Когда эти два несомненных факта стали совершенно ясны для меня, во мне
начались, внутри окутывающей их сферы физических страданий, также и
моральные страдания.
К тому времени я мог уже двигаться по дому и даже ездить на автомобиле,
конечно, всегда с чьей-либо помощью.
Стараясь быть внешне спокойным во всем, чтобы не создавать лишних забот
для моих близких, я, внутренне, под аккомпанемент этих двух видов страдания
думал, думал и думал о своем положении.
И как раз вместе с этими мыслями во мне поднялся второй ряд моральных
страданий.
А именно: я осознал и через несколько дней незаметного наблюдения с
определенностью установил тот факт, что ужасная болезнь моей искренне
любимой жены по причине перерыва в моем специальном лечении, а также ее
полного забывания о себе в процессе ухаживания за мной во время моей
болезни, была так запущена, что к этому времени уже под вопросом была сама
возможность ее излечения.
И в дополнение к этому, врачи, лечившие мою мать, которые приходили ко мне
как старые друзья, часто замечали мне, что ее хроническая болезнь все больше
прогрессировала.
Я намеренно отодвинул от себя все мысли о причинах этого второго ряда
моральных страданий, потому что ясно понимал свою беспомощность.
Все свое внимание я намеренно сконцентрировал на причинах моего первого
ряда моральных страданий и на перенесении на себе их последствий, с той
целью, чтобы не испытывать страданий второго ряда.
Только тогда после многих дней очень активного и серьезного размышления я
решил использовать для своей цели единственное средство, доступное мне в
моем положении.
Я решил посвятить все функции своего внутреннего мира одной цели - как бы
то ни было, суметь изложить саму суть всего того материала, на который я пролил
свет для блага человечества, в какой-либо описательной форме.
С этим решением, в тот же самый день я начал диктовать. Это было 1 января
1925 года.
Я сказал , потому что вначале я был еще настолько слаб, что не мог писать
сам, а только диктовать.
С этого самого момента с физическими страданиями, а также ча-сто с
моральными страданиями второго ряда, все еще продолжавшимися, я писал и
писал, делал изменения и снова писал.
С самого начала, с целью сделать для себя более ясными логическую связь и
последовательное развитие идей моего изложения, я установил обычай по
вечерам, как дома, так и в поездках, слушать в присутствии других людей чтение
вслух того отрывка, над которым я тогда работал.
Этими другими людьми были всегда либо бывшие студенты основанного мной
Института, которые по-прежнему оставались со мной, или просто давние
последователи моих идей из разных стран, которых я случайно встретил в своих
путешествиях, или те, кто, следуя старой привычке, продолжали периодически
меня навещать.
Мое положение в то время, как прежде было описано, я констатировал и
полностью прояснил для себя уже в сентябре и с тех пор часто думал и думал о
нем с тем результатом, что наконец, 6 ноября я пришел к категорическому
решению, которое будет описано ниже.
Поэтому теперь после всех моих объяснений, я думаю, уже любой читатель
может легко представить себе, какая дилемма встала передо мной, когда,
проработав почти три года с невообразимыми трудностями и собираясь уже
умереть спокойно, я определенно и ясно понял, без всякого сомнения, что из этих
моих писаний люди, которые не знали меня лично, не смогут понять абсолютно
ничего.
Мое категорическое решение, к которому я пришел 6 ноября 1927 года,
состояло в следующем:
Мобилизовать все способности и возможности всего моего существа, как
приобретенные мной самим, так и наследственные, и до момента прихода
следующего нового года, а это момент моего появления на Земле Бога, открыть
какое-либо возможное средство к удовлетворительному выходу из этой ситуации.
В случае неспособности найти такое средство, вечером последнего дня
старого года, начать уничтожение всех моих писаний, рассчитав время так, чтобы
в полночь вместе с последней страницей уничтожить и себя самого.
Начиная с этого дня, стараясь внешне жить и работать так же, как и прежде,
так чтобы мое необычное состояние не было замечено окружавшими меня
людьми, я направил свои мысли единственно на этот вопрос - как выбраться из
моей отчаянной ситуации.
Поскольку мое намеренное мышление об этом было очень напряженным,
через день или два все мысли, возникавшие во мне автоматически, также
начинали течь исключительно в связи с этим вопросом.
Время шло... Приближались Рождественские каникулы.
Поглощенный внутренне все время этими мыслями, я стал заметно худее и
слабее, и что еще хуже, в дополнение к этому, вновь почему-то начали
проявляться во мне последствия моих прежних болезней, подцепленных за много
лет до этого.
Пирамида