Таким образом введение в обиход наименований объектов становится важнейшей предпосылкой для формирования их абстрактных обобщенных образов, причем сама возможность обобщения связана с классификацией объектов по их социальной роли (назначению).
Среди различных окружающих объектов совершенно аналогично формируется предметный образ и такого специфического для каждого конкретного человека объекта, как его собственное физическое тело. Так формируется «образ Я», характерный для физической формы сознания, формируется предметное сознание и самосознание.
Когда абстрактные обобщенные образы объектов сформированы, то становится возможным узнавание конкретных объектов, т.е. их идентификация. Операция узнавания состоит в сравнении конкретного чувственного образа определенного объекта с обобщенными абстрактными образами и определение степени сходства и различия между данным конкретным чувственным образом и обобщенными образами. В результате, т.е. когда конкретный объект узнан, человек может назвать его наименование, т.е. может восстановить его функциональную роль в природе, обществе или лично для себя. Если человек в состоянии это сделать, то считается, что он понимает смысл того, что он воспринимает.
Таким образом, узнавание это процесс установления соответствия между объективным описанием объекта, как дискретной совокупности признаков и его единым и неделимым (континуальным) именем, т.е. наименованием той обобщенной категории, к которой данный объект относится по своей социально–обусловленной роли. У человека интенсиональные (дискретное) и экстенсиональное (континуальное) описания объектов обрабатываются двумя различными взаимно–дополнительными системами отражения, работа которых обеспечивается различными полушариями мозга, и лишь взаимодействие этих двух систем обеспечивает обработку смысла.
По мере накопления опыта выясняется, что некоторые специфические признаки практически однозначно позволяют идентифицировать объекты, т.е. отнести их к определенным обобщенным категориям, другие же встречаются примерно с одинаковой вероятностью у самых различных объектов и для целей идентификации являются практически бесполезными. Умение человека определить ценность тех или иных признаков для решения задачи идентификации уже говорит о накоплении достаточно большого опыта восприятия и обобщения.
Когда такой достаточно значительный опыт накоплен, то следующим совершенно естественным этапом познания является выделение всего наиболее существенного путем отбрасывания случайных и не несущих существенной информации признаков, а также дублирующих и избыточных признаков, имеющих очень сходный друг с другом смысл. В результате этой операции, называющейся «абстрагирование», первоначальное описание объекта на языке признаков, включающее все его чувственно–воспринимаемые признаки, заменяется значительно более сжатым и экономным описанием, содержащим только наиболее существенные для идентификации объекта признаки. После этой операции процесс ориентации в предметной области становится более экономным по затратам всех видов ресурсов, более легким и быстрым, чем до этого, причем при сохранении необходимого высокого качества.
Высвобождение сил познающего человека после исключения из анализа второстепенной и несущественной информации позволяет подойти к решению более сложных задач, таких как выявление сходств и различий между обобщенными образами различных видов объектов Реальности, а также выявление смысловых взаимосвязей между различными признаками этих объектов. Кроме того использование сжатых и высокоинформативных образов объектов позволяет быстро и с минимальными внутренними затратами относить конкретные чувственно–наблюдаемые объекты к тем или иным обобщенным категориям, функции и свойства которых уже известны, и таким образом эффективно ориентироваться в некоторой предметной области (окружающей среде).
В дальнейшем, применяя на практике ранее сформированные модели Реальности, человек получает новую достоверную информацию о степени их эффективности и, соответственно, адекватности. Эта информация обратной связи используется для уточнения и развития конкретной чувственно– эмоциональной и обобщенной, абстрактной (формальной) модели Реальности, в чем и состоит ее адаптивность.
Итак, базовая когнитивная концепция содержит описание следующих операций, выполняемых человеком в процессе познания: 1. восприятие: интенсиональное (дискретное) представление чувственного образа конкретного объекта в форме совокупности признаков; 2. присвоение формальных имен: экстенсиональное (континуальное) представление чувственного образа конкретного объекта в форме принадлежности к некоторым градациям определенных смысловых шкал; 3. обобщение: формирование обобщенных образов на основе предъявленных примеров (индукция), т.е. синтез различных категорий объектов на основе одновременного использования экстенсиональных и интенсиональных описаний конкретных объектов, которые используются в качестве примеров; 4. анализ обобщенных образов: выявление общего и особенного для каждого обобщенного образа; 5. анализ признаков: выявление общего и особенного в смысловом содержании каждого признака; 6. абстрагирование: определение для каждого признака его вклада в различие друг от друга обобщенных образов; контролируемое и корректное удаление незначимых признаков с сохранением всей существенной информации; 7. классификация обобщенных образов: определение сходств и различий обобщенных образов друг с другом; объединение сходных образов в кластеры; формирование биполярных систем наиболее непохожих кластеров, т.е. конструктов образов; 8. классификация признаков: определение сходств и различий признаков по их смыслу; объединение сходных по смыслу признаков в кластеры; формирование биполярных систем наиболее непохожих кластеров, т.е. конструктов признаков; 9. содержательное сравнение обобщенных образов: определение признаков, по которым заданные два образа несопоставимы, которыми они сходны и которыми они отличаются друг от друга; 10. содержательное сравнение признаков: определение элементов смысла, по которым заданные два признака несопоставимы, которыми они сходны и которыми они отличаются друг от друга; 11. распознавание (идентификация) конкретных объектов: сравнение чувственного образа конкретного объекта со всеми обобщенными образами.
24.2.3. ПЕРСПЕКТИВНАЯ КОГНИТИВНАЯ КОНЦЕПЦИЯ
При написании данного раздела широко использованы следующие работы: Иванов В.В., Чет и нечет (асимметрия мозга и знаковых систем, М., Советское радио, 1978, 185с. и Бирюков Б.В., Тростников В.Н., Жар холодных чисел и пафос бесстрашной логики, Госкомиздат УССР, 1978, 192с.
Выявление сходств и различий между обобщенными образами различных видами объектов Реальности позволяет выявить среди них образы двух основных «крайних» или «полярных» типов, – это образы, которые с некоторой степенью условности можно назвать «жесткие» («детерминистские») и «аморфные» («статистические»).
Жесткие (детерминистские) образы – это четко оформленные образы, практически совершенно не связанные (не имеющие сходства или антисходства – различия) с другими образами, описанные в основном детерминистскими признаками с очень высокой информативностью. Детерминистские признаки являются таковыми, т.к. практически не встречаются у остальных образов. Поэтому обнаружение таких признаков у некоторого объекта позволяет без труда и практически однозначно отнести данный объект к соответствующему обобщенному образу (классу).
Аморфные (статистические, вероятностные) образы – это расплывчатые, слабо сформированные образы, которые сильно связаны с другими такими же аморфными образами, т.е. имеют с ними высокий уровень сходства или антисходства (различия). Аморфные образы описываются статистическими признаками, которые встречаются и у них, и у других образов с различными вероятностями: у одних чаще, чем в среднем по всем образам, а у других реже, чем в среднем, но также встречаются.
Поэтому, естественно, статистические признаки имеют значительно меньшую информативность, чем детерминистские.
Реально формируемые в процессе познания обобщенные образы различных видов объектов реальности, их состояний и различных явлений всегда находятся где–то между этими крайними полюсами, по своей степени «жесткости» или «аморфности», как и их признаки, которые, соответственно, в различной степени близки к детерминистским – высокоинформативным или к практически бесполезным для идентификации «всегда встречающимся» признакам.
Исходя из этого может показаться, что в системе признаков, описывающих некоторую предметную область желательно иметь как можно больше детерминистских и как можно меньше статистических признаков. Если ставить перед собой только задачу идентификации (различения друг от друга, распознавания) объектов этой предметной области, то это верно. Однако существуют и другие важные задачи, например задача объективной классификации объектов, которая сводится к определению степени их сходства и различия, объединению наиболее сходных друг с другом объектов в кластеры, определение наиболее непохожих друг на друга кластеров и формирование конструктов.
Конструктом называется понятие, имеющее противоположные смысловые полюса и спектр промежуточных смысловых значений, расположенных по некоторой шкале. Например, понятие «температура» имеет полюса «горячее» и «холодное» с промежуточными значениями «теплое» и «прохладное» и шкалой Цельсия для количественного измерения температуры. Другие примеры конструктов: «вес», «размер», «возраст», «цвет», «нота» и т.д. Часто бывает, что конструкт четко выражен своими полюсами и спектром, но не имеет своего конструктивного названия. Например: «Дух–материя», «добро–зло». Свойство человеческого интеллекта мыслить бинарными конструктами (т.е. конструктами с двумя полюсами) является одним из наиболее фундаментальных его свойств. Как правило, люди мыслят именно полюсами конструктов, а не промежуточными смысловыми оттенками.
Очевидно, без наличия общих, т.е. статистических признаков все объекты будут максимально непохожими друг на друга и вообще не будут иметь какого–либо сходства. Следовательно, задача классификации будет иметь очень неинтересное тривиальное решение: в каждом кластере будет по одному объекту, а конструкты вообще не образуются.
Итак:
1. создание обобщенных образов без некоторой вариабельности признаков у входящих в эти образы объектов и наличия статистических признаков невозможно; 2. только наличие статистических признаков позволяет решить задачу формирования кластеров и конструктов.
Роль жестких и аморфных образов в процессе познания реальности можно сравнить, соответственно, с ролью ствола и крупных ветвей, как опоры «древа познания жизни», и мелких веточек и листьев – как его бесконечного многообразия, «которое вечно цветет и зеленеет».
«Драма идей», ареной которой является сам процесс становления и развития процесса познания, является предметом рассмотрения в нашей «когнитивной концепции», т.к. имеет самое непосредственное отношение к проблемам принципиальной распознаваемости (идентифицируемости) и теме данной работы в целом. Рассмотрим «эту драму» подробнее.
Упрощенное (естественнонаучное, формально–логическое) мышление, сосредотачивающееся на наиболее фундаментальных (базовых) закономерностях познаваемой предметной области, стремится освободится от аморфных образов и свести все многообразие этой предметной области к минимальному количеству детерминистских, «жестких» образов. Этот процесс освобождения от аморфных образов по существу является процессом абстрагирования и может быть назван также процессом ВЫЯВЛЕНИЯ БАЗИСНЫХ ВЗАИМНО ОРТОНОРМИРОВАННЫХ ПОНЯТИЙ.
Значение этого процесса невозможно переоценить. Например известно, что осознание А.Лобачевским независимости (ортогональности) образа аксиомы о параллельности прямых от системы образов остальных аксиом геометрии привело к созданию неевклидовой геометрии. Дальнейшим развитием по пути «неевклидовости» явилась геометрия Римана, ставшая основой теории гравитации А.Эйнштейна.
Другим ярким примером такого естественно–научного формально–логического подхода является классическая механика, которая сводит невообразимо громадное многообразие по–видимому различных явлений к небольшому числу таких фундаментальных понятий, как трехмерное пространство (три координаты которого взаимно перпендикулярны, т.е. ортогональны), время, масса и энергия. Очень важно заметить, что в рамках классической механики возможно два по существу эквивалентных и взаимноодназначно получающихся одно из другого описания любого явления: пространственно–временное и импульсно–энергетическое. Это означает, что в действительности взаимно ортогональными являются с одной стороны, только понятия трех измерений пространства и времени, а с другой стороны, энергии и импульса. Это в дальнейшем развитии познания нашло отражение в создании четырехмерного формализма Г.Минковского и «геометродинамике» общей теории относительности А.Эйнштейна, в которой существует только четыре взаимно ортогональных измерения единого пространства–времени, а гравитационные силы и энергия сводятся к искривлениям пространства– времени.
Успехи данного направления развития познания породили своеобразную «ЭЙФОРИЮ ДЕТЕРМИНИЗМА И ДЕДУКЦИИ», которой «отдали дань» Лейбниц и Конан–Дойль, но которую лучше всего (по мнению автора) выразил Пьер Лаплас в своем знаменитом высказывании: «Мы должны рассматривать существующее состояние Вселенной как следствие предыдущего состояния и как причину последующего. Ум, который в данный момент знал бы все силы, действующие в природе, и относительное положение всех составляющих ее сущностей, если бы он был еще столь обширным, чтобы ввести в расчет все эти данные, охватил бы единой формулой движения крупнейших тел Вселенной и легчайших атомов. Ничего не было бы для него недостоверным, и будущее, как и прошлое, стояло бы перед его глазами.» В этом высказывании есть очень много «если», т.е. предположений, которые должны быть истинными, чтобы все высказывание было истинным. Они заслуживают того, чтобы рассмотреть их по порядку: Во–первых, Лаплас абсолютно убежден в жесткой и ничем не ограниченной детерминированности явлений самой природы.
Однако, квантовая теория открыла «многослойность» явлений и объектов Реальности, а также фазовые переходы объектов между этими слоями из нередуцированного состояния в редуцированное и обратно, которые имеют принципиально вероятностный характер. Таким образом, с точки зрения современной науки свойства Реальности таковы, что строгого логического алгоритма, описывающего наблюдаемые явления, не может существовать даже в принципе. В современной теории физического вакуума (из которой как частные случаи вытекают ОТО и КТП), вводится также понятие «кручения» пространства–времени и связанные с этим разновидность гравитационных полей, которая называется торсионными полями. С этими последними видами физических полей связываются надежды на физическое объяснение ряда психологических явлений.
Во–вторых, Лаплас представлял себе эту всеобъемлющую теорию как теорию такого же типа, какие ему были известны, т.е. наподобие классической механики И.Ньютона. В качестве языка, на котором должна быть изложена эта теория, предполагалось использовать язык математики, прежде всего дифференциальное и интегральное исчисление, язык дифференциальных уравнений.
Само по себе это предположение выглядит чрезвычайно странным и даже наивным, т.к. в развитии науки мы видим, что изменяется не только «содержание», но и сами принципы построения научных теорий, эволюционируют сами «научные парадигмы». Кроме того, это «очень сильное» предположение, что Вселенная–в–Целом, а также все процессы и явления в ней протекающие, могут быть описана ограниченным (счетным, или даже «небольшим») числом фундаментальных, т.е. независимых друг от друга (физических?) законов, из «суперпозиции» которых строятся все остальные закономерности Реальности.
В–третьих, Лаплас ВЕРИТ (!?) в принципиальную возможность создания, а может быть даже существование, такой ЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ, которая абсолютно точно отражает процессы ВСЕЛЕННОЙ В ЦЕЛОМ, т.е. теории, которая представляет собой логически полную знаковую модель, абсолютно изоморфную Реальности.
Очевидно, что если бы такая теория даже и была бы возможна, то пользоваться ей мог бы только разум, либо имеющий доступ к бесконечным вычислительным ресурсам, либо сам обладающий ими. Допускать существование такой всеобъемлющей теории практически тоже самое, что допускать существование такого разума или компьютера с бесконечными возможностями. Естественно, в их существование можно только верить (или не верить), но доказательство их существования – это задача не для логики.
Но что можно сказать сегодня о Вселенной–в–Целом, т.е. о предмете всеобъемлющей теории?
По–видимому, только то, что она существует. Очевидно, также, что существуют ее части. Почти очевидным является и то, что Вселенная–в–Целом состоит из своих частей. Эти части образуют системы, различного уровня иерархии. Но как отразить в теории Вселенную–в–Целом? По–видимому, всеобъемлющая теория должна описывать как взаимодействуют части Вселенной–в–Целом друг с другом и с самой Вселенной–в–Целом.
Однако даже самый первый вопрос о логическом понимании существования частей Вселенной–в–Целом наталкивается на непреодолимые логические трудности. В теории множеств существует парадокс «О множестве всех множеств», которое может быть простейшей логической моделью Вселенной–в–Целом. Если такое множество существует, то оно является одновременно и целым, которое включает все множества, а значит включает и самого себя, а также частью, которое входит в состав этого целого, т.е. является частью самого себя. Следовательно (с точки зрения логики), либо Вселенная–в–Целом вообще не является множеством, включающем части, т.е. является «пустым» множеством, либо она не существует.
Читателю предоставляется решить, существование чего для него более достоверно установлено: * существование частей (но тогда неизвестно частей чего, но уж точно не Вселенной–в–Целом), * либо существование целого, т.е. Вселенной–в–Целом (но тогда неизвестно, что же мы все наблюдаем, как мир многообразия), а также подумать, как совместить по крайней мере все это в рамках логически непротиворечивой и полной действительно всеобъемлющей теории. Эти проблемы имеют непосредственное отношению к семейству логических парадоксов, построенных по принципу парадокса Рассела (более того, само это высказывание также является парадоксом Рассела).
Примечание: Автор предлагает следующую систему вложенных парадоксов Рассела, основанных на замечательном латинском изречении: «Nulla regula sine exceptione», т.е.: «Нет правил без исключения. Предыдущее высказывание (выделенное этим шрифтом), также является правилом. Следовательно и оно должно иметь исключение. Этим исключением является само это правило». Таким образом, правило: «Не существует правил без исключения», – это единственное правило, которое не имеет исключений, а значит оно является исключением из самого этого правила, чем и подтверждает собственную истинность.
Современная наука не предлагает решения всех этих проблем, – она просто доказывает принципиальную некорректность самой постановки вопроса о логическом познании Вселенной–в–Целом, т.к. эта задача, по–видимому, значительно более сложная, чем построение карты рельефа Солнца путем ползания по нему и ощупывания пальцами. Здесь, по мнению автора, естественным образом возникают следующие вопросы: * о совершенствовании самой логики, разработки многозначной (даже «бесконечно–значной«) и «нечеткой» логики; * о возможном выходе науки за пределы логической формы познания; * об использовании учеными исследователями других форм сознания, которые могут более адекватными для познания (и «освоения») других «слоев» или форм Реальности.
Начиная с XIX века логика была математизирована, а математика логизирована. Понятие логического рассуждения и вывода приобрело математически четкий смысл. Появился шанс решить уже возникшие в науке логические проблемы (дать определение понятия «проблема») на новом уровне. И вот в числе 23–х наиболее актуальных математических проблем, провозглашенных Гильбертом на 2– м Международном конгрессе математиков была сформулирована и следующая: «Математическое изложение аксиом физики». Если бы это удалось сделать, то появилась бы надежда на принципиальную достижимость идеала Лапласа. Это был бы триумф логической формы познания, доказательство бесконечной ничем не ограниченной силы логики, перед которой не только практически, но даже и в принципе не может быть никаких преград.
Однако в 1931 году выдающийся логик и математик современности Курт Гедель доказал свою знаменитую первую теорему – «теорему о неполноте», согласно которой утверждение о непротиворечивости формальной логической системы невозможно доказать в рамках самой этой системы, если эта логическая система непротиворечива. Если же формальная логическая система противоречива, то в ней можно доказать ЛЮБОЕ утверждение, в том числе и утверждение, что она непротиворечива.
Таким образом, попытка построения формально–логической системы, в которой было бы доказано, что она является логически полной и непротиворечивой, может привести к тому, что все грандиозное здание логики рухнет, как карточный домик, когда из–под него вытаскивают «не ту карту».
Может показаться, что этого делать не следует, однако по мнению автора (и последователей Зен) как раз это и является «прямым и кратчайшим путем наверх». Формальная система либо непротиворечива и неполна, либо противоречива и полна. Может быть поэтому не стоит особенно выискивать логические противоречия в Библии и других эзотерических текстах. Похоже, что Истина не может быть выражена непротиворечивым способом, т.е. действительно, «гений – парадоксов друг».
В последующем было доказано существование в любой формально–логической системе неограниченного количества таких корректно сформулированных на ее языке утверждений, которые в рамках данной системы нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Включение любого из этих утверждений (вместе с определенным утверждением о ее истинности или ложности) в качестве аксиомы в систему аксиом данной формально–логической системы, «порождает» новую логически непротиворечивую формально–логическую систему.
Высказывания: «Бог существует» и «Бог не существует», как раз и являются примером корректных высказываний, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть логическими средствами (это предмет Веры). Если представить себе логическую систему в виде пирамиды, то понятие «Бог» является самой вершиной этой пирамиды, которая завершает логическую систему до логической полноты. Но если попытаться доказать существование или несуществование этой вершины логическим средствами, то вся пирамида рухнет. Понятие «Бог» сконструировано таким образом, что любые высказывания, включающие это понятие (в т.ч. и данное) обладают этим свойством. Может быть, поэтому, и не случайно, что на пирамиде Хеопса, как на гербе Соединенных Штатов, отсутствует гигантский камень, который по преданию был когда–то на самой ее вершине? Может быть именно в том, что его там нет и состоит его Истинное существование? Говорят, что Бог ничем неограничен, значит он каким–то образом включает в себя и ограниченность, иначе бы он был ограничен тем, что не включает в себя ограниченность. По–видимому, эта ограниченность, которую включает в себя Бог, это и есть проявленный мир, мир Сансары.
Аналогично, системе распознавания всегда может быть предъявлен объект, который имеет практически нулевое сходство с образами всех сформированных в данной системе классов распознавания. Добавление данного объекта в качестве образца нового класса распознавания принципиально расширяет предметную область применимости данной системы распознавания.
Теорема Геделя доказана для всех формальных логических систем достаточно развитых, чтобы включать в себя формальную арифметику. Работа Геделя была первым строгим исследованием ВОЗМОЖНОСТЕЙ ДЕДУКТИВНОГО МЕТОДА ПОЗНАНИЯ ВООБЩЕ, и важнейшим и полностью обоснованным результатом этого исследования является вывод о том, процедуры дедуктивного и вычислительного характера обладают определенной внутренней ограниченностью, вследствие которой достаточно развитый процесс познания (начиная с математики) не может быть представлен в форме завершенной формальной системы, т.е. не может быть сведен к системе аксиом и правил вывода заключений из них. Проще говоря, ПРОЦЕСС ПОЗНАНИЯ НЕ СВОДИТСЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО К ФОРМАЛЬНО ЛОГИЧЕСКОМУ ПРОЦЕССУ. О том, какие еще способы познания, кроме формально–логического, необходимы для полноценного развития достаточно сложного процесса познания, об этом в теореме Геделя содержательной информации не содержится, т.е. «она об этом говорит в отрицательной форме». Автор предполагает, что в данном случае в теореме Геделя, «речь идет» о таких формах познания как интуиция и вдохновение, которые играют исключительно большую, часто решающую роль в творчестве всех выдающихся и гениальных ученых, особенно на первых этапах создания ими своих новаторских концепций.
Возникает также вопрос о способности формально–логической системы адекватно отражать всю полноту Реальности не только в целом, но даже в каком–либо из ее аспектов. Одно из следствий теоремы Геделя состоит в том, что по–видимому, Реальность по своей природе несводима к формально–логической схеме и в принципе не может быть полно и адекватно отражена формально–логическим средствами, т.е. в принципе невозможно построить логически полную знаковую модель, абсолютно изоморфную Реальности.
Автор считает, что теорема К.Геделя является одним из наивысших в принципе возможных достижений интеллекта, и весьма удивительным и закономерным, преисполненным глубочайшего смысла является то обстоятельство, что именно в этом своем непревзойденном взлете интеллект отчетливо увидел границы своих собственных возможностей и возможностей интеллектуальной формы познания вообще.
По мнению автора, чтобы «компенсировать» принципиальную неполноту формально–логических систем необходима другая форма познания Реальности, основанная на совершенно иных принципах (если о ней вообще уместно говорить, что она основана на каких–то «принципах»).
Это гуманитарное, образное мышление, которое видит в богатстве ассоциаций и связей аморфных образов возможность для более тонкого изучения таких проблем, в которых применение «жестких» образов выглядит грубым, даже вульгарным, и совершенно неприемлемым. Сердце и интуиция с успехом ведут нас к таким высотам, где слова и логика бессильно замолкают.
Очевидно, оба эти способа мышления (формально–логический, т.е. вербальный, и образный, т.е. невербальный) функционально дополняют друг друга в смысле принципа дополнительности Н.Бора, т.е. полноценное познание Реальности невозможно с использованием только одного из этих способов познания.
Интересно и очень важно, что эти два способа познания поддерживаются у большинства людей различными полушариями головного мозга, т.е. существует функциональная (и даже морфологическая) асимметрия полушарий. Распределение функций по полушариям отличается у правшей и левшей, но это различие более сложное, чем просто противоположность. Нейрофизиология изучила функции полушарий используя данные о больных с поражением одного из полушарий, нарушением их взаимодействия. Но основной объем данных получен с использованием метода электрошокового торможения деятельности, который позволяет «выключить» заданное полушарие на определенное время как бы «усыпив» его, оставив при этом второе полушарие активно действующим, «бодрствующим». При этом выявились интереснейшие и очень глубокие закономерности, основные из которых приведены ниже в таблице «Функциональная асимметрия полушарий».
Грамотные китайцы, корейцы и японцы (но, конечно, не только они) пользуются одновременно иероглификой – понятийным словесным письмом, в котором каждое значение передается определенным иероглифом, и слоговой азбукой, записывающей звучание слов, но не их смысл. При поражении левого полушария у представителей этих народов страдает слоговое письмо (хиригана и катакана), но совершенно не страдает иероглифика.
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АСИММЕТРИЯ ПОЛУШАРИЙ
№
ЛЕВОЕ ПОЛУШАРИЕ
ПРАВОЕ ПОЛУШАРИЕ
1
Левое, мужское, ян
Правое, женское, инь
2
Звуковая оболочка, т.е. звучание слов
Содержание, т.е. смысл слов
3
Логическая структура речи
Интонация, «выражение» речи, смысл речи 4 Абстрактное Конкретное 5 Знак Значение 6 Синтаксис, грамматика Семантика 7 Вербальное Невербальное 8 Формальное, логическое Наглядное, образное 9 Абстрактно–логическое «Истинное» и «ложное», формальная «Истинность» Конкретное «Истинное», практическое соответствие действительности 10 Сознательное критическое мышление, все подвергающее сомнению (действие «цензора») Подсознание, некритическое восприятие информации «как данного», внушение 11 Математическое (естественно–научное) Гуманитарное 12 Объект рассматривается как состоящий из частей. Анализ, изучение состава, признаков и свойств объектов Объект рассматривается как нечто целостностное. Изучение сходств и различий объектов 13 Свойства и признаки рассматриваются как «метки», «указатели» на определенные объекты. Синтез объектов по их свойствам и признакам, распознавание и идентификация объектов Признак (свойство) рассматривается как нечто самостоятельное от объекта (например: «улыбка Чеширского кота»). Изучение смысловых сходств и различий между признаками 14 Фонетическое (звуковое) письмо Иероглифы 15 Текст, числа Пиктограммы, графика 16 Музыкальные ритмы Музыкальные мелодии 17 Звуки высокого тона (женская речь) Звуки низкого тона (мужская речь) 18 Формальный анализ и планирование будущего Эмоциональное переживание настоящего («здесь и теперь», вечное «сейчас») 19 Грамматический порядок слов и знаков в тексте Индивидуальные особенности почерка (аналог интонации) 20 Звуковое чтение «по слогам», смысл извлекается из слов только после их звукового воспроизведения, хотя бы в форме внутренней речи. Скорость извлечения смысла ограничена скоростью звукового воспроизведения (350–500 слов в минуту) Семантическое чтение по словам – «скорочтение», слова рассматриваются как иероглифы, непосредственно несущие смысл без необходимости их звукового воспроизведения даже в форме внутренней речи. Скорость чтения не ограничена скоростью внутренней речи и достигает до 20000 слов в минуту.
21
Глагольные предложения, формально–логическое отражение движения Именные предложения, «телеграфный стиль» (Например: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.
Бессмысленный и тусклый свет.» А.Блок).
Движения нет, есть вечное «здесь и сейчас»
Каждому целостному наглядному образу объекта в правом полушарии соответствует его представление в левом полушарии в виде последовательности дискретных символов (свойств – признаков). Процесс познания и понимания состоит в установлении связи (тождества) между этими двумя альтернативными формами отражения объекта. Глубинная структура языка образуется рядом наглядных чувственно–эмоциональных образов которые облекаются во внешнюю дискретную языковую оболочку, построенную по правилам логики и грамматики, которая образует внешнюю структуру языка. В естественном языке далеко не каждое грамматически правильное сочетание слов является осмысленным предложением. Свободная генерация левым полушарием при неработающем правом грамматически правильных но бессмысленных предложений называется «вербальным бредом». И наоборот, свободная манифестация подсознания, например в сновидениях, представляет собой осмысленный ряд образов не выраженных в языковой форме. Символы подсознания имеют, по–видимому, иероглифический характер. Здесь уместно заметить, что психоанализ, по нашему мнению, представляет собой попытку выразить содержание подсознания в форме речи, и, таким образом, осознать его. С помощью языка человек освобождается от той власти, которую имеют над ним неосознаваемые явления внутреннего и внешнего мира. И наоборот, того, чья власть признается, избегают называть по имени.
По соотношению и относительной роли соответствующих форм познания действительности вполне можно говорить о «левополушарных» и «правополушарных» культурах (цивилизациях). Так Европейская – «Западная», а также африканская культура являются ярко выраженными «левополушарными» культурами, а Азиатская – «Восточная», прежде всего китайская, японская, а также Русская и Индийская культура являются «правополушарными». Люди с доминантностью левого или правого полушария, т.е. истинные «правши» или «левши» соответственно, отличаются друг от друга доминирующим типом мышления (формально–логическое или образное), а также очевидными различиями в своей ориентацией в пространстве, а также очень интересными различиями в ориентации во времени.
Последнее проявляется в особенностях музыки, которая нравится правшам или левшам (ритмичная – или мелодичная соответственно), а также в том, что правши к прошлому относятся чувственно–эмоционально (переживают о нем), а к будущему формально–логически («строят планы»), тогда как левши – наоборот: живут будущим, а к прошлому относятся «по–философски». Во второй половине ХХ века стала заметной тенденция к синтезу обоих этих видов культур. Известно также, что при переходе в высшие формы сознания функции правого и левого полушарий изменяются таким образом, что преодолевается ярко выраженная доминантность какого–либо одного из них.
Необходимо также отметить, что основное отличие напечатанного (на машинке, принтере или в типографии) текста и рукописного состоит в том, что рукописный текст содержит невербальную информацию, характеризующую самого писавшего, а не то, о чем он пишет. Информация о самом писавшем, содержащаяся в почерке, обычно рассматривается как помеха для восприятия смысла написанного (почерк может быть и «неразборчивый»), однако это верно только в том случае, если мы стремимся воспринять только этот чисто формальный смысл. Если же представляет интерес не только то что написано, но и кем написано, т.е. интересен сам автор, то рукопись имеет очевидное преимущество перед напечатанным текстом. Один лист подлинной рукописи Пушкина стоит значительно дороже, чем целый том его стихов, отпечатанный в типографии. Психографология (изучение автора по почерку) невозможна по шрифтам пишущих машинок или принтеров. Искусство каллиграфии сродни искусству писать иероглифы. Японские стихи, написанные поэтом иероглифами не могут быть напечатаны фонетической азбукой без потери очень существенной своей части, более того, сами иероглифы должны быть воспроизведены не в своем «типичном», т.е. типографском начертании, а именно в начертании поэта, т.к. в этом содержится важный компонент его творчества и искусства.
Попытка адекватно и корректно отобразить движение логическими средствами по–видимому является исторически первой задачей при решении которой человечество впервые столкнулось с принципиальной ограниченностью самой логики (необходимо отметить, что в эзотерических учениях это было известно ВСЕГДА). Известные парадоксы (апории) Зенона, которые логически доказывают «невозможность движения вообще, а также невозможность движения с разными скоростями» в действительности доказывают лишь невозможность адекватно отразить сущность движения средствами, которые принадлежат самому миру движения, т.е. средствами субъективной относительной логики.
Логика, собственными средствами осознала собственную принципиальную ограниченность в тереме Курта Геделя «О неполноте» – и это является наивысшим возможным достижением ограниченной относительной субъективной логики.
Существование этого достижения позволяет поставить задачу такого логического анализа апорий Зенона, который вскрыл бы в самой логике причины невозможности логического отражения движения. Эту же проблему можно сформулировать и в более общей и глубокой форме. Известно, что язык как таковой является не просто средством общения между людьми и людьми, но и между людьми и самой Реальностью. Поэтому с необходимостью язык является не только средством отображения Реальности, например в науке, но и сам является отображением Реальности. Очевидно, без этого он не мог бы выполнять и других своих функций. Поэтому, вообще говоря, все объекты и явления Реальности можно рассматривать как некоторые тексты на некотором языке. Вспомним самые первые слова Библии: «В Начале было Слово...». Ясно, конечно, что это было не совсем такое слово, какие мы произносим много раз за день. То есть, в самой структуре языка отражены самые глубокие закономерности Реальности. Каждый язык отражает специфический исторический опыт познания Реальности того народа, который создал этот язык. (Этот же опыт отражается и в генотипе народа, поэтому, вообще говоря, должно существовать соответствие между языком и генотипом).
Фокусом логических проблем, связанных с адекватностью логического отражения движения, очевидно является логический статус глагола. Логическое мышление о движении локализовано в левом полушарии. Глагол образуется из столкновения двух результатов, двух образов – начального и конечного. Сцепление двух образов передает отношение между ними, т.е. соответствует по смыслу глаголу. Сами образы локализуются в правом полушарии и в языке отображаются существительными. Когда два существительных ставится рядом, то между ними может быть вставлен глагол, отображающий трансформацию первого существительного во второе. Например: «Зерно. Земля. Вода. Цветок.» приводит к: «Возьми зерно. Посади зерно в землю. Полей землю водой. Тогда из зерна вырастет цветок.» Однако глагол представляет собой лишь обозначение и констатацию факта процесса трансформации, но не вскрывает механизма этой трансформации. Очевидно, для отображения механизма движения необходимо представить глагол в форме цепочки существительных. Однако это требует осознания времени в форме, в которой мы сейчас осознаем пространство. Условия, при которых это возможно, требуют специального исследования и не являются общедоступными. Поэтому логика позволяет отобразить лишь результат движения, т.е. перемещение, но не позволяет ухватить сам механизм движения. Самая глубокая причина этой ситуации состоит в том, что сущность механизма движения и самого времени не принадлежит тому миру, в котором родилась и существует относительная субъективная логика.
Велик Аристотель в своей гениальной «Аналитике», и все же Зенон еще более велик в своих еще более гениальных «Апориях». Аристотель дал метод, Зенон показал границы его применимости.
До доказательства Куртом Геделем своей знаменитой теоремы «О неполноте» господствовало мнение, что парадоксы и антиномии указывают на незавершенность здания логики. Считалось, что в корректно работающем логическом аппарате парадоксов не должно быть. Гедель доказал, что формальная система либо непротиворечива и неполна, либо противоречива и полна. В то время как одни математики и логики как–то сразу смирились с принципиальной неполнотой развиваемых ими логических систем, другие начали исследования естественных и формальных языков с целью локализовать и выявить те языковые конструкции, которые и приводят к логическим парадоксам (являющимся конкретным проявлением неполноты). В этих исследованиях были выявлены так называемые «ЭГОцентрические слова» – которые имеют различный смысл, зависящий от того, кто их употребляет. В числе таких слов на первом месте без сомнения нужно назвать слово «Я» и его производные, затем все местоимения: «ОН», «ОНА», «ОНО», «ОНИ», слова «ЭТО», «ЗДЕСЬ», «СЕЙЧАС», а также производные от этих слов и некоторые другие. В известном «парадоксе лжеца»: «Это утверждение, которое я здесь и сейчас делаю, ложно» ЭГОцентрические слова, выделенные жирным шрифтом, буквально взрывают смысл всего высказывания. В естественном языке парадокс вызывается СУБЪЕКТИВНОСТЬЮ языка, благодаря которой в самом высказывании содержаться отсылки к нему самому – в эгоцентрических словах. По мнению Бертрана Рассела, который и ввел термин «ЭГОцентрические слова», «Целью как науки , так и обыденного здравого смысла является замещение изменчивой субъективности эгоцентрических слов нейтральными общественными терминами... в этом процессе нашего избавления от субъективности истолкование эгоцентрических слов представляет собой один из существенных шагов». Исследования речи людей с «выключенным» с помощью электрошока правым полушарием показало, что в речи таких людей резко возрастает количество «эгоистических слов», в частности личных местоимений первого лица. Этот признак сближает продукты субъективной логики с «вербальным бредом». Из работ автора по измененным, в частности высшим формам сознания, следует, что процесс развития сознания можно рассматривать как процесс последовательного преодоления ЭГО. Само ЭГО имеет сложную структуру, модель которой также была предложена автором. Исходя из всего вышеизложенного автор предполагает, что в принципе возможна объективная логика, не содержащая никаких эгоцентрических слов, но это логика не может быть логикой какого–либо существа, которое считает, что «Я есть ЭТО», или «Я есть ТО», таким образом неэгоцентрическая логика – это логика Вселенной–в–Целом. Это не означает, что она недоступна никакому конечному существу, а означает лишь, что это существо должно иметь такую ФОРМУ СОЗНАНИЯ, при которой оно не отождествляет себя с какой–либо конечной материальной структурой, например структурой типа физического тела. Мышление такого существа может быть в принципе не отличается от самой Реальности (в индийском эзотеризме есть глубочайшая идея, что весь Мир – это сон Шивы).
Роберт Г.Джан и Бренда Дж.Данн, наиболее выдающиеся исследователи микротелекинеза и других (– явлений современными научными методами, высказывают глубокую мысль, что поскольку физическая реальность зависит от сознания (а именно это доказано ими с небывалой надежностью и убедительностью), то строго говоря не существует непреодолимого барьера между физической и психической реальностью. Из этого вытекают очень значительные мировоззренческие выводы.
В этой связи представляет интерес глубокая аналогия между задачей Учителя (такого как И.А.Соколянский), который обучает слепо–глухо–немых и делает их полноценными членами нашего общества (видящих, слышащих и говорящих на физическом уровне Реальности), и задачей Гуру – который ведет нас – слепых, глухих и немых на высших уровнях Реальности к высшим формам сознания. Мы все действительно являемся слепыми, глухими и немыми с точки зрения человека, у которого раскрыты центры высшего сознания (чакры). Действительно можно с полным основанием ожидать, что преодолев физическое ЭГО и перейдя в ментальное сознание человек овладеет абсолютной объективной логикой, лишенной в своей структуре тех причин неполноты, которые имеются в относительной субъективной логике и которые с наивысшей убедительностью вскрыты в теореме Курта Геделя и последовавшими за ней исследованиях Бертрана Рассела и Х.Рейхенбаха.
Что же можно сегодня сказать об этой абсолютной логике? Некоторое представление о ней можно получить, если в предельно обостренной форме поставить человека перед логическими проблемами, принципиально неразрешимыми средствами субъективной логики. Если человек решает эти проблемы – он переходит в высшую форму сознания. Такие ситуации, из которых существует только один выход, а именно выход вверх, называются в Дзен–буддизме коанами. Внешне с формальной точки зрения коаны чаще всего являются неразрешимыми парадоксами. Таким образом парадокс если и не выражает саму истину, то во всяком случае прозрачно намекает на ее существование и в определенном смысле указывает на истину. Традиция выражать некоторые высшие знания в форме парадоксов или системы взаимно исключающих высказываний (антиномий), о которых утверждается что они оба верны, глубоко укоренилась в эзотерической традиции. Учитывая результаты Геделя очевидно, что такой подход до основания разрушает субъективную логическую машину, делая её полной, но и внутренне противоречивой. Абсолютная объективная логика выходит за пределы как непротиворечивой и неполной субъективной логики, так и ее абсолютного отрицания – полной и противоречивой субъективной логики.
Рассмотрим подробнее два момента в предложенной нами концепции, имеющие с нашей точки зрения особое значение: это адаптивность и семантический анализ.
24.3. АДАПТИВНОСТЬ
При предъявлении воспринимающему и познающему человеку некоторой новой конкретной реализации какого–либо объекта, который относится к уже сформированной на основе других примеров обобщенной категории, но ранее еще ни разу не предъявлялся, он сразу поступает на вход системы идентификации, т.е. человек пытается сопоставить этот новый объект с уже имеющимися у него образами и определить на сколько данный объект похож на эти образы. После получения дополнительной достоверной (верифицирующей) информации о принадлежности данного объекта к некоторой конкретной обобщенной категории (информация «обратной связи»), описание данного объекта на языке признаков поступает на вход системы обучения, т.е. используется для доформирования соответствующей категории, при этом семантические нагрузки всех признаков (а не только тех, которые встретились у данного объекта) изменяются, как и информационное содержание всех имеющихся у человека образов. В результате система адаптируется к количественным изменениям предметной области на уровне изменения семантической нагрузки признаков.
Из теоремы Геделя, рассмотренной выше, следует, что любой системе распознавания всегда может быть предъявлен объект, который имеет практически нулевое сходство с образами всех сформированных в данной системе классов распознавания. Добавление данного объекта в качестве образца нового класса распознавания принципиально расширяет предметную область применимости данной системы распознавания и обеспечивает адаптацию системы к качественным изменениям предметной области.
Таким образом воспринимая и познавая, а также получая за счет обратной связи (практики) информацию о степени адекватности результатов нашего восприятия и познания, мы учимся воспринимать и познавать. Очевидно, что процесс восприятия, как некоторый организованный процесс, предполагает наличие некоторой исходной информации (тезауруса), которая может быть получена только в результате исходного обучения.
24.4. АБСОЛЮТНАЯ, ОТНОСИТЕЛЬНАЯ И АНАЛИТИЧЕСКАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Различие между различными видами информации удобнее всего рассмотреть на наглядном и несколько упрощенном примере.
Допустим у нас имеется некоторая группа избирателей (электорат). Кандидаты в депутаты зарегистрированы по 20 партийным спискам. Результаты голосования показали, что голоса избирателей распределились следующим образом:
Скачать книгу [0.41 МБ]
Пирамида