинную идею этой религии так, как её придерживаются её живые последователи — это "Свет Азии" сэра Эдвина Арнольда; хорошую пару ей составляет и другая книга — "Душа одного народа" Х. Филдинг Холла. Некоторые критики говорит, что Эдвин Арнольд отошёл от буквального смысла слов, пытаясь приписать им христианские идеи. Я так не думаю, поскольку я полностью убедился в том, что он выражает чувство и отношение буддистов гораздо точнее, чем любой другой писатель.
Сейчас буддизм разделён на два больших течения, северное и южное, и каждое из них в некоторой мере отошло от первоначальных учений Будды, хотя и в разных направлениях. Сама религия так проста и ясна, и столь очевидно согласуется со здравым смыслом, что почти всякий может охотно её принять, не обязательно отказываясь от верований и практик других религий. В результате северная форма буддизма приобрела огромное количество добавлений. Похоже, она впитала в себя множество верований и церемоний местных религий, на смену которым она пришла; так что, например, в Тибете она включила в себя целую иерархию местных божеств, дэв и демонов, которые были совершенно неизвестны в первоначальной схеме Будды.
Южный буддизм, с другой стороны, вместо добавлений к учению Будды кое-что из него утерял. Он делает упор на материальные и абстрактные стороны философии. Он учит, что из жизни в жизнь переходит лишь карма — что у человека нет постоянного я, но что в следующем рождении он по сути новый человек, являющийся результатом кармы прошлой жизни. Его последователи в поддержку этого цитируют различные высказывания Будды. Верно, что он часто очень определённо высказывался против сохранения личности, и снова и снова убеждал своих слушателей, что ничто из всего, что они только знали, как человека, не может перейти в другое рождение. Но индивидуальности он нигде не отрицал, и фактически многие его высказывания относительно неё совершенно утвердительные. Возьмём для примера отрывок из Саманняпхала сутры, входящей в состав Дигха-никаи. Упоминая о состоянии и тренировке ума, которые необходимы для успеха в духовном прогрессе, Будда описывает, как перед его умственным взором последовательно проходят сцены, с которыми он был как-либо связан.
"Подобно тому, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: "Вот я пришел из своей деревни в другую деревню — там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал, — а из этой деревни пришел в ту деревню — и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал, — а из этой деревни тот же я возвратился в свою деревню" — так же точно, о великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью — чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой — направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних рождениях. ... "Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Удалившись оттуда, теперь я родился здесь".
Это очень ясно показывает учение Будды касательно перевоплощающегося "я". В той же сутре он даёт иллюстрацию того, каким образом монах может знать прежние рождения других — как он видит их умирающими в одном месте, и как после печалей и радостей ада и рая те же люди снова рождаются где-то ещё. Верно, что в Брахмаджала сутре он упоминает все различные аспекты души, и говорит, что абсолютно все они не существуют, поскольку их существование зависит от "соприкосновения", то есть от отношения. Но отвергая абсолютное существование души, он лишь соглашается с другими великими индийскими учителями, поскольку существование не только души, но даже самого логоса поистине только относительно.
Неподготовленные умы часто понимают эти идеи неверно, но тот, кто изучает восточную мысль внимательно, не ошибётся и точно поймёт, что имеется в виду, и убедится, что в этом аспекте учение Будды — то же самое, что сейчас даётся теософами. Нетрудно увидеть, как различные тексты можно так чрезмерно выделить или исказить, что будет казаться, что они противоречат друг другу. Вот и южная школа стала цепляться за одно, решив настаивать скорее на отрицании постоянства личности, чем на продолжительности существования индивидуальности, точно так же как и в христианстве люди некоторые люди привыкли делать упор на отдельные тексты и игнорировать те, что их позиции противоречат.
Другой момент, где возникло весьма сходное непонимание, связан с постоянными утверждениями о том, что нирвана равноценна уничтожению. Даже Макс Мюллер, великий знаток санскрита из Оксфорда, многие годы находился под влиянием этого заблуждения, но позже, после дальнейшего и более глубокого изучения предмета, он понял, что ошибался. Описание, которое даёт нирване сам Господь Будда, настолько превыше понимания любого человека, тренированного только лишь в обычных и мирских методах мышления, что неудивительно, что с первого взгляда европейскими ориенталистами оно было понято неправильно. Но никто, живший на Востоке среди буддистов, и на секунду не подумает, что они считают уничтожение той целью, которой стремятся достичь.*
__________
* Эту точку зрения подтверждает и мнение Далай-ламы: "Это свобода от оков. До тех пор, пока еще остаются психофизические совокупности, произведенные прежними омраченными действиями и сквернами, это, как говорят некоторые, нирвана "с остатком". Когда таких совокупностей больше нет, это нирвана "без остатка". "Без остатка" означает, что не осталось психофизических совокупностей, произведенных омраченными действиями и сквернами, однако поток сознания и поток неомраченных психофизических совокупностей всё-таки существуют." (Далай-лама XIV, "Буддизм Тибета") — прим. пер.
Совершенно верно, что достижение нирваны подразумевает полнейшее уничтожение той низшей стороны человека, которая на самом деле и есть знакомая нам в настоящее время его часть — всё, что он для нас представляет. Личность, как и всё связанное с низшими проводниками, непостоянна и исчезнет. Если мы попытаемся осознать, чем был бы человек, будучи лишён всего, что включается в эти понятия, то увидим, что нам, на нынешней стадии, трудно будет понять, что что-нибудь останется. Но на самом деле остаётся всё — сущность всех качеств, приобретённых в течение столетий напряжённой борьбы в земных воплощениях, сохранится в прославленном духе самой полной степени, какая только возможна. Человек становится более, чем человеком, поскольку теперь он уже на пороге божественности — и всё же он остаётся собой, хотя это "я" будет уже гораздо более широким.
Нирване давалось множество определений, и естественно, что ни одно из них и не может быть удовлетворительным; возможно, лучшим из всех будет "мир во всеведении". Много лет назад, когда я готовил простой вводный буддийский катехизис для детей, сам главный старейшина Сумангала* в качестве лучшего определения, которое я мог бы им дать, предложил "состояние мира и благодати, настолько превышающее наше нынешнее состояние, что нам невозможно его понять". Конечно же, это очень далеко от идеи уничтожения. Верно, что всё, что мы считаем человеком, при этом исчезает, но не потому что индивидуальность уничтожается, а потому что она теряется в божественности.
__________
* Он возглавлял школу тхеравады на Шри Ланке, его резиденция находилась на горе Шри-Пада. — прим. пер.
Сам Будда однажды сказал — "Нирвана это не бытие, но также и не небытие".
Другое различие между северной и южной школами буддизма состоит в том, что у них приняты разные версии писаний. Обычно утверждается, что северная школа — это школа махаяны, а южная — хинаяны, но можно ли это с уверенностью сказать, зависит от тех оттенков значения, которое мы придаём этому слову, о котором было столько дискуссий. "Яна" означает "колесница", и можно приложить его к дхарме или закону, уподобив челноку, который перевозит нас через море жизни к нирване, но относительно точного его значения есть по меньшей мере пять теорий.
1. Это относят просто к языку, на котором закон был записан. Большой колесницей был, предположительно, санскрит, а малой — пали. Эта теория представляется мне сомнительной. Верно, что северная школа использует санскритские переводы, а канон южной написан на пали — языке, на котором говорил Будда, будучи на земле. Утверждается также, что палийские писания, доступные нам сейчас — это не оригиналы, и что все существовавшие оригиналы (по меньшей мере на Шри Ланке) были тщательно уничтожены тамильскими завоевателями; так что нынешние палийские писания — это обратные переводы с элу, местного языка Шри Ланки.
2. По всей видимости, "хина" может переводиться не только как "малая", но и как лёгкая или простая. Потому, согласно одной из интерпретаций, хинаяна считается более лёгкой и простой дорогой к освобождению — предельный минимум знаний и действий для его достижения, в то время как махаяна — более полная и философская доктрина, включающая множество традиционных знаний о высших царствах природы. Излишне говорить, что эта интерпретация исходит от последователей махаяны.
3. Буддизм, в своей неизменной терпимости к другим религиям, все их принимает в качестве путей к освобождению, хотя считает метод, которому учил его основатель, самой прямой и верной дорогой. Согласно этому взгляду, буддизм и есть махаяна, а хинаяна включает брахманизм, зороастризм, джайнизм и прочие религии, существовавшие во времена принятия этого определения.
4. Два учения — просто две стадии одного; хинаяна — для шравак или слушателей, а махаяна — для более продвинувшихся учеников.
5. Слово "яна" следует понимать не в первом его значении — "колесница", а скорее во втором, приблизительно аналогичному понятию "карьера". Согласно этой интерпретации, махаяна предлагает человеку "великую карьеру" — стать бодхисаттвой и посвятить себя благу мира, в то время как хинаяна показывает ему лишь малую "карьеру" — достижение нирваны только для себя.
Было также много споров и о значении терминов ади-будда и Авалокитешвара. Я не проводил специальных исследований этих вещей с философской точки зрения, но насколько я смог понять из обсуждения вопроса с живыми последователями буддизма, ади-будда представляется кульминацией одной из линий сверхчеловеческого развития, его можно назвать абстрактным началом всех будд. Термин Авалокитешвара принят в северной школе, и, похоже, используется буддистами для обозначения их представления о логосе. Европейские учёные переводят этот термин как "взирающий сверху вниз Господь", но мне кажется, что это несколько неточно, поскольку ясно, что всегда это означает проявленный логос — иногда логос солнечной системы, иногда ещё высший, но всегда проявленный. Мы не должны забывать, что основатели великих религий видят и знают вещи, которым дают имена, последователи же обычно не видят; у них есть лишь имена, и они жонглируют ими, выстраивая много неверного и противоречивого.
Буддизм южной школы, который исповедуется на Шри Ланке, в Бирме, Таиланде и Камбодже, в целом сохранил религию свободной от добавочных наслоений, столь заметных в северном буддизме Японии, Китая и Тибета. В Бирме в храмах не встречается никаких изображений, кроме изображений Будды, хотя их в некоторых случаях бывают сотни — из разных материалов, в разных позах, поднесённых различными поклоняющимися. На Шри Ланке, похоже, была сделана некоторая уступка народным чувствам, а возможно, и оккупационным властям во времена тамильских царей, поскольку в храмах можно часто увидеть изображения некоторых индусских божеств, хотя они всегда помещены так, что занимают подчинённое положение, являясь чем-то вроде слуг Будды. Однако мы не должны осуждать тибетцев за то, что в их буддизм вкрались некоторые посторонние верования. Со временем это случается во всех странах и со всеми религиями. Например, в Италии множество крестьян, живущих на холмах, всё ещё следуют тому, что они называют старой религией, и даже до нынешних дней продолжают поклоняться Бахусу, причём под этрусским именем, которое предшествовало ещё Римской Империи. Католические священники признают существование этой старой веры и настроены против неё, но всё без толку.
В южном буддизме примечательно мало церемоний любого рода — нет практически ничего, что бы как-либо соответствовало христианским службам. Когда люди совершают утреннее посещение храма, они обычно просят монахов прочитать для них три наставления и пять правил, которые потом повторяют за ними, но это с трудом можно назвать публичной службой, поскольку читается это не в назначенное время, а с приходом каждой группы людей. Есть ещё одна церемония, называемая "паритта" или "пирит" (что означает благословения), но это совершается не в храме и не регулярно. Для мирян хорошим делом считается отпраздновать любой торжественный случай церемонией пирит — то есть возвести и тщательно украсить временное сооружение, в котором и проводится церемония. Состоит она в распевании гимнов благословения из священных писаний, и длится определённое количество дней, обычно две недели, монахами, которые сменяют друг друга каждые два часа.
Скачать книгу [0.30 МБ]
Пирамида